 |
В Санкт-Петербург великий кинорежиссер прошлого века Лени Рифеншталь приехала потому, что ее пригласили на фестиваль "Послание к человеку". На самый большой в России фестиваль неигрового кино.
Послание к человеку у Лени Рифеншталь одно: я не отвечаю за Гитлера и сняла свой фильм "Триумф воли", когда Гитлера еще любил весь мир.
Это послание не меняется со времени Нюрнбергского процесса. С тех самых пор, когда Лени Рифеншталь оправдали и когда она сама начала оправдываться.
Вот как получается: эта значительная женщина оправдывается большую часть своей жизни. И чем дольше она живет, тем длиннее получается эта часть жизни, когда все люди смотрят ее кино в специальных политических очках, через которые не так видно искусство и новации, как идеологию и политику.
"А я ненавижу политику",— оправдывается Лени Рифеншталь, и ей по-прежнему не верят. Раньше не верили с раздражением, теперь не верят почтительно. Ведь Лени Рифеншталь просто великий кинорежиссер, а могла бы быть и военным преступником — в 99 лет живую маленькую жесткую женщину с красивым профилем и бездной истории в глазах будут уважать вне зависимости от знака, с которым она вошла в историю.
Тем более что как раз Рифеншталь вошла в нее против своей воли.
— Всю свою жизнь я бежала от политики. И такое впечатление, что политика сама бежала за мной и меня настигала. Я противилась ей — она брала меня силой. Я хотела снимать красоту и романтику, а мне заказывали силу и мощь. В конце жизни мои желания одерживают верх.
— Вы написали книгу. Она называется "Пять жизней".
— Я не давала ей такого названия. Это издатель. Он и автор этого замысла, и редактор моих мыслей. К сожалению, люди опять хотят придать мне те очертания, которые мне не свойственны. Честно говоря, всю свою жизнь я убеждаюсь, насколько велика разница между мной реальной и тем образом, который культивирует общество.
— Так вот я хотел спросить: сколько жизней вы в действительности прожили?
— Можно сказать, что и пять. А можно, что десять или пятнадцать. Тут дело не в арифметике. Дело в том, был ли человек когда-либо счастлив.
— А был?
— Я была. Я была счастлива как минимум в двух из своих многих жизней. Например, когда я снималась в немом кино. Актрисой быть — большое счастье. Это такая свобода! И еще большую свободу я ощущала, танцуя. В этой профессии, как ни в какой другой, чувствуешь воздух, простор! Так что сперва я танцевала — кстати, меня учила русская женщина, Евгения Эдуардова,— и пока зарабатывала этим себе на жизнь, была совершенно свободна. А потом снималась в кино, и здесь тоже мне почти никто не мешал. Испытания для моей свободы начались с того момента, как я заглянула в глазок камеры.
— Всегда ли на экране оказывалось то, что вы видели своими глазами?
— А как же? Я снимала только то, что видела. Нет, я, конечно, понимаю, к чему вы клоните. "Триумф воли" был мне заказан персонально Гитлером. И, кстати говоря, заказан гораздо раньше, чем вышел. То есть сперва, в 1933 году, я снимала картину под названием "Триумф веры". Гитлер был удовлетворен материалами. А партию моя работа не устроила, они ее не приняли и предложили мне переделку на уровне замысла. Гитлер не мог идти против партийных решений, и я стала делать другую картину, а та была отправлена в архив.
— В Советском Союзе неугодные режиму фильмы было принято смывать.
— Нет, "Триумф веры" сохранился и абсолютно доступен. А "Триумф воли" вышел год спустя, в 1934-м, и всех устроил. В моей биографии это был первый и последний случай политического заказа.
— Было ли в поступках Гитлера нечто, заставившее вас содрогнуться?
— Я была поражена его самоубийством. Тогда мне казалось, что это удивительная мужская слабость. Впрочем, в то время я была в горах. Снимала романтическую картину об Испании и могла позволить себе не думать о политике.
— Как вообще вы переживали войну?
— Конечно, как и многие другие художники режима, я могла во время войны снимать политические картины и преуспела бы в этом. Но мне было неинтересно. К счастью, глобальные вопросы я пережила в своем творчестве значительно раньше.
— Кто из них, по-вашему, был сильнее: Гитлер или Сталин?
— Мне очень трудно сравнивать их между собой. Во-первых, я никогда не жила в вашей стране и Сталина видела только на картинках. Во-вторых, Сталин ведь дольше продержался. И все же я не могу проводить сравнений, хотя очевидно, что восприятие этих лидеров своими народами было, конечно, схожим, равно как и трагедия — национальная и личная,— к которой они причастны.
— О чем вам больно говорить?
— Вы знаете, я зря вам сразу не сказала: вы можете задавать мне любые вопросы.
— Я знаю, что однажды вечером вы прогуливались с Адольфом Гитлером вдоль побережья. И он наклонился к вам, мечтая о поцелуе. Однако вы резко отстранились. Неужели вы всегда были так категоричны с мужчинами?
— Понимаете ли, я всегда старалась с ними дружить. Что же касается Гитлера, то на следующее утро за завтраком он держался со мной подчеркнуто сухо и формально. На это, собственно, я и рассчитывала.
— Мужчины вас боялись?
— Нет, они тоже со мной дружили. У меня с ними всегда складывались довольно простые доверительные отношения. Я была единственной женщиной среди десятков мужчин — так в те времена обстояло дело в кинематографе,— и они воспринимали меня на равных.
— Не думаете ли вы теперь, по прошествии десятилетий, что вся ваша жизнь была проникнута реакцией мужского самолюбия на ваш стойкий женский характер?
— Вы имеете в виду месть? Нет, о мести я не задумывалась. Но реакцию мужского мира я часто испытывала на собственной шкуре. Мне завидовали другие режиссеры (сплошь мужчины), завидовали операторы — ведь я получила заказ от Гитлера! Реакция мужчин была настолько яростной, что за мою жизнь боялись. Кстати, в тайной полиции в то время имелась информация о готовящемся на меня покушении. Его удалось предотвратить. Это было в 1933 году, когда я снимала "Триумф веры".
— А вы вообще довольны своей женской участью?
— Мне часто говорят, что у меня мужской характер. И мой отец мечтал о сыне, а не о дочери. Все неспроста.
— Я знаю, что вы страстная ныряльщица. Когда вы последний раз погружались под воду?
— Последний раз — в прошлом году. И через две недели я вновь отправлюсь в экспедицию и обязательно буду погружаться.
— Вы ищете среди рыб то, чего вам не хватает в людях?
— О, я не столь высокомерна. И я воспринимаю окружающий мир в позитивном ключе. Просто людям недоступен подводный мир, а меня он всегда манил. Я счастлива, что могу открыть его людям посредством кино. И к тому же под водой я невесома!
 |
|
