Наука, выживать!

75 процентов финансирования науки должно быть переведено на конкурсную основу. Российское научное сообщество явно не готово к такому радикальному решению. Ученые только-только оправились после скандалов, связанных с первым этапом реформ Академии наук, и вот уже новый виток противостояния с властью. На состоявшемся в Москве экстренном заседании, созванном научным сообществом РАН, прозвучало: если документ будет принят в таком виде, то наука в России закончится вообще, поскольку почти 66 процентов ученых просто перестанут получать зарплату. Насколько серьезна угроза и каковы аргументы сторон, разбирался "Огонек"

Елена Кудрявцева

С самого утра на экстренную третью сессию Конференции научных работников тек поток ученых. Новосибирск, Уфа, Красноярск, Томск, Калининград, Иркутск, Санкт-Петербург — география была представлена довольно полно, при том что значительная часть из почти тысячного состава участников добиралась в Москву за свой счет. В кулуарах поговаривали, что, может быть, единственный положительный результат текущей реформы РАН в том, что она, сама того не желая, сплотила ученых и породила то самое гражданское общество — пусть и в отдельно взятом конференц-зале РАН на Ленинском проспекте.

— Судя по количеству прибывших ученых и докладов, проблемы, обозначенные на конференции, по настоящему острые,— рассказал "Огоньку" один из инициаторов конференции, научный сотрудник Физического института им. П.Н. Лебедева РАН, член совета профсоюза РАН Евгений Онищенко.— Первое, что беспокоит научное сообщество,— это перераспределение финансирования РАН, которое чревато сокращением научных сотрудников в три-четыре раза. Второе — изменение системы научных институтов.

Речь идет о новых инициативах, зародившихся в недрах Министерства образования и науки. Документ носит длинное канцелярское название "Об утверждении методических рекомендаций по распределению субсидий, предоставляемых федеральным государственным учреждениям, выполняющим государственные работы в сфере научной (научно-исследовательской) и научно-технической деятельности", что не делает его содержание менее любопытным. Из рекомендаций следует, что со следующего года в силу вступает конкурсная система финансирования науки. Из тех денег (и так небольших), которые получают научные институты сейчас, они должны будут 75 процентов отдать "ведущим ученым", которые соответствуют неким разрабатываемым критериям эффективности. Евгений Онищенко подсчитал, что, согласно президентским указам о повышении зарплат в научной сфере, этот самый "ведущий ученый" должен будет получать зарплату не менее 250 тысяч рублей в месяц. В этом случае на академическую науку в год потребуется около 250 млрд рублей. Но как соединить прекрасные перспективы и то, что в 2015 году было выделено 83 млрд?

— Для того чтобы выполнить майские указы президента и довести зарплату научных работников до необходимого уровня при сохранении нынешнего финансирования, необходимо сократить 66 процентов работников,— говорит Евгений Онищенко,— также потребуется перевести большинство научных сотрудников с постоянной позиции на временную.

Интересно, что профсоюз РАН уже посчитал, сколько сотрудников придется уволить разным НИИ, если документ вступит в силу. На сайте РАН можно ознакомиться с расчетами: так, предположим, если Институту машиноведения и металлургии из Комсомольска-на-Амуре придется выставить на улицу двух сотрудников из имеющихся 41 , то более крупным — как, например, Институту физических проблем РАН в Москве — уволить почти половину.

— Пока мы созываем конференции, формулируем резолюции, направляем чиновникам письма с экспертными оценками документов,— говорит Онищенко.— Но если министерство будет настаивать на жестком варианте, подразумевающем увольнение как минимум 60 процентов сотрудников, то, думаю, научное сообщество перейдет к более жестким и активным действиям по сравнению с теми, которые были предприняты два года назад, когда речь шла о принятии закона о РАН.

Советское — значит лучшее?

Прямая речь

Один из вариантов развития науки - повторение советской структуры управления ею

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Предыдущая фотография

Следующая фотография

1 / 2

Фото: Коммерсантъ / Юрий Мартьянов  /  купить фото

Фото: Коммерсантъ / Геннадий Гуляев  /  купить фото

Министр образования и науки Дмитрий Ливанов о нововведениях в сфере научного законодательства: "Нужно сделать все, чтобы способствовать ускоренному развитию российской экономики, наука должна быть конкурентоспособной. Для этого необходимо изменить функции, структуру и финансирование Российской академии наук, а также отраслевых академий, имеющих государственный статус. Хочу особо подчеркнуть, что мы работаем тесно с РАН и никаких мер, которые не были бы с ней согласованы, реализовывать не собираемся".

"Есть принятый во всем мире инструмент оценки работы ученого — это число публикаций в престижных международных научных журналах и число патентов. Так вот эти показатели у нас ниже, чем даже в странах, где наука финансируется хуже. К примеру, доля затрат в ВВП на исследования и разработки в Швеции — 4,6 процента, Великобритании — 1,9, России — 1,2, Китае — 1,1, Польше — 0,7, в Индии —  0,8. Получается, мы занимаем промежуточное положение. А что же с публикациями? Их число в год на 100 исследователей в Великобритании — 36, Швеции — 29, Польше — 22, Индии — 16, Китае — 5,5, в России — 5,4. Конечно, по сравнению с ведущими странами мы мало вкладываем в нашу науку, но даже то, что тратим, используется неэффективно. Реформирование науки и должно заставить деньги налогоплательщиков лучше работать".

Руководитель ФАНО России Михаил Котюков об управлении наукой: "Среди многих проблем выделил бы первостепенную и в то же время, думаю, самую сложную. Нам вместе с Академией нужно предложить механизм координации всех научных исследований, финансируемых из федерального бюджета. Ведь сегодня на долю фундаментальных исследований, которые проводят академические институты, приходится около 77 млрд рублей, в то время как всего на науку в России выделяется более 700 млрд рублей. У нас нет единого механизма, который координировал бы всю эту работу, тематику, результативность и т.д. Каким он должен быть? Есть предложения создать аналог Государственного комитета по науке и технике, который во времена СССР держал в одних руках все вопросы, связанные с научно-техническим прогрессом. Есть и другие идеи. Пока единого мнения нет".

Об оценке результативности работы институтов: "Процедура состоит из двух этапов. На первом это сбор наукометрических показателей, в частности числа публикаций, цитируемости статей и т.д. Всего 25-35 критериев в зависимости от того, какие институты проверяются, к какой референтной группе относятся. Затем дело за экспертами. Они оценят работу институтов не по формальным признакам, не по цифрам, а глубоко понимая суть их исследований. И наконец, соотнеся количественную и экспертную оценки, мы получим конечный результат. Такой "экзамен" должны пройти не только академические институты, но и все научные организации России. Именно здесь РАН должна начать выполнять новые для себя функции, которые записаны в законе. Теперь для всех научных организаций, в том числе и академических, она является внешним межведомственным экспертом".

Полезная масса

Президиум заседал на сцене, возвышаясь над растянутым лозунгом "Россия без науки — это труба". Собственно, с этого начал выступление председатель оргкомитета академик Владимир Захаров. По его словам, сейчас в России прекращено финансирование работ по производству вакцины от СПИДа, а средства от продажи только такого лекарства, по мнению академика, были бы значительными, нежели сегодняшний доход, который государство получает, продавая сырую нефть. Апеллируя к тому, что чиновники хотят оставить только такую науку, которая приносит ощутимый доход государству, Захаров сказал:

— Фундаментальная наука нашему государству не нужна. И нам сейчас предстоит решить ее судьбу. Мы должны определить, кому нужно доверить судьбу РАН, кто будет решать, что приоритетно для нашей науки, а что нет.

Далее академик торжественно заключил:

— Этот ребенок хоть физически немощен, но духовно силен и у него есть голос!

Правда, потом коллеги уточнили, что так или иначе решение конференции будет носить лишь рекомендательный характер, но то, что молчать нет сил, следовало из всех выступлений.

— Чиновники полагают, что сохранения и развития достойны только те направления науки, которые кажутся сейчас приоритетными,— говорит один из самых активных участников "сопротивления" академик Валерий Рубаков.— Они считают, что науку делают только выдающиеся ученые и выдающиеся небольшие коллективы. Но такая политика приведет к свертыванию целых научных направлений в нашей стране. То, что сегодня приоритетом не выглядит, вполне может стать таковым лет через 10-15-20, и наоборот. Большая наука невозможна без научной среды, которая ее подпитывает.

Пикантность ситуации в том, что сам Валерий Рубаков, замдиректора Института ядерных исследований РАН, как раз такой выдающийся ученый. Но он заявил, что не хочет, чтобы из-за его зарплаты на улице оказались коллеги из других городов, чем вызвал аплодисменты этих самых коллег из зала.

— России необходима массовая наука, а не небольшое количество лабораторий, пусть даже и мирового уровня,— на трибуну поднялся лидер профсоюза РАН Виктор Калинушкин.— В настоящее время в стране нет избытка ученых. Мы на 23-м месте по числу ученых на 10 тысяч населения. Финансирование науки не обеспечивает нормальной работы ученых. Сейчас это 0,8 процента ВВП.

Виктор Калинушкин вспомнил, что это уже не первая реформа, которую переживает РАН: Хрущев, например, в свое время хотел оставить только "понятную науку", ту, которая ближе к народу, и поэтому за несколько лет закрыл десятки институтов.

Назови меня по имени

Надо сказать, что ученые вообще вели себя неформально. Чтобы еще больше подчеркнуть этот факт, было оговорено, что выступающие не будут называть должностей и места работы, а обращаться будут друг к другу по имени. Так с 10 утра до 7 вечера все академики стали Сашами, Володями, Женями. Глава РАН академик Владимир Фортов, поблагодарив Валеру за выступление, в своем кратком слове выразил уверенность, что вообще-то "все могло бы быть еще хуже" и что "власть готова слушать ученых, только тем нужно перестать говорить лозунгами, а предложить конкретные шаги реформы".

— Извините, коллеги все-таки просят назвать должность следующего докладчика,— внезапно сказал ведущий конференции академик Александр Кулешов.— Выступает заместитель руководителя Федерального агентства научных организаций Алексей Медведев.

Зал затих. Дело в том, что еще в кулуарах многие гадали, появится ли на заседании глава Федерального агентства научных организаций (ФАНО) Михаил Котюков или нет. ФАНО — порождение реформы РАН, состоящая из чиновников организация. Для многих именно оно олицетворяет ось зла, этакие Мордор и Звезда смерти под одной вывеской. Особый шарм противостоянию добавляет тот факт, что в прошлом году средняя зарплата ученого в стране составила 38 тысяч рублей (при этом оклад старшего научного сотрудника в Академии наук — 20 тысяч, в Академии сельхознаук — 10 тысяч), а средняя зарплата чиновника в ФАНО — 114 тысяч рублей.

В ходе реформы РАН ФАНО получило в свое ведение все бывшие академические институты, став в одночасье самой большой научной организацией в мире. Согласно Положению о его деятельности, которое начали разрабатывать, что показательно, не до, а после того, как уже был принят закон о реформе, оно должно осуществлять в основном хозяйственную деятельность Академии. Но, как оказалась, довольно быстро полномочия ФАНО стали расти. И вот уже тихие чиновники перевели казавшихся всесильными директоров подведомственных институтов в разряд и.о.

Другая инициатива чиновников пугает ученых еще больше. Речь идет о грядущей реструктуризации, а именно о слиянии разнопрофильных институтов под крышей новых федеральных научных центров. С точки зрения ФАНО так проще вести хозяйственную деятельность. Когда в начале реформы академические институты попали под руководство ФАНО, РАН отстояла за собой право осуществлять научное руководство. Теперь же это право тоже оказалось под вопросом. Хозяйственная деятельность важнее.

— Юридически эти центры не будут иметь отношения к РАН,— разъяснил академик Валерий Рубаков,— это значит, что определять их цели и задачи будут чиновники и они же будут распоряжаться оборудованием и другой собственностью.

Важность момента в том, что после начала реформы был объявлен мораторий на любые сделки с имуществом Академии. Но сейчас мораторий заканчивается. Что будет дальше — вопрос открытый.

С другой стороны Луны

На трибуне представитель ФАНО сначала держался смиренно, на просьбу называть ученых без отчеств заметил, что не может этого сделать из-за разницы в возрасте и из-за уважения к ученым. Но как только закончилась первая часть доклада, где Медведев заверял научное сообщество в том, что все происходящее сегодня было заранее оговорено с научным сообществом, перешел в наступление. И не скажешь, что его аргументы не имеют право быть услышанными и осмысленными.

— Общее количество тем, над которыми работают академические институты в рамках госзадания, составляет 9 тысяч,— рассказал Алексей Медведев.— Из них большая часть — это темы, разрабатываемые лабораториями по отдельности. А число тем, над которыми совместно работают два и более института, не превышает пятой части от общего числа. По современным меркам это очень мало.

Далее чиновник охарактеризовал современную науку как неэффективную, "страдающую мелкотемьем" и распыляющую государственные средства. Так как Алексей Медведев не ученый, а экономист и управленец (до должности в ФАНО был министром экономики Московской области), в зале поднялся гул негодования, прозвучали даже выкрики "позор!", заглушенные настойчивой просьбой ведущего заседания вести себя цивилизованно.

В итоге чиновник ФАНО подвел черту между отношениями государства и науки, сказав, что они должны быть другими, рыночными. По его словам, если в 1990-е и 2000-е годы ученые не требовали много денег, а государство не очень интересовалось, что они там делают, то теперь все должно быть по-другому: научное сообщество должно доказать, что способно "встроиться в базовые экономические процессы, которые проходят в стране, и быстрее реагировать на запросы реального сектора".

Выступающая следом заместитель министра образования и науки РФ Людмила Огородова последовательно проводила мысль о том, что никакие документы еще не утверждены, все еще будет обсуждаться, и в который раз попросила оставить лозунги и подавать конкретные предложения по взаимодействию науки и государства в рабочем порядке.

— Надо понимать, что ученым договариваться друг с другом чрезвычайно сложно,— объяснил "Огоньку" заведующий лабораторией Астрокосмического центра ФИАН Юрий Ковалев.— Здесь много причин, но главная, на мой взгляд, в том, что все ученые — высокообразованные люди, которых всю жизнь учили критически мыслить и генерить новое знание. Соответственно мы на это натренированы и по-другому не умеем. И это нормально, потому что двигаем науку вперед. Поэтому когда чиновники ожидают от ученых, что они легко и быстро договорятся друг с другом и выдадут единое мнение по какому-то вопросу, это не получается быстро. Наука так не работает. Но в целом было очень приятно услышать от представителей ведомств, что они готовы работать вместе с научным сообществом. Это важно для тех ученых, которые в дополнение к митингам готовы общаться с чиновниками на какой-то конструктивной основе.

...Конференция длилась весь день. После обеда зал почти наполовину опустел. Устроители попытались отыскать в зале представителей ФАНО и Минобрнауки, но не нашли. "Замминистра сказала, что пришла нас послушать, в итоге мы ее послушали, и на этом все",— констатировали в президиуме. Кто-то в очередной раз сказал, что разговор государства и науки похож на разговор слепого с глухим, другие были настроены более оптимистично. Но точнее всего состояние научного сообщества после конференции можно охарактеризовать как "тревожное ожидание". Ученые ждут, когда и в каком виде будут приняты будоражащие всех документы.