26 мая в России отмечают День предпринимателя. Впервые профессиональный праздник бизнесменов появился в 2007 году, в память о первом постсоветском законе о кооперации. Накануне праздника уполномоченный при президенте России по правам предпринимателей Борис Титов рассказал Вере Ситниной о том, что сейчас волнует их больше всего.
Фото: Коммерсантъ / Сергей Бобылев / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Сергей Бобылев / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Сергей Бобылев / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Сергей Бобылев / купить фото
"Наша экономика должна быть экономикой конкурентного частного бизнеса"
Как будете праздновать в такой непраздничной атмосфере?
Этот праздник, конечно, не красный день календаря, мы не отдыхаем, мы используем его, чтобы привлечь внимание и власти, и общества к той роли, которую предпринимательство несет в стране, в обществе, и к проблемам, которые есть у предпринимателей, а также чтобы часть из этих проблем решить. В целом, конечно, экономическая ситуация сегодня очень непростая. Хотя цены на нефть дали нам передышку, и рубль пошел вверх. Хотя многие не рады этому, несмотря на то, что раньше очень переживали по поводу его падения.
Теперь переживают по поводу его подъема.
Сегодня бизнес перешел в другое качественное состояние. И мы все в ожидании того, что будет меняться экономика, будет меняться регулирование. Те процессы, которые сейчас происходят, они стимулируют изменения. И мы эти изменения сегодня все ждем.
А какими должны быть эти изменения? Чего вы ожидаете?
Главное направление понятно: наша экономика должна быть экономикой конкурентного частного бизнеса. Нам нужно развивать деловую активность, развивать малый бизнес как базовый сектор российской экономики. Еще одна задача — это, конечно, технологическое обновление. Надо брать не только расширением производства, но и улучшением производительности труда, в чем мы чудовищно отстали. Все это должно базироваться на каких-то стимулах со стороны государства. Мы считаем, что прежде всего это связано и с низкой ценой на нефть, и с курсом рубля, который должен стимулировать инвестиции и рост, а это должен быть курс, который немного ниже реального, который складывается из макроэкономических показателей на рынке. Мы считаем, что наша экономика должна быть экономикой с низкими процентными ставками по кредитам. И должна меняться денежно-кредитная политика, чтобы обеспечивать опережающее предложение, включая, может быть, даже и эмиссию — не просто денежную, а именно денежно-кредитную эмиссию. Надо, чтобы кредиты оказывались в реальном секторе экономики и стимулировали инвестиции и развитие производства, а не в карманах потребителей, что реально приведет к инфляции. Должна быть другая политика в области установления тарифов естественных монополий и цен на сырьевые товары. Государство должно стимулировать переработку на внутреннем рынке, а не экспорт. Поэтому "налоговый маневр" вызывает очень большие вопросы. Направления экономики понятны — сегодня нужны конкретные меры.
На ваш взгляд, насколько реально принятие этих мер? Ведь во многом это поворот в другую сторону от того, куда мы шли все предыдущие годы?
Пока был большой денежный приток, который шел с внешнего рынка от экспорта сырья, было сложно ожидать, что государство будет брать на себя серьезные риски и менять политику. Тем более что за последние годы несколько раз рисковали, и не всегда это приводило к позитивным результатам, как в случае с административной реформой или монетизацией льгот. Но сегодня эта ситуация приходит к своему завершению по не зависящим от нас факторам, прежде всего из-за цен на сырье на мировом рынке. Конечно, они дали нам некую передышку сейчас, на уровне $60-70 за баррель, но не думаю, что вы найдете много макроэкономистов, которые сказали бы, что они будут держаться на этом уровне. Потому что, конечно, все среднесрочные и долгосрочные тренды указывают на то, что цены на сырье будут падать. И поэтому нам надо срочно что-то делать, сама жизнь заставляет перестраиваться. И это должна быть реальная перестройка, сегодня только одними лозунгами о развитии малого и среднего бизнеса или об улучшении делового климата не обойтись. Один из необходимых шагов — это создающееся акционерное общество по поддержке малого и среднего бизнеса.
Может это агентство принципиально изменить ситуацию и вообще нужно ли создавать какую-то структуру, когда основные проблемы малого бизнеса известны — это налоги и проверки?
Ну не только они. Есть еще вопросы, связанные с участием малого бизнеса в государственных закупках, вопросы, связанные с эффективной работой финансовых институтов по поддержке предпринимателей, обеспечение необходимого оборота капитала для малого и среднего бизнеса, вопросы налогового регулирования. Вроде бы, у нас такое оптимальное налоговое законодательство, но много пока еще не реализованных налоговых инициатив: это, например, налоги для самых маленьких, патенты для самозанятых, стоимость которых должна включать в себя все, в том числе и соцвзносы. Все о них говорят, все поддерживают, но они пока так и не сдвинулись с места. Сейчас по поручению президента при мне создали межведомственную рабочую группу, которая будет заниматься самозанятыми.
Что касается новой структуры — во многих странах существуют специальные институты, которые координируют политику государства в области малого и среднего бизнеса. Бывают министерства малого бизнеса, специальные агентства, акционерные общества. Поэтому я в принципе за то, чтобы эта работа координировалась в едином органе, а не была разрознена и разбита по министерствам и ведомствам. Но я считаю, что, во-первых, создание этого агентства не должно привести к приостановке работы уже существующих структур. Мы, можно сказать, только наладили работу Агентства кредитных гарантий, хотя изначально была заложена масса проблем. И сейчас главное, чтобы создание нового органа не привело к тому, что опять произойдет остановка. Еще полгода будем очухиваться и заново все налаживать. А во-вторых, конечно, полномочий мало. Такая форма, как акционерное общество, не дает инструментов влияния на другие государственные органы. В нашей стране эффективно работают только вертикали, а не горизонтали, поэтому нужна некая структура, которая имела бы голос на правительственном уровне.
То есть это должно было быть министерство?
Или министерство, или федеральная служба, или какая-то другая форма, но это должен был быть государственный орган с полномочиями. Акционерное общество вряд ли сможет что-то сказать "Газпрому".
У нас и не каждое министерство может.
Тем более. Расскажу о своем опыте создания института уполномоченного по делам предпринимателей при президенте. У нас была (она и сейчас существует) организация — центр "Бизнес против коррупции", которая, по сути, занималась тем же самым, рассматривала жалобы, обращения. Но, несмотря на то, что центр был создан вместе с Министерством экономического развития и в наблюдательном совете сидели представители всех правоохранительных органов, у него явно не хватало полномочий. Только создание института уполномоченного по делам предпринимателей как-то сдвинуло эту ситуацию с мертвой точки, и мы смогли начать помогать предпринимателям.
"Должно быть выгодно создать современное технологическое производство в России, а не где-нибудь в Казахстане"
В День предпринимателя вы традиционно представляете доклад президенту. Год от года его содержание сильно меняется или проблемы, по сути, остаются одними и теми же?
Многое зависит от экономической ситуации. В этом году на первое место вышла проблема курса рубля и падающего спроса. В прошлом году этого еще не было. Но очень много технических проблем, которые остаются из года в год. В целом треть предложений реализуется, треть перекочевывает в доклад следующего года, и еще треть снимается. При обсуждении мы понимаем, что это не проблемы взаимоотношения бизнеса и власти. Чиновники нас убеждают, что какие-то вопросы мы ставим, не до конца понимая всю ситуацию.
Главная проблема — проверки?
Сейчас даже нельзя выделить какую-то одну проблему. Больше всего обращений по поводу уголовных преследований, и по-прежнему это остается одной из сложнейших проблем. Может быть, по количеству это не так много — всего проверок в год происходит порядка 2 млн 700 тыс., а уголовных дел открывается несколько десятков тысяч. Но для нас это самая проблемная область, потому что они труднее всего решаются и требуется больше всего ресурсов — организационных, финансовых, экспертных, профессиональных. Поэтому, конечно, на первое место мы ставим уголовные вопросы. На втором, наверное, имущественный комплекс и проблемы имущественных прав: кадастровая стоимость, аренда помещения, выкуп.
А такие долгие уголовные дела, как, например, у Глеба Фетисова, вы ведете?
Конечно, ведем. Мы считаем, что пока не можем высказать стопроцентную убежденность в том, что там не было нарушений. Но по мере заключения, конечно, мы считаем, что он может быть освобожден. В соответствии со 108-й статьей Уголовно-процессуального кодекса не может быть принята мера пресечения арест. Но здесь вопрос непростой, и, к сожалению, в этом смысле мы пока не находим понимания.
Со следственными органами?
С судом прежде всего.
А дело Васильевой?
Это вообще не наше дело. Она же сотрудник Министерства обороны была. Она к нам не обращалась, и мы этим делом не занимались.
А какие еще есть значимые уголовные дела?
Есть, например, дело Кокарева из Астрахани. Есть дело Гильфанова — это уральский завод противогололедных реагентов, он обвиняется в мошенничестве: якобы при госзакупке ввел в заблуждение заказчика (руководство Москвы) относительно необходимости использования компонента, который не влияет на качества реагента, но увеличивает его стоимость. При этом жалоб и претензий от Москвы нет и не было. ЦОП "Бизнес против коррупции" проанализировал ситуацию. Гильфанов, один из инновационных предпринимателей, построил новый завод в Перми по производству реагентов и поставляет их по всей России и даже на экспорт. При этом этот компонент используется по всему миру, и смысл в том, что он не накапливается в почве, а разлагается. Так почему же претензии только по Москве и как можно за это сажать в СИЗО? Боремся за него как можем.
В докладе есть целый раздел, посвященный госзакупкам.
С одной стороны, малый бизнес, действительно, должен иметь доступ к госзаказам, тем более у нас в экономике, где от госзаказа очень многое зависит, очень большая часть экономики — это госзаказ. Были сделаны достаточно большие изменения в законодательстве, квоты установлены на малый бизнес. Но необходим, например, реестр малых предприятий, потому что сегодня появилась такая проблема: мошенники выдают себя за малые предприятия, пытаются попасть в квоту, но на самом деле таковыми не являются. Есть и другая, обратная сторона медали. Пример — новый берлинский аэропорт. С самого начала было решено, что будут строить малые предприятия — от проекта до завершения строительства, вот он уже много-много лет недостроен, из-за невыполнения контрактов слабой координации и пр.
Некоторые вещи должны реализовываться предприятиями более крупного размера, а малые предприятия должны выполнять те задачи, которые могут выполнять малые предприятия. А у нас из-за льгот для малых предприятий очень много случаев, когда крупные предприятия регистрируют малые и через эти малые пытаются участвовать в госзакупках, поэтому здесь нужно очень серьезно, со всех сторон смотреть на ситуацию.
Что вы думаете о господдержке промышленности? С одной стороны, ситуация сложная, и бизнесу нужна помощь. С другой стороны, получается, что частично за счет этой помощи выживают неэффективные предприятия, а те, кто сумел убедить власти в том, что им нужна помощь.
Мы в любом случае за всякое создание институтов, в том числе финансовых институтов поддержки. Во всем мире такая поддержка есть. Сегодня идет глобальная конкуренция за технологические инвестиции, и мы должны быть конкурентными. Потому что, например, в Казахстане сейчас принято решение: 30% инвестиций в технологическую сферу возвращать. В Польше это давно существующая система.
Должно быть выгодно создать современное технологическое производство в России, а не где-нибудь в Казахстане. Хотя на сегодняшний день выгоднее в Казахстане, поскольку там и налоги ниже, и сырье дешевле, и рабочая сила, и еще часть инвестиций компенсируют. Российский рынок значительно больше казахского, наших покупателей больше, но у нас абсолютно прозрачные границы, поэтому они могут совершенно спокойно продавать свою продукцию в России под наш спрос. Поэтому, конечно, мы должны быть конкурентными, институты должны эффективно работать.
Какие еще институты могли бы пригодиться?
Сейчас мы набрали такой пакет: есть кредитные институты, есть институты, которые обеспечивают гарантиями, создаются инвестиционные агентства, которые будут инвестировать в основной капитал. Есть РФПИ, но он работает на более высоком уровне, с большими проектами. Государственные инвестиционные фонды могли бы создаваться как сетевые, региональные. В своем первом докладе 2004 года мы говорили о том, что должны создаваться институты развития, тогда ни одного не существовало. Сейчас другая проблема — бизнес уже даже не может запомнить все существующие институты и правильно структурировать ту помощь, которую они могут оказать. Пришло время задуматься об их эффективности — а не перестарались ли мы?
Сейчас Госдума принимает закон об амнистии капиталов, и это уже не первая попытка. Как вы думаете, на этот раз получится?
Есть несколько целевых аудиторий, которые могли бы воспользоваться этим законом. Понятно, что сегодня он действует на 100% для владельцев квартир, имущества, недвижимости, которые хотят перерегистрировать его на себя с офшорных компаний или с третьих лиц. Но с точки зрения работы с реальным бизнесом, с предпринимателями, которые занимаются текущими бизнес-операциями, конечно, есть вопросы. Первое: даже если ты декларируешь имущество, откуда ты взял на него деньги? И поэтому нужно проводить амнистию не только в отношении сделки, связанной с имуществом, но и в отношении источников дохода. Поэтому мы предлагаем ввести возможность декларировать источники доходов, что тоже очень важно, и освобождаться от ответственности по операциям. Второй момент: первая амнистия не была эффективной, в частности, потому, что не учли, что с предпринимателей сняли ответственность как с физических лиц, но ответственность как руководителей и собственников юридических лиц с них не сняли. Абсолютное большинство операций, тем более валютных, проводится юридическими лицами, а не частными физическими.
Кроме того, мы предлагаем, чтобы от ответственности освобождались и сотрудники компаний, например главные бухгалтеры, которые эти операции проводили. Кроме того, там должно быть четко зафиксировано, что амнистия бесплатна. Это подразумевается, но не закреплено. В первой амнистии надо было заплатить 13% с декларируемых доходов.
По вашим оценкам, насколько масштабной может быть эта амнистия?
Это не налоговая амнистия как таковая, а амнистия активов. Поэтому я считаю, что очень большое количество людей сегодня могут этим воспользоваться, задекларировать свои объекты недвижимости. Самый большой стимул — они все равно должны декларировать по закону о контролируемых иностранных компаниях. То есть амнистия позволяет снять ответственность с того имущества, которое они в любом случае должны декларировать.
"Предприниматели не чувствуют ориентиров со стороны государства"
В этом году вы впервые сделали портрет российского бизнеса. Какое у него лицо, фигура?
В портрете мы определяем не только количество предпринимателей, но и их качество. На сегодня они менее производительны, чем наши конкуренты в других странах, конечно, сегодня бизнес чувствует себя далеко не лучшим образом. Сумма всех прибылей и убытков компаний в России находится уже в отрицательной зоне — то есть убытков больше, чем прибылей. И опросы предпринимателей, и рейтинги предпринимателей, и индексы предпринимательских настроений говорят пока о том, что сегодня не очень хорошо. Как мы видим, сегодня их в меньшей степени волнует вопрос коррупции или даже административного давления, хотя оно продолжает оставаться на высоком уровне. Коррупция, кстати, с первых мест сместилась на 16-е. Сегодня всех волнует курс, всех волнуют процентные ставки по кредитам, налоги и энерготарифы. Также на одной из верхних позиций оказалась экономическая политика — предприниматели не чувствуют ориентиров со стороны государства. И отсутствие экономического курса уже стало одной из главных проблем, которые их волнуют.
Получается, что коррупция стала волновать меньше не потому, что меньше вымогают взяток, а потому, что других проблем стало больше.
В принципе сегодня все мы подтверждаем, что коррупционное давление стало меньше. Некоторые ведомства продвинулись сильно вперед, коррупция в налоговой практически изжита, ко мне уже очень давно не было обращений по этому поводу. Да, приезжают, заставляют платить, но все заставляют платить в бюджет. Есть еще ряд ведомств, которые сильно продвинулись в этом направлении, и в целом ситуация становится менее коррупционной, чем раньше. Но острота этой проблемы также снижается еще и потому, что усиливаются другие, в том числе из-за кризиса.
Получается замкнутый круг. Выход из кризиса зависит от бизнеса, но без развития предприятий кризис будет вечным, при этом предприятия не могут развиваться, потому что кризис.
Не совсем так. Предприятия могут развиваться в кризис, тут ничего такого нет, просто для них это волатильная ситуация, они не очень понимают, как и что. Падение курса рубля привело к тому, что импортозамещение стало намного более выгодным. И это повлияло на то, что предпринимателям во многих отраслях стало лучше. Но тут же произошло резкое повышение процентной ставки и стимулирование повышения курса рубля. Сегодня нивелированы те преимущества, которые были созданы. От государства зависит, будет ли кризис началом нового роста или началом долгой стагнации. Не от бизнеса это зависит, а от того, как государство будет регулировать экономическую сферу.
То есть бизнес замер в ожидании долгосрочной экономической стратегии, которая будет объявлена на высшем уровне?
Да, именно так. И об этом мы пишем в докладе президенту. Стратегически мы должны двигаться к конкурентной многоотраслевой экономике, основанной на свободном рынке и способной обеспечивать себя товарами, услугами и рабочими местами. Экономике с дешевым рублем, дешевыми кредитами и низкими ценами на энергоресурсы, высокой производительностью труда.
Нужно понимать: совсем недавно мы были богатой гламурной экономикой с крайне высокими ценами на продукты питания, жилье, но мы перестаем ею быть, сегодня внутренний спрос ослаб. Правда, снизились и издержки, и это стимул для развития импортозамещения и роста экспорта переработанной продукции. А значит, нужны стимулы для развития технологических инвестиций — нужно усилить налоговые льготы, расширить ускоренную амортизацию для обрабатывающей промышленности и аграриев, нужна денежно-кредитная эмиссия, про которую мы уже сегодня говорили, нужна новая индустриализация. Задача государства здесь в том, чтобы сформулировать системную промышленную политику и привлечь технологические инвестиции в приоритетные отрасли и регионы, создать передовой отряд конкурентоспособных национальных и глобальных игроков. И все это можно сделать — нужно только понять, что дальше тянуть с изменениями нельзя, выработать стратегию, сформировать систему управления развитием и рискнуть стабильностью ради роста и благосостояния завтрашнего дня.