Явление бигля

«Ночь была темная и ненастная, Снупи», «Эта собачья жизнь, Снупи»
Чарльз М. Шульц, перевод Екатерины Доброхотовой-Майковой

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Предыдущая фотография

Следующая фотография

1 / 4

Фото: PEANUTS © Peanuts Worldwide LLC, Peanuts.com

Фото: PEANUTS © Peanuts Worldwide LLC, Peanuts.com

Прошло уже более полстолетия с тех пор, как вышел первый комикс Peanuts, и 15 лет с последнего стрипа и смерти создателя комикса Чарльза Шульца. Все эти десятилетия самый знаменитый в мире бигль Снупи нам не сказать, чтобы незнаком — мы скорее плохо представляем себе причины его известности. Почему именно этот пес, именно его хозяин Чарли Браун, именно эти дети, именно эти птички сложились в комикс такой невиданной популярности? И если начинать переводить все это на русский язык, то с какого из более 17 тысяч стрипов, нарисованных Шульцем за 50 лет счастливой детской жизни его героев, начинать?

В то время, когда в Америке начался выход многотомного собрания Peanuts из серии "ничто не забыто", мы всего лишь знакомимся с ним. Для первого тома русского Peanuts издательство Zangavar выбрало компиляцию "Ночь была темная и ненастная, Снупи", составленную в 2004 году уже без участия автора. Позаимствованную из Бульвер-Литтона фразу, которую принято считать худшей в истории первой фразой романа, Шульц обыгрывал в своих комиксах не раз, а в 1971 году даже выходила книга с таким же названием, якобы написанная самим Снупи. Здесь ее сделали общим заголовком для сборника историй, в которых Снупи так часто садится за свою установленную на будке пишущую машинку, что можно подумать, будто сам он это и написал. Собраны в основном довольно поздние комиксы. И все же для первого знакомства с Чарли Брауном, Снупи и всеми остальными решение русского издателя начать именно с этой книги кажется абсолютно уместным. Во-первых, все истории тут объединены общими сюжетами: Снупи пишет роман, Сэр списывает у Марси, все играют в бейсбол. Здесь меньше персонажей, стрипы черно-белые, а не цветные (в отличие от второй выпущенной Zangavar книги — "Эта собачая жизнь, Снупи"), и во всем есть такая отточенная завершенность — в конце концов, это собрание не анекдотов, а скорее философских максим.

Тут, впрочем, как всегда, две истории. Одна — детская, ведь мы считаем Peanuts комиксом для детей. На его страницах нет ни единого взрослого. И если пытаться увидеть книгу целиком, то она оказывается об очень детском тесном соседстве игры и скуки. Здесь всем позволено испытывать меланхолию, и идет нешуточная борьба за то, чтобы просто поваляться в кресле. Это неизбежное соседство радости и грусти, необходимость, размышляя, остановиться над каждым действием придает движению историй свой собственный медленный ход: вот только ты запустил воздушного змея, а он в дереве застрял, только ты скатился со свистом с горы в картонной коробке, а уже сидишь под горой с коробкой на голове.

С другой стороны, именно эта философская медлительность и делает Peanuts таким завораживающим чтением именно для взрослых, которые могут читать его как комикс о собственном детстве. И дело не только в том, что Снупи знает французский, воевал в Первую мировую, в свободное от обеда время с удовольствием изображает военных летчиков-асов или Хамфри Богарта в "Мальтийском соколе", да и на своей пишущей машинке, судя по всему, настукивает какую-то макулатурную поствоенную беллетристику. Но прошлое явлено здесь в вещах и куда менее очевидных, чем исторические реалии. Герой этого комикса — само время, которого здесь, кажется, так много и суть которого составляет сладкое ничегонеделание. Здесь самым важным занятием становится "просто болтаться", самой важной фразой в истории человечества "не забудьте покормить пса", а фильмом мечты — фильм, где пес два часа спит возле камина. Когда здесь говорят, что мир стал слишком опасным, чтобы выпускать в него воздушного змея, это очевидная шутка, причем смешная.

Zangavar, 2015

«Пласид и Мюзо»
Жак Николау

Еще одно собрание комиксов из 60-х, только на этот раз европейских, и здесь все наоборот: они цветные, стремительные и очень даже хулиганские. Смышленый лис Мюзо и обжора-медведь Пласид из этого комикса никогда не упустят возможности устроить друг другу хороший "бэмс". Их придумал в 40-х французский карикатурист Хосе Кабреро Арналь, а после смерти Арналя прославил Жак Николау. Они и на русском более или менее публиковались в журналах "Наука и жизнь" и "Юный техник". Несмотря на то что популярнее всего комиксы о Пласидо и Мюзо были в 60-е — 80-е годы, они на сегодняшний взгляд кажутся чем-то родом из еще более давних времен, годов так из 30-х, когда анимация только рождается, а главным итогом любого бурного движения должно оказаться рождение нового гэга. Сюжеты тут оторваны друг от друга и так же подчеркнуто нереальны, как эта странная дружба, декорации стремительно сменяются там, где они необходимы для удачной сцены. Мюзо может переодеться Пласидом, чтобы отучить того сладко спать; Пласид облачается в рыцарские доспехи, чтобы зарезать на ферме свинью на обед (кончается тем, что свинья делит с приятелями ужин из вареной картошечки); парочка то отправляется на необитаемый остров, то разводит кур на ферме, то печет блины в камине, и общий дух озорного хулиганства, который жив здесь в каждой истории, конечно же, невероятно нравится детям.

Мелик-Пашаев, 2015

«Линдберг. Невероятные приключения летающего мышонка»
Торбен Кульман

Мы, конечно, помним историю Чарльза Линдберга, первого летчика, перелетевшего Атлантический океан, и ужасную личную трагедию, которая не позволяет нам сегодня вспоминать о его судьбе без содроганий. Эта графическая история, наоборот, начинается с трагедии: люди придумывают все более и более страшные орудия уничтожения мышей, из города Гамбурга пропадают мыши, маленький мышонок пытается сбежать в Америку, но порт караулят голодные кошки, и тогда он конструирует паровой летательный аппарат, аппарат падает, за ним охотятся голодные совы, но мышонок все равно совершенствует свое изобретение и перелетает через океан — а там уж о его подвигах узнает Чарльз Линдберг и восхищается ими так, что и сам решает стать летчиком. Абсолютно понятная во всех своих отсылках, несомненно вторичная к миллиону книг, начиная с того же Арта Шпигельмана и его "Мауса", эта история обладает невероятной графической красотой, за которую ей все прощаешь.

Поляндрия