"Суть экономики в условиях жизни людей"

На прошлой неделе появились оптимистичные оценки: острая фаза кризиса позади. Можно ли расслабиться и жить, как прежде, наблюдая за ростом нефтяных котировок? Об этом "Огонек" спросил у академика Абела Аганбегяна

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Предыдущая фотография

Следующая фотография

1 / 2

Фото: Коммерсантъ / Александр Миридонов  /  купить фото

Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Лекай

— Действительно, можно ли считать, что мы проскочили экономический шторм и дальше будет легче?

— Мы его еще не проскочили. Но есть надежда, что острая фаза кризиса придется на 2015 год. По состоянию на апрель этого года, по которому есть свежие данные Росстата, дно нами не пройдено. В апреле валовый внутренний продукт снизился на 4,3 процента, выпуск промышленной продукции сократился на 4,5 процента, а обрабатывающие производства упали на 7,2 процента к апрелю прошлого года. Самое плохое, что показатели розничного товарооборота и реальной зарплаты ухудшились намного сильнее, чем в период кризиса 2009 года: розница просела на 9,8 процента, а реальная зарплата — аж на 13,2 процента. Число безработных за год возросло на 424 тысячи человек

Из потребительских товаров заметно выросло только производство сыра (на целых 23 процента) и мяса (на 13 процентов) — здесь сработало импортозамещение.

Не исключено, что падение производства и социальных показателей может продолжиться. В 2016-м такого снижения, надеюсь, не будет. Дай бог, чтобы из рецессии и рекордной инфляции, достигшей 17 процентов, мы перешли к стагнации, то есть к нулевому росту.

— В феврале-марте правительство предложило программу выхода из кризиса. Уже тогда было понятно, что это план распределения денег, хотя все ждали стратегию, которая дала бы новое дыхание нашей экономике. Почему о ней ничего не слышно? Все хорошо? Она уже не нужна?

— Правительство приняло неотложные меры для смягчения кризиса — и эти меры позитивны, на мой взгляд. Но они не решают вопрос о выходе из кризиса.

Я подозреваю, что члены правительства недостаточно осознают глубину ямы, в которую мы попали. Может быть, считают, что это что-то вроде выбоины на шоссе: угодили, скоро выберемся и забудем. Причем многие не понимают, что мы сами выкопали яму, в которую угодили. Ведь стагнация и ускоренная инфляция началась с 2013 года и даже после этого экономика еще просела в первом квартале 2014 года, то есть до присоединения Крыма, событий на Украине, до санкций, при высоких ценах на нефть и устойчивом валютном курсе рубля.

Санкции, которые особенно ужесточились с сентября 2014 года, лишь усугубили социально-экономическую ситуацию и привели к рецессии, девальвации рубля и удвоению инфляции в 2015 году.

Соединение стагнации и рецессии с ускоренной инфляцией вызвало крайне негативный процесс стагфляции, когда дорожающим товарам противостоят дорогие деньги с рекордно высокой ставкой за кредит. И это не рассосется за короткое время.

Напомню, что в 70-е годы США из подобной ситуации (стагнация — рецессия — стагфляция) выбирались 10 лет, и потребовалась принципиально новая политика — "рейганомика", чтобы в начале 80-х годов возобновить экономический рост. У нас же пока проходит третий год такой ситуации, инвестиции падают и закрывают еще на три-четыре года возможности восстановления даже умеренного экономического роста. Ведь главным источником роста могут быть только инвестиции. Их доля сейчас понизилась до 18 процентов, при которой нам впереди ничего не светит.

Хочу напомнить об указе президента от 7 мая 2012 года "О долгосрочной экономической политике". Там было сказано: довести долю инвестиций в основной капитал до 25 процентов ВВП к 2015 году. Этот указ выполнен с точностью до наоборот. Если бы мы увеличивали объемы инвестиций на 10 процентов в год, как он требовал, то сейчас не было бы и речи о рецессии или стагнации. Все знают, как строго контролируется выполнение майских указов. Но об этом указе даже не вспоминают. А ведь это для всей экономики — самый важный из всех майских указов. Это не зарплата врачей, учителей или пенсии. Это указ, от которого зависит жизнь 146 миллионов человек! В апреле средняя реальная зарплата в стране — а речь идет о 65 миллионах занятых в экономике работниках — снизилась в среднем на 13,2 процента (при средней зарплате 33 тысячи рублей в месяц — это реальная потеря почти 4 тысяч рублей). А ведь у кого-то снижение составило 20 процентов, а то и 30.

— Недавно было объявлено об очередном повышении тарифов ЖКХ на 10 процентов. Ведь в этой отрасли нет импортной составляющей, с которой все связывают повышение цен.

— Кстати, это повышение по отношению к происходящей инфляции — минимальное, хотя, конечно, нежелательное для населения.

Главная причина нашей инфляции — не монетарная. Дело в том, что Россия не является страной с нормальным конкурентным рынком. Наш ЦБ борется с инфляцией путем сжатия денежной массы. В первом квартале она сократилась на 5 процентов. И это усугубило спад производства. А основная причина инфляции — в поведении государственных монополий, которые постоянно повышают тарифы. РЖД перекладывает на население и предприятия свои издержки, убытки, затраты. "Газпрому" повышают цены каждый год. Также растут тарифы на электроэнергию и услуги ЖКХ. И так далее. Все это в конечном счете закладывается в потребительские цены. У ЦБ нет рычагов, чтобы воздействовать на госмонополии, нет возможности влиять на бюджет, на многие государственные решения, разгоняющие цены. Нужна единая, лучше президентская программа на три-пять лет радикального снижения инфляции до 3-4 процентов совместными усилиями правительства и ЦБ.

— Может ли оборонная отрасль, которая вроде бы дает поводы для оптимизма, стать драйвером экономики?

— Может, и хотелось бы, чтобы она стала этим драйвером на деле. Почти все предприятия ВПК выпускают и военную, и гражданскую продукцию. Многие военные технологии переносятся в гражданское производство. "Супрджет-100" вобрал в себя многие наработки ОКБ "Сухого". Но основным драйвером ВПК быть не может. По сравнению с советскими временами он сжался в разы. Туда вливаются большие деньги, это единственная статья бюджета, которая постоянно увеличивается.

— В 2018 году состоятся выборы президента. И, похоже, подготовка к ним уже началась. С какой экономической повесткой власть может подойти к выборам?

— Если мы начнем выправлять ситуацию сейчас и ежегодно увеличивать инвестиции на 10 процентов, к 18-му году увидим, что экономика начнет реально подниматься. Тогда возникает вопрос: мы восстанавливаемся — куда и как развиваться дальше? То есть власть должна будет предложить новую стратегию. Например, достичь и превзойти развитые страны сначала по уровню экономического, потом и по уровню социального развития. Или: к 2025-2030 году выйти на ежегодный рост ВВП по 5-6 процентов, чтобы наши темпы были вдвое выше развитых стран, в полтора раза выше темпов мировой экономики.

Тогда можно решать крупнейшую проблему — преодоление бедности. У нас очень много бедных семей. Больше 35 процентов. Официальная статистика называет цифру 11 процентов. Но это расчеты не очень корректные и связанные с тем, что у нас бедность считают от крайне низкого прожиточного минимума, едва превышающего 7 тысяч рублей. Но правильнее было бы считать от половины среднего дохода, то есть для России — это ниже 15 тысяч рублей на человека.

Самые обездоленные — это работающие кормильцы (например, семьи с невысокой зарплатой и тремя детьми) и пенсионеры. На Западе такого не бывает: там поддерживается высокая почасовая минимальная зарплата (несколько долларов в час), а пенсии составляют 60 процентов от средней зарплаты и выше. А у нас — 25-30 процентов. Средняя пенсия по старости — около 12 тысяч рублей. А социальные пенсии еще меньше. Обычно в категорию бедных в развитых странах попадают в основном безработные, живущие на пособие.

— Постойте, но ведь по уровню ВВП на душу населения в 2013 году мы приближались к развитым странам. Откуда столько бедных?

— По экономическим показателям в международных рейтингах мы занимаем 43-е место из 150 стран, то есть находимся в первой трети. Выше нас развитые страны и несколько постсоциалистических стран — Словения, Чехия, Словакия, Венгрия, Эстония и нефтяные арабские страны с небольшим населением — Кувейт, Бахрейн, Абу-Даби и другие. Польша примерно на одном уровне с нами по экономическому развитию.

Но у нас есть еще один разрыв — между уровнями экономического и социального развития. По индексу социального развития ООН мы занимаем уже 65-е место. Этот индекс учитывает реальные доходы, образование, продолжительность жизни. По ожидаемой продолжительности жизни у нас 90-е место. Причем по продолжительности жизни мужчин — 120-е. По качеству здравоохранения — ближе к 100-му месту. По жилищным условиям — 80-е. У нас на душу населения приходится 24 квадратных метра. Но в 26 процентах жилья нет туалетов, в 22 процентах нет холодной воды, в 40 процентах нет ни ванной, ни душа, ни горячей воды. У нас комфортного жилья (с кухней, прихожей, ванной и т.д.) — 15 квадратных метров на человека. В европейских странах — 30 квадратных метров на душу.

Это все экономические вопросы. Потому что суть экономики не в цифрах, процентах, а в условиях жизни людей.

— Так на это вроде бы и работают майские указы...

— Согласен. Один из главных указов, который должен был бы на это работать, это указ об экономической политике, просто забыт. Инвестиции в апреле этого года упали на 5 процентов к прошлому году. А они срабатывают с временным лагом четыре года. Сегодня вложились — через четыре года введенные мощности. В 2009 году из-за кризиса было снижение инвестиций на 16 процентов. И отразилось это снижением роста экономики в 2013 году, когда ввод новых мощностей был катастрофически мал. Поэтому, если в этом году падение, то 2019 год будет провальным.

— Что нужно еще кроме инвестиций?

— Не просто инвестиции, а форсированные инвестиции, которые должны увеличиваться по 10 процентов в год. Второе — снижение ключевой ставки сначала до 8 процентов, а потом хотя бы до 5-6 процентов. Третье — сдерживание роста цен, сокращение инфляции любой ценой до уровня 2012 года — до 5,1 процента в год. Четвертое — переход к политике стимулирования экономического роста. Пятое — снятие барьеров, сдерживающих развитие, проведение институциональных реформ. И самое важное, особенно когда начнется хоть какой-то экономический рост,— направить прирост ВВП в первую очередь на поддержку доходов населения и, следовательно, на увеличение платежеспособного спроса.

— Почему за 25 лет рыночных реформ в стране так и не появилось внятной экономической политики? Почему наши экономисты и управленцы оказываются так беспомощны в кризисных ситуациях, которые, заметим, возникают все чаще и чаще?

— Мы все предсказывали снижение роста в 2014 и 2015 годах. Но никто не предположил, что будет в 2013-м. Да, это проблема, в том числе и нашей экономической науки. Она у нас недостаточно развита — должен я сказать, в том числе и в порядке самокритики. Мой учитель Леонид Витальевич Канторович, нобелевский лауреат, был выдающимся математиком и экономистом. Я вместе с ним 25 лет проработал в Новосибирском Академгородке. Однажды мы с ним выпивали. Леонид Витальевич предложил тост за развитие экономической науки. Выпили. Через некоторое время я как вежливый человек говорю: давайте выпьем за математику. А он отвечает: нет, математика не нуждается, чтобы за нее пили. И он, как всегда, был прав.

Экономическая наука — одна из самых отсталых. Не только у нас, вообще в мире. Человек — сложнейший организм. А экономика — это 7 миллиардов людей с непредсказуемым поведением. Миллионы разновидностей продукции. Масса всяких условий, факторов, которые по-разному влияют на производство и торговлю. Очень трудно что-либо предугадать. Вот цены на нефть. Ведь известны все скважины до одной. Подсчитано, сколько нефти добывается в мире. Известно, сколько перерабатывается и потребляется. Все знают, сколько автомобилей, судов, самолетов и нефтехимических заводов. А цены то взлетят в полтора раза, то в два раза упадут. В 1998 году цена нефти была 12 долларов. Собирались лучшие специалисты, составили прогноз: через 10 лет цена вырастет до 24 долларов. А она уже в 2000-м подскочила до 25, а через 10 лет была 95.

Что касается нас... Мы много говорим, по ряду позиций все согласны, что надо предпринять. Но не делаем. Надо "слезть с нефтяной иглы" — это ясно. Надо сократить инфляцию и надо технологически обновиться, иначе нас утянут на дно устаревшие основные фонды предприятий — тоже ясно. Нужно стимулировать экономический рост, отказаться от фискальной экономической политики — понятно. Но к делу перейти не можем. Почему? Может быть, потому что у нас главная фигура в экономике — министр финансов? А раз так, то и вся экономика носит во многом фискальный характер. Министр финансов выступает на все темы, даже про пенсионный возраст говорит. Это не его дело, он не имеет к этому отношения. Вы знаете, кто министр финансов США? Совершенно непубличная фигура, попробовал бы он хоть раз высказаться о пенсионном возрасте... Сидит и занимается своим делом, выполняет, что ему предписано. Бюджет составляет президентская команда, Министерству финансов такое доверять нельзя. Это все равно как если бы полиция создавала Уголовный кодекс. А Министерство финансов и составляет бюджет, и исполняет его, и контролирует, налоги и сборы определяет и ужесточает и еще пытается социальной сферой "руководить", указывать по пенсиям, материнскому капиталу...

Бюджет — общеэкономическая и общеполитическая проблема, которой должна заниматься команда самых высоких профессионалов в стране. Но не фискальное ведомство, которое не владеет знанием основных показателей по каждой статье бюджетных расходов, и поэтому разделы бюджета не имеют целевой направленности. Не ясно, что страна, ее народ получит от увеличения или уменьшения бюджетных расходов по этому направлению. Не видя и не понимая целей, бюджет легко кроить, почти все сокращать то на 5 процентов, то на 10, а подчас и на 15, не задумываясь о последствиях. И вот результат сильного сокращения федеральных расходов на здравоохранение (на 30 процентов) — смертность населения несколько поднялась в 2014 году и катастрофически — на 5,2 процента — возросла в первом квартале 2015 года. И это вместо снижения смертности, как это было с 2006 года ежегодно.

Беседовал Александр Трушин