Премьера танец
Фото: Руст2D, Коммерсантъ
На сцене Центра имени Мейерхольда "Балет Москва" показал "Кафе Идиот" — премьеру 90-минутного спектакля Александра Пепеляева по мотивам романа Достоевского, лучшего из обширного наследия старейшины современного танцтеатра России, считает ТАТЬЯНА КУЗНЕЦОВА.
Александр Пепеляев — почти ровесник современного танца России. Выпускник химфака МГУ и режиссерского факультета ГИТИСа, которые он окончил почти одновременно, устраивал перформансы в квартирах и библиотеках еще в начале 1990-х, в 1994-м основал свой "Кинетический театр", десять лет руководил ЦЕХом (Центр танца и перформанса в Москве), пробился на международную арену, стал успешным менеджером, поставил много всякого и разного. Но хореографом так и не стал: кустарность танцевального образования делала его спектакли пластически банальными, чтобы не сказать скудными. Этот недостаток Пепеляев маскировал разными способами — литературой, режиссурой, сценографией, нарочитой телесной вульгарностью, концептуально противопоставляя хореографию театру. "Кафе Идиот" он на всякий случай нарек "визуальным театром" (в сущности, этот ярлык можно приклеить хоть к "Спящей красавице", особенно в старинной вихаревской редакции, там тоже есть на что посмотреть). Однако на этот раз у Пепеляева получился самый настоящий танцевальный спектакль — тот, в котором ситуации, характеры и взаимоотношения персонажей проясняются именно в танце.
Это обстоятельство, впрочем, ничуть не умалило значения режиссерских и сценографических находок, которыми изобилует "Кафе Идиот": плодотворная попытка перевести роман Достоевского в современный контекст. 12 персонажей спектакля одеты художником Сергеем Илларионовым в агрессивно кровавые костюмы-трансформеры. Поначалу копирующие моду XIX века, они со временем утрачивают исторические подробности, так что к моменту финального душевного обнажения герои остаются во вневременном исподнем белье. Здесь все шесть женщин в той или иной мере Настасьи Филипповны, четыре неистовых атлета-Рогожиных и уж точно два князя Мышкина — с тонкими интеллигентными лицами, немного нелепые и беспомощные. Сцена, по-бытовому ограниченная двумя стенами с ядовито-зелеными обоями и красной дверью, на заднике распахнута для медиафантасмагорий — там заплетаются водоросли взаимоотношений, бело-черным вихрем закручиваются мечты, туда, ввысь, к колосникам, отлетает задолго до реальной смерти душа Настасьи Филипповны.
Александр Пепеляев, разумеется, не пересказывает роман: череда ритмически и эмоционально контрастных сцен позволяет лишь угадывать знакомые эпизоды. Цитаты из Достоевского режиссер включает в спектакль трижды: прочитанные наивным детским голоском без тени пафоса и надрыва, они придают танцевальным эпизодам жутковато-беспощадную прозрачность. Как и роман, спектакль балансирует на грани жестокой мелодрамы, психологического триллера, криминальной хроники, карнавального безумия и ярмарочного балагана. Тут и окутанный зеленоватым сиянием нож, медленно проползающий по воздуху, чтобы воткнуться в грудь жертвы; тут и бегающие по стенам — в буквальном смысле — Рогожины; и Мышкины, являющиеся, как привидения, прямо из зеленых обоев; и расслабленно-вымороченный кайф инфернальной дискотеки; и атмосфера недорогого борделя с сатирически заостренным эротизмом дамского дефиле на высоких шпильках.
Но самое сильное в этом гиньоле, конечно, сам танец — эмоционально щедрый, технически довольно сложный, лексически разработанный гораздо подробнее, чем обычно у Пепеляева, благо микс из жесткой музыки Ника Берча и ностальгических западных шлягеров прошлого века позволяет экспериментировать в разных стилях и жанрах. На сей раз хореограф находит необходимые слова-движения для каждого персонажа в каждом конкретном эпизоде, будь то роскошное трио князя, Рогожина и Настасьи Филипповны, в котором танцевальные фразы, повторенные в разных темпах и интонациях, передают всю безысходность переплетения любви-ненависти, или центральный дуэт Мышкина и Рогожина с оригинальными поддержками, зримо обрисовывающий безнадежную нерасторжимость и разительное несходство персонажей.
Артисты современной части труппы "Балета Москва" работают истово и мощно: каждый ведет свою линию в спектакле с полным пониманием смысла целого, каждый в какой-то момент выходит на первый план, и эти сольные фрагменты выдают в них вполне состоявшихся актеров-танцовщиков. Для обновленного состава труппы "Кафе Идиот" стало тем же, чем был исторический "Взлом" Пола Нортона в период расцвета "московского" современного танца. Возможно, "Балет Москва" и Александр Пепеляев, что называется, нашли друг друга. Во всяком случае, труппа выпустила первый полноценный танцспектакль, а режиссер с 25-летним стажем стал наконец-то хореографом.