Марсель Пруст (Marcel Proust) — из тех литераторов, что считаются "авторами одной книги". Впрочем, эта книга — эпопея "В поисках утраченного времени" — состоит из семи отдельных романов, работа над которыми заняла у Пруста 15 лет и была остановлена лишь смертью автора в 1922 году. "В поисках утраченного времени" стала одним из литературных памятников минувшего столетия и историей болезни под названием "писательство".
Последний роман эпопеи, изданный, как и два предыдущих, уже после смерти Пруста, оптимистично называется "Обретенное время", что символизирует благополучное завершение мемуаристического плавания автора-рассказчика по волнам его памяти. Поиски "золотого руна" времени, стало быть, завершились удачей. Пруст в конце концов обнаружил "форму Времени", описанию которой и посвящен финал последнего романа. Оказывается, "место, которое занимаем мы во Времени, становится все больше и больше"; это — "пространство, длящееся до бесконечности", потому что люди "все касаются одновременно — словно гиганты, погруженные в толщу прожитых ими лет,— столь отдаленных одна от другой эпох, меж которыми уместились столько дней".
Умозаключения эти, стоившие автору и читателю нескольких тысяч страниц, очень напоминают начало первого романа эпопеи "По направлению к Свану": "Вокруг спящего протянута нить часов, чередой располагаются города и миры. Пробуждаясь, он инстинктивно сверяется с ними, мгновенно в них вычитывает, в каком месте земного шара он находится, сколько времени прошло до его пробуждения... Проснувшись ночью, я не мог понять, где я; ко мне приходило воспоминание о местах, где я жил прежде или мог бы жить; в один миг я пробегал века цивилизации".
Оказывается, для того, чтобы ощутить нашу вписанность в "Большое время" (как сказали бы философы), достаточно всего лишь чуток покемарить, а не сочинять семь романов. И Марсель Пруст уже в 1907 году, когда только начал работать над своим эпическим циклом (или, по крайней мере, в 1913 году, когда цитировавшийся "По направлению к Свану" вышел в свет), знал все то, к чему пришел в конце жизни, в 1922-м.
Рассуждая цинично, создание прустовской эпопеи — это monkey business, как сказали бы англичане (по-русски то же выражение звучит уж совсем обидно). Но именно своей чрезмерностью, излишеством, неоправданной затратностью писательских сил эпопея "В поисках утраченного времени" заслужила место в истории литературы.
Сюжет — мальчик из буржуазной семьи Марсель живет в усадьбе у бабушки по соседству с семействами полуаристократа Свана и совсем аристократов Германтов, начинает дружиться-любиться с дочкой Свана Жильбертой, потом бросает ее; юноша Марсель встречает девушку Альбертину, в Париже пытается через Германтов войти в светское общество, влюбляется в Альбертину, одновременно тяготясь ею и от ревности держа ее под замком; Альбертина от Марселя убегает, а затем умирает; взрослый и смертельно больной Марсель дает обет написать книгу о своей не слишком бурной жизни. Вот, собственно, и вся эпопея без длинных лирических отступлений, занудных описаний, бытовых зарисовок и философических сентенций. Философия Пруста не слишком оригинальна (любовь — это страдание, искусство — это жизнь, память — это спасение), бытовые зарисовки Пруста схематичны и карикатурны (Марсель со временем понимает, что светское общество представляет собою "Содом и Гоморру", как и называется четвертая книга), достижения Пруста-стилиста, сухого и рационального, несколько завышены. Ну а нечеловеческий размах эпопеи можно представить по такой хотя бы цитате, нагнетанием однородных членов напоминающей иронические опусы Рабле: "Огонь их (запахи) слоил, подрумянивал, подбивал, вздувал, делал невидимый, но осязаемый провинциальный, огромных размеров, слоеный пирог, и я, едва успев отведать более пряных, более тонких, более привычных, но и более сухих ароматов буфета, комода, пестрых обоев, втягивал сложный, липкий, приторный, непонятный, фруктовый запах вышитого цветами покрывала". Так можно написать и 70 томов.
В том-то и дело, что Пруст, из-за астмы проводящий свои дни взаперти, очень любил писать. Последние достижения международного прустоведения доказали, что он даже ничего не придумал в своей лирической эпопее, скрупулезно перенося на бумагу впечатления собственной нехитрой жизни как она есть. Ну, будучи гомосексуалистом, поменял мужские имена объектов своей страсти на женские, посвятив для приличия содомитам несколько грозно-обличительных пассажей. Ну еще добавил философской выспренности, поразмышляв о времени и о себе. Этого оказалось немало. "В поисках утраченного времени" теперь считаются бесспорным шедевром, родоначальником модернистской прозы XX века и величественным памятником писательскому трудолюбию, которое злые языки называют графоманией.
АЛЕКСАНДР Ъ-ПАНОВ