Фестиваль театр
Фото: Richard Haughton
На сцене Театра имени Моссовета в рамках Чеховского фестиваля, проходящего при поддержке М2М Private Bank и банка АТБ, идут гастроли спектакля "Красный табак" французской "Компании майского жука" в постановке Джеймса Тьерре. Рассказывает РОМАН ДОЛЖАНСКИЙ.
Про Джеймса Тьерре первым долгом рассказывают, что он приходится внуком самому Чарли Чаплину. Впрочем, благодаря Чеховскому фестивалю, он уже завоевал доверие у московских зрителей сам по себе. Несколько лет назад именно Чеховский открыл Москве всю эту одаренную семью — дочь Чаплина Викторию и ее детей Аурелию и Джеймса. Каждый из них работает самостоятельно (хотя и помогают друг другу: Виктория Тьерре значится автором костюмов "Красного табака"), каждому есть что показать. Но именно Джеймс особенно сдружился с Чеховским фестивалем — приезжает в Москву уже в третий раз.
Новый спектакль определен как "хореографическая драма", а сам Тьерре обозначен в программе как постановщик, сценограф и хореограф. Театр танца, пантомима, драма с акробатическими элементами, даже "новый цирк" — спектаклю "Красный табак" можно долго искать жанровые определения, и ни одно из них не будет точным. Говорят, что даже название представления следует читать по-французски задом наперед и тогда получится слово "абажур", которое, впрочем, тоже ничего не объяснит. Вот чему точно есть внятное обоснование, так это названию театральной компании Тьерре: "майским жуком" его дома называли в детстве.
Спектакль Тьерре — убедительный пример авторского театра, тем более что он сам с недавних пор исполняет в "Красном табаке" главную роль (до этого солировал другой актер). Он играет безымянного, как и все остальные персонажи, старика, живущего в непонятном месте и окруженного непонятными предметами и людьми. Да и живущего ли все еще, тоже непонятно — возможно, нам предложено пережить и оценить потусторонние видения героя. Пространство сцены похоже то ли на пещеру, то ли на внутренности какого-то старого механизма, изъеденного ржавчиной и опутанного разорванными проводами. Джеймс Тьерре превращен в старика, но совсем понарошку: белая субстанция, с помощью которой его лицо сделано бескровным, а волосы — седыми, живописно запачкала костюм, и не только его. Да и пластика выдает в нем человека молодого — перед нами то ли своенравный волшебник, то ли обиженный отшельник, то ли спятивший художник. Восемь артистов, занятых вместе с Тьерре в "Красном табаке", образуют команду не менее странных существ — они то помогают главному герою, то морочат его, то выполняют его желания, то испытывают его на психологическую устойчивость. А то и просто выполняют оригинальные и забавные трюки.
В спектакле Джеймса Тьерре все сделано так, чтобы ничему нельзя было подобрать верное определение. Взять хотя бы предметы обстановки: узнаваемые вроде бы по отдельности, вроде швейной машинки, ламп или книг, они соединены в столь причудливые объемные композиции, что назначение их теряется. Быт словно разбит на куски и слеплен заново чьей-то неведомой фантазией. Все это находится в непрерывном движении, кружится, поворачивается, обращается к свету то одной, то другой стороной. В движении и люди — почти непрерывном, не озвученном никакими словами, послушном прихотливой звуковой партитуре и смущающем рациональное восприятие. Главный же элемент всей этой сумрачной сценической конструкции — летающая стена, состоящая из нескольких мутных, тронутых патиной зеркал. Она меняет углы наклона, множит отражения, размывает тени и еще больше запутывает смысл происходящего — в общем, дарит доверчивым зрителям ощущение причастности к театральной тайне.
Перед финалом спектакля случается предсказуемое чудо: сначала наклонная стена превращается в плиту и опускается, потом сложная система креплений нарушается, так, что, когда рама вновь взмывает вверх, прямоугольники "старинных" зеркал повисают над сценой под разными углами, бликуя, медленно раскачиваясь и завораживая наблюдателей. Но, кажется, зрителям Чеховского фестиваля настоящее удовольствие доставило не столько эффектное превращение пространства, сколько то, что Джеймс Тьерре и его актеры на поклонах оказались улыбчивой и обаятельной компанией. Демократический зритель, конечно, любит, когда его озадачивают чем-то многозначительным, но еще больше он любит осознавать, что для него просто славно потрудились энергичные и умелые профессионалы.