|
Рыцарь медийного образа |
 |
Гуру из Эдмонтона
Будущий "оракул эры электричества", как назвал Герберта Маршалла Маклюэна американский журнал Life, родился 21 июля 1911 года в канадском Эдмонтоне. Поучившись в университете на инженера, студент-выпускник вдруг изменил пристрастия и начал на последнем курсе посещать лекции по филологии и риторике. Более основательно гуманитарные дисциплины Маклюэн изучал в Англии, в Кембридже, время от времени прерывая занятия по разным уважительным причинам: ездил в США на заработки (там дипломированный инженер преподавал в колледжах историю литературы), женился, увлекался религией (и даже, будучи воспитан в протестантской семье, перешел в католицизм).
В 1939 году он защитил магистерскую диссертацию, а спустя три года там же, в Кембридже,— докторскую. С 1940 года началась его размеренная жизнь университетского преподавателя и главы многочисленного семейства: Маклюэн был отцом шестерых детей, в том числе двух сестер-близняшек. Последующие почти 40 лет он преподавал в различных университетах Англии, США и Канады и с 1952 года был профессором в колледже St. Michael`s при Университете Торонто. Спустя 11 лет Маклюэн возглавил (и руководил до конца жизни) созданный при университете Центр культуры и технологии, где занимался исследованиями влияния информационных технологий и СМИ на человеческую психику и общество в целом. До начала 1960-х имя канадского профессора было знакомо лишь узкому кругу коллег. Но тут начали выходить его книги, и ситуация кардинально изменилась.
 |
Маклюэну же написанные им книги, главными из которых стали "Галактика Гутенберга" (1962), "Постижение средств массовой информации" (1964) и "Война и мир в глобальной деревне" (1967), принесли не просто славу и богатство, неслыханные в академической среде: для тысяч последователей и боготворивших его СМИ эти книги стали своего рода Новым Заветом электронной эры. Написанные ярко, хлестко, парадоксально, в модной ныне "клиповой" манере, напичканные афоризмами, они совсем не напоминали тяжеловесные монографии специалистов и с момента выхода были обречены на обильное цитирование.
Журналисты осаждали канадского гуру, поскольку каждое его слово в прессе и на экране гарантировало внимание читателей и зрителей. Для того чтобы написать о нем статью, достаточно было надергать эффектных цитат, не затрудняя себя штудированием книг.
"Чем больше сведений о нас накапливается в различных банках данных, тем менее реальным становится наше собственное существование". "Наличные деньги — это кредитные карточки бедняков". "Может оказаться, что шизофрения — это необходимое следствие образованности". "Мы придаем форму нашим орудиям труда, а они, в свою очередь, формируют нас". Это лишь малая часть афоризмов, делавших Маклюэна желанным гостем телевизионных ток-шоу, газет и журналов.
 |
Маклюэну доставляло удовольствие провоцировать, блефовать, закладывать в свои афоризмы тщательно замаскированные мины, которые, взрываясь, разрушали сложные конструкции, возведенные интерпретаторами.
Самый интересный пример — путаница с главным афоризмом Маклюэна: "The medium is the message" ("средство передачи сообщения само является сообщением"). Иногда его цитируют, перевирая, как "the media is the message", что уже ближе к устоявшемуся варианту перевода: "средства массовой информации сами по себе являются информацией". Другими словами, не так важно, что за информацию вам сообщают. Гораздо важнее, кто сообщает, когда и где.
Однако в 1967 году переработанное издание книги "Постижение средств массовой информации" вышло под новым названием — "The medium is the massage", в котором многие усмотрели опечатку. Между тем автор просто порезвился, за счет смены одной буквы придав своему знаменитому афоризму еще как минимум два новых толкования (название можно перевести как "Средство информации — это массаж" и как "Средство информации — это век масс").
Галактика Маклюэна
Погружение в систему взглядов канадского мыслителя грозит превращением нашего рассказа в научный реферат. Однако в общих чертах схема развития цивилизации по Маклюэну выглядит так.
Если для Маркса не было другого двигателя истории, кроме классовой борьбы, то Маклюэн разглядел иной "движок": смену технологий, которую, в свою очередь, вызывает смена способа коммуникации. Канадскому ученому, вероятно, одному из первых пришло в голову, что тип общества в значительной мере определяется господствующим в нем типом коммуникации, а человеческое восприятие — скоростью передачи этой информации.
До изобретения письменности человека окружала только устная речь. Мир, царивший за порогом тесной "аудиовселенной", можно было познать лишь интуитивно. Изобретение алфавита переключило центр восприятия со слуха на зрение — человечество вступило в механистическую эпоху, продолжающуюся по сей день. По Маклюэну, детонатором "взрыва технологий" стало гусиное перо, а эпицентром взрыва можно считать изобретение печатного станка Гутенбергом. С тех пор начались процессы фрагментации общества и отчуждения человека: печатное слово позволило познавать мир индивидуально, вне коллективного сознания общины. А кроме того, книга стала первым стандартно воспроизводимым товаром, то есть первым продуктом массового производства.
 |
| Джон Леннон, Вуди Аллен и Энди Уорхол увлекались идеями канадского гуру. И сами стали гуру |
Возвращение к "племенному" восприятию мира на новом этапе, по Маклюэну,— безусловное благо, потому что таким образом люди вновь начнут ощущать себя единым целым, коллективом, в котором нет места изоляции, индивидуализму и подавлению меньшинств - результатам "тирании визуального восприятия". "В новой электронно-информационной среде ни одно из социальных меньшинств более не смогут игнорировать представители большинства, потому что отныне слишком много людей знают слишком много друг о друге".
 |
Именно ТВ, по Маклюэну, позволило человечеству вернуться в дописьменную общину, в глобальную деревню, где информация доступна сразу всем и получить ее можно практически мгновенно. В этом мире непрекращающегося хеппенинга человек уже не в состоянии строить свое мировосприятие как раньше — последовательно, шаг за шагом, по кирпичику. Ему приходится учитывать сразу все факторы, а поскольку времени на их анализ нет — полагаться на интуицию, завороженно уставившись в мерцающий ящик ("общинный костер").
 |
Тут Маклюэну оставался всего один шаг до вывода о слиянии Сверхсознания с Богом, но ревностный католик в его душе вовремя остановился.
Однако Маклюэн не побоялся сделать другой вывод, вызвавший бурную полемику. Предсказать его было нетрудно, если опять вспомнить астрофизику: результат процесса сжатия "галактики" — коллапс. В мире, покрытом искусственной нервной системой электронных коммуникаций, пространство и время (то есть, по сути, та же информация) неизбежно стянутся в точку. После чего постижение окружающей реальности станет чисто интуитивным — без привлечения разума.
Конец света? Вовсе нет, утверждает впавший в пророческий экстаз профессор,— наоборот, долгожданный Золотой век. Человек, излечившийся при помощи "коммуникационного электрошока" от "глазной" болезни механистической эпохи с ее постоянными, изматывающими сознание изменениями и революциями, вновь обретет потерянный рай, где коллективное сознание неразрывно слито с реальностью, а разум со всеми его издержками становится излишним. Новая Утопия "глобальной деревенщины", со счастливой улыбкой идиота уткнувшейся в телеэкран и опутанной электронной сетью, несущей общую гармонию.
Святой Маршалл — покровитель сетевиков
 |
| Поколение Интернета объявило Маклюэна новым мессией: его киберпророчества пользуются в киберпространстве большим спросом |
Но еще при жизни Маклюэн превратился в культурную икону второй половины ХХ века. Именно так он продолжал "жить" после 1980 года — в афоризмах, рекламных слоганах, прогнозах футурологов, анализирующих развитие СМИ. А также — в новой молодежной киберкультуре. Поколение Х, выросшее на компьютерах и Сети, с радостью неофитов объявило почившего "дедушку" новым мессией. (Показательно в этом смысле название одной из сетевых статей — "Встреча Маршалла Маклюэна и Уильяма Гибсона в киберпространстве"). В Сан-Франциско и Оттаве ежегодно проходят молодежные фестивали Маклюэна, а авангард современной сетевой мысли — журнал Wired — избрал профессора своим небесным патроном, открыв первый номер в 1993 году тем самым знаменитым афоризмом Учителя.
То, что идеями Маклюэна увлекались Джон Леннон, Энди Уорхол и другие идолы поп-культуры, понятно. Но даже "академики", недолюбливавшие его за эклектичность, непоследовательность и натяжки, а главное, за "заигрывание с массовым читателем",— все, как один, завершали критический разгром его учения характерной фразой: "А вообще-то в нем что-то есть".
С каждым годом это "что-то" проявляется все ярче. Иначе не стало бы такое издание, как лондонский The Economist, с ритуальной последовательностью поминать канадского профессора всякий раз, когда речь заходит о СМИ. И не набралось бы 346 ссылок на Маклюэна в Оксфордском словаре английского языка. А вопрос знаменитого американского писателя Тома Вулфа: "А что если Маклюэн был прав? И на самом деле являлся тем, кем хотел казаться всю жизнь,— самым выдающимся мыслителем после Ньютона, Дарвина, Фрейда, Эйнштейна и Павлова?" — не вызвал бы столь серьезного отклика читающей публики.
По сей день основанная при Университете Торонто информационная служба The McLuhan Program in Culture and Technology получает сотни запросов, отвечая на них информацией, консультационной и лекционной деятельностью. А цитаты из Маклюэна можно встретить в самых неожиданных местах. Например, когда в 1996 году федеральный суд США объявил неконституционным закон о соблюдении приличий в СМИ (Communications Decency Act), судья опирался на идеи покойного профессора в своем решении: "Любое регулирование сети Интернет с точки зрения ее содержания, с какими бы благородными целями это ни делалось, грозит сожжением 'глобальной деревни' дотла".
Это тем более любопытно, что до триумфа Сети Маклюэн не дожил. Но расскажи ему кто при жизни о мощи самого "холодного" из СМИ (благодаря интерактивности, гипертекстам и прочему), своего рода кульминации идеи глобальной деревни, ученый наверняка пришел бы в восторг.
Разочарованный пророк
 |
В поздних работах Маклюэна его оптимизм по поводу однозначной благотворности телевизионной и компьютерной цивилизации заметно поутих. Ученый не мог не видеть, как электронные СМИ, вместо того чтобы всемерно расширять кругозор потребителя своей информации, на самом деле невероятно сужают его, заваливая "информационным мусором", сведениями сиюминутными, второстепенными, конъюнктурными, а то и откровенно вздорными. И все чаще подменяют трансляцию информации от источника к потребителю ее фактическим производством. Иначе говоря — манипулируют потребителем, предлагая вместо message — себя, media.
Видел Маклюэн и опасность виртуальной политики, будущих политтехнологий: "В конце концов живых политиков окончательно вытеснят их образы в СМИ. И первым останется только благодарить вторых за свое изгнание из эфира, поскольку зажившие своей жизнью образы в масс-медиа смогут сделать столько, сколько политику-человеку и не снилось".
Наконец, как-то не вязались с реальностью и надежды на то, что благодаря электронным СМИ человечество заново обретет "чувства всеобщности, взаимной вовлеченности и сотрудничества". Как заметил один из критиков Маклюэна, "раньше, когда мы видели на экране умирающих от голода детей, то хотя бы изредка отправляли деньги по указанным адресам. Теперь же, устав от постоянно тиражируемых ужасов, просто переключаем канал".
А другой автор, припомнив канадскому ученому его тезис о том, что электронные СМИ будто несут людям разнообразие и альтернативу (гарант "информационной свободы"), тут же опроверг его простым примером: "Достаточно посмотреть телевизионный рекламный ролик, в котором японские гейши в кимоно и африканские охотники в набедренных повязках распивают пепси и распевают вместе в Рэем Чарлзом знаменитое "Ah Ha", чтобы усомниться в словах гуру. Да, несомненно, мы живем в глобальной деревне, но кто мог предвидеть, что она давно перешла в собственность фирмы, производящей прохладительные напитки?"
Маклюэн успел это понять не хуже других: в трезвом взгляде на общество ему не откажешь. "Электронная вселенная — это не что иное, как бессовестный обманщик, открытое выражение Антихриста",— написано не критиком Маклюэна, а им самим.
Так что и в умении признавать свои ошибки он оставался настоящим ученым. На надгробии Маршалла Маклюэна высечены его собственные слова: "Истина сделает тебя свободным".
ВЛАДИМИР ГАКОВ