Вчера президент России Владимир Путин после переговоров с президентом Финляндии Саули Ниинисте рассказал, какой мир и благоденствие наступят после того, как санкции по отношению к России будут отменены. Впрочем, он не рассказал, когда это произойдет. С подробностями из Ново-Огарево — специальный корреспондент "Ъ" АНДРЕЙ КОЛЕСНИКОВ.
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Азаров / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Азаров / купить фото
Владимир Путин и Саули Ниинисте разговаривали, как ни странно, несколько часов (последние полтора часа к тому же все-таки обедали). Мало кто ожидал, что им есть столько всего сказать друг другу. Но на пресс-конференции выяснилось, что Владимир Путин еще и не выговорился.
Для начала оба президента высказались по поводу товарооборота (неуклонно падает), а также по поводу строительства АЭС в Финляндии с помощью России (помощь идет)...
Но всех на пресс-конференции интересовало исключительно то, что связано с Украиной. И все вопросы журналистов были об этом (не говоря уж об ответах).
Так, Владимир Путин сообщил, что, если бы Россию что-то не устраивало в минских соглашениях, он никогда не поставил бы под ними свою подпись:
— Мы оказываем свое влияние на одну из сторон... на Донецкую и Луганскую непризнанные республики...
О таком влиянии или, правильнее, давлении Владимир Путин впервые говорил так открыто.
— И вы не могли не заметить, что в их позициях много изменилось. Они готовы и хотят вести переговоры (то есть раньше все-таки были не готовы и не хотели.— А. К.) по всем позициям минских соглашений... Ключевыми являются политические пункты...
Владимир Путин их перечислил: изменения в конституции Украины (придание прав автономий ДНР и ЛНР, "или, как говорит официальный Киев, децентрализация"); принятие законов по амнистии "ряду лиц Донецкой и Луганской республик; имплементация закона об особом статусе ЛНР и ДНР; принятие Украиной закона о местном самоуправлении и проведение выборов; снятие экономической блокады"...
Очень быстро стало понятно, к чему клонит Владимир Путин:
— Ни один из этих пунктов не входит в исключительную компетенцию Донбасса: это дело прежде всего киевских властей. И позвольте мне, говоря хоккейным языком (а каким же еще разговаривать с финнами? — А. К.), вернуть вам вашу шайбу и спросить: почему наши американские и европейские коллеги не оказывают должного влияния для решения этих вопросов?
Президент Финляндии молчал: во-первых, он, видимо, понимал, что не входит в число коллег, которые могут оказать такое влияние, а во-вторых, спрашивали, собственно говоря, и не его. И сразу надо сказать, что за всю пресс-конференцию его никто так и не спросил, так что чувствовал он себя, видимо, на ней сиротливо.
— Но к каждому пункту приписано: "по согласию с Донецком и Луганском",— добавил Владимир Путин. Он-то готов, очевидно, отвечать за эту приписку.
На вопрос, скорее жив или скорее мертв минский формат, Владимир Путин, вздохнув, сказал, что ему нет альтернативы.
То есть нет и разницы, в каком состоянии находится этот формат.
А комментируя недавнее заявление Петра Порошенко насчет того, что покупка суверенных бумаг Украины на три миллиарда долларов была в свое время взяткой Виктору Януковичу, чтобы он отложил ассоциацию с ЕС, Владимир Путин еще раз тяжело вздохнул:
— Если кто-то считает, что это взятка, то все средства, вложенные другими инвесторами в Украину, тоже можно назвать взяткой — чтобы это соглашение было подписано. А там много американских инвесторов!
И поскольку соглашение было отложено на год уже новым правительством Украины, Владимир Путин вслух задавался вопросом, где же теперь деньги этих инвесторов.
Насчет российских трех миллиардов он настроен радикально:
— Нас не интересует, кто и как распоряжается этими деньгами, нас интересует возврат этих средств... мы сейчас имеем право потребовать досрочного возврата, но мы этого не делаем, исходя из тяжелого положения Украины. Но мы надеемся эти деньги получить.
На пресс-конференции Владимиру Путину удалось немного побряцать оружием (которое было широко продемонстрировано на форуме "Армия-2015", где верховный главнокомандующий побывал днем.— А. К.). Это случилось, когда финский журналист выразил обеспокоенность тем, что кругом в Европе копится оружие, которое может выстрелить.
Господин Путин сначала как минимум усилил эту тревогу, которая вполне могла перерасти в паническое состояние: он сказал, что, как только возникнет угроза России, она соответствующим образом должна отреагировать и "выстраивать свою стратегию таким образом, чтобы ликвидировать опасность":
— А как иначе?!
Но он же и успокоил финского журналиста (президент Финляндии как ушел в себя, так и не показывался.— А. К.):
— Лучшая гарантия безопасности Финляндии — ее нейтралитет.
Но тут же и обеспокоил вновь:
— НАТО же идет к нашим границам, а не мы — к их!
Впрочем, в случае, так сказать, воссоединения России с Крымом — это, конечно, спорное утверждение.
И снова он убаюкал финского журналиста:
— Впрочем, пока ничего не вижу такого, что заставило бы нас волноваться.
Но вряд ли журналист успел перевести дух:
— Нас по-настоящему беспокоит развертывание ПРО в Европе. Вот это серьезная вещь!
Между тем самая последняя фраза российского президента оказалась жизнеутверждающей:
— Все это... история с санкциями... пройдет!
Финский президент, по-моему, не поверил. Ведь он за них регулярно голосует.