Главное СМИ музыкальной индустрии журнал Billboard опубликовал список самых влиятельных персон в EDM-бизнесе. Его возглавил Джеймс Бартон, один из основателей ливерпульского клуба Cream и фестивальной франшизы Creamfields. В прошлом году Джеймс Бартон оказался на вершине аналогичного списка журнала Rolling Stone. Лидерство Бартона в престижных рейтингах можно было бы счесть важным только для узких специалистов, если бы не один факт. Сам этот сегмент в 2014 году оценивался в $6,2 млрд, а в мае 2015-го — уже в $6,9 млрд.
Фото: Reuters
Фото: Picture-Alliance / AFP
Фото: GettyImages.ru
Фото: EASTNEWS
Смена вех
Для индустрии развлечений огромный вес сегмента EDM (электронная танцевальная музыка) не новость. Американский журнал Forbes ежегодно публикует перечень самых высокооплачиваемых диджеев — Electronic Cash Kings. Финансовое издание решило вести учет заработков диджеев в 2012 году, когда выяснилось, что десять самых высокооплачиваемых электронных музыкантов в совокупности заработали за год $125 млн — больше, чем баскетбольная команда Los Angeles Lakers. В 2014 году заработок топовой десятки диджеев составил уже $268 млн. Доходы диджеев выросли вдвое всего за два года. Оглашение списка "электронных магнатов" стало главной церемонией в этом секторе музыкальной индустрии, своего рода Grammy танцевальной культуры. Обычно результаты объявляют в августе.
В системе координат самой Grammy танцевальной музыке отдано всего две из 83 номинаций. При этом заработок самого успешного диджея в мире Калвина Харриса (6-е место в списке Billboard) в 2014 году составил $66 млн — это на $6 млн больше, чем у хип-хоп-магната Джея Зи, получившего в 2014 и 2015 годах по две статуэтки Grammy. Видные деятели хип-хопа постепенно уступают позиции диджеям-передовикам. И здесь стоит упомянуть главную причину глобальной экспансии EDM. Точнее, версию, которую некоторые музыкальные критики интерпретируют вполне в духе теории заговора.
В один прекрасный день ключевые деятели музыкальной индустрии собрались и решили, что пора завязывать с гегемонией хип-хопа и R'n'B и дать публике что-то новенькое. Или раскрутить как следует то, что и так находится на расстоянии вытянутой руки. Так гранж в 1990-е пришел на смену глэм-року 1980-х, так мода на сладкие бойз-бэнды стала противовесом грубому гранжу и в конце концов рэп, который жил своей жизнью в статусе дикой уличной культуры, был освоен индустрией, а его герои стали символами успеха и богатства. Может быть, никакой встречи и не было, но, если рэпер хочет остаться на вершине, ему сегодня волей-неволей приходится делать EDM-ремиксы и записывать треки с диджеями-миллионерами.
Впрочем, если избегать теорий заговора, можно обозначить вполне конкретные вехи, по которым есть смысл отсчитывать историю нынешнего бума EDM.
В 2004 году голландский диджей Тиесто (19-е место в списке Billboard) выступил на открытии Олимпийских игр в Афинах. Впервые весь мир увидел электронного музыканта, человека, который, если рассуждать в привычных координатах, не поет и ни на чем не играет, на самом популярном зрелище планеты.
В 2006 году французский дуэт Daft Punk (19-е место в списке Rolling Stone) выступил на американском фестивале Coachella. Это сейчас соседство на афише, скажем, Motorhead и диджея Мартина Гаррикса выглядит обыденно. А тогда, выступив перед рок-аудиторией, Daft Punk произвели настоящий фурор.
В 2009 году французский диджей Дэвид Гетта (13-е место в списке Billboard) прочно закрепился в заокеанских мейнстрим-поп-чартах благодаря сотрудничеству с R'n'B-исполнителем Эйконом (Sexy Bitch) и хип-хоповой группой The Black Eyed Peas ("I Got A Feeling").
Наконец, в 2012 году на обложке американского Rolling Stone появился электронный артист Скриллекс (4-е место в списке Billboard), ставший олицетворением самой доступной версии стиля дабстеп — бростепа. Скриллекс получил статус главной звезды новой массовой электроники не только благодаря суровым басовитым трекам, конвертированным в массовый формат, но и из-за довольно необычной внешности и массированного пиара. В конце концов, даже EDM нужны свои рок-звезды. В итоге истерия вокруг EDM докатилась и до наших краев, и в прошлом году Скриллекс стал хедлайнером первого настоящего российского танцевального фестиваля мирового уровня "Alfa Future People".
Природа пузыря
EDM не есть некая принципиально новая музыка. Критически настроенные аналитики вообще не считают, что нужно рассматривать эти три буквы как музыкальный термин, несмотря на то что расшифровываются они как electronic dance music. По сути, то, что мы слышим на EDM-фестивалях и EDM-вечеринках,— смесь хорошо знакомого позитивно настроенного хауса и электро с точно выверенными элементами дабстепа, транса и трэпа. Платформе, на которой выстроена эта мода, по-хорошему лет двадцать пять. Но, когда говорят о EDM, имеют в виду, что ингредиенты этого коктейля смешаны в максимально коммерческих пропорциях, что треки предельно дружелюбны по отношению к радиостанциям, а видеоклипы сняты и продвинуты так, чтобы собрать максимум "кликов" и "лайков". Этот яркий конструктор, фактически представляющий собой новую поп-музыку, собран из традиционно андерграундных деталей.
Для понимания феномена важно знать, что EDM — единственный растущий сегмент музыкального рынка, с 2013 по 2014 год продажи треков в нем увеличились на 8%, в то время как показатели у рок- и поп-хитов сократились соответственно на 12% и 15%. При этом только $1,4 млрд из $6,2 млрд были заработаны собственно произведениями — через скачивание и стриминг треков. Две трети своих денег EDM-индустрия делает на клубах и фестивалях. То есть качество музыки в EDM — лишь один из факторов успеха. И еще большой вопрос, самый ли важный.
Корифеи танцевальной музыки регулярно подвергают критике "мыльный пузырь EDM", обвиняя новых звезд в том, что по их вине из танцевальной музыки ушло искусство, а осталась одна коммерция. Главные упреки в адрес любимых радиостанциями и телеканалами диджеев: они только нажимают кнопки "Пуск" и "Стоп", используя заранее записанные сеты, то есть не утруждаясь "сведением"; большинство их хитов недолговечны и однообразны; сами они озабочены внешними эффектами и ведут образ жизни поп-звезд. Во время фестиваля Ultra 2014 года Deadmau5 (16-е место в списке Billboard, хедлайнер Alfa Future People этого года) открыто критиковал Мартина Гаррикса, а Тиесто, в свою очередь, критиковал Дэдмауса. Высшая форма этого конфликта — пародия на EDM, появившаяся в эфире самого популярного американского комического телешоу "Saturday Night Live", ролик "When Will The Bass Drop?" ("Когда вступит бас?").
Гонка за Вегасом
Промоутеры, топ-менеджеры клубных сетей, владельцы фестивальных брендов, букинг-агенты, выбивающие гонорары для музыкантов, сегодня не менее значимые фигуры, нежели те, кто производит продукт. Это даже не продюсеры в привычном понимании, не демонического вида менеджеры рекорд-лейблов, конструировавшие успех проектов в старые добрые времена суперпродаж CD. Это обычные финансисты, которые делают деньги в тиши офиса. Когда смотришь на подборки фото влиятельных EDM-персон из Billboard, Rolling Stone и Forbes, ловишь себя на том, что не ожидал увидеть здесь столько людей, выглядящих так... обычно.
Если верить докладу о рынке электронной музыки, сделанному крупнейшим консультантом в этой сфере Кевином Уотсоном на апрельской выставке International Music Summit в Голливуде, самые большие деньги диджеи из форбсовского списка делают в Северной Америке, причем эпицентром танцевальных вибраций там является Лас-Вегас. Оно и не могло быть по-другому, если город пропускает через себя за год до 40 млн человек, желающих расстаться с деньгами.
Диджеи из верхней десятки зарабатывают резиденциями в клубных проектах с устоявшейся репутацией — Hakkasan, XS, Wet Republic, Encore, Wynn, Omnia. Новые грандиозные площадки открываются каждые три-четыре месяца. Все эти бренды, естественно, тесно связаны с родственными казино и отелями. В руках у их менеджеров не только рычаги управления танцевальной модой, но и огромные туристические и игорные ресурсы. Они вполне могут позволить себе вложить $3 млн в дизайн диджейской стойки и $5 млн в звукоусиление (это реальные цифры — параметры 60-миллионного клуба Marquee) и платить диджеям вроде Калвина Харриса или Тиесто гонорары, доходящие до астрономических отметок, вроде $300 тыс. за ночь. Экономика заведения, в которое вложено $100-120 млн, несколько отличается от экономики подпольной вечеринки на заброшенном заводе. Поэтому люди, которые управляют лас-вегасской EDM-индустрией, чаще всего похожи на умудренных опытом высокооплачиваемых бухгалтеров и юристов. Достаточно посмотреть на 73-летнего главу Wynn Resorts Стива Уинна (состояние — $2,8 млрд), легко оперирующего в переговорах такими именами, как Авичи, Афроджек и Swedish House Mafia, или на 48-летнего Нила Моффита из Hakkasan Group, чей Hakkasan окупил стомиллионные вложения чуть больше чем за год.
Лас-Вегас диктует цены на клубном рынке, и клубные гонорары не могут не сказываться на стоимости фестивальной индустрии. Паскуале Ротелла (2-е место в EDM-листе Rolling Stone, 3-е место — в Billboard), в середине 1990-х — организатор подпольных рейвов в Лос-Анжелесе, основал ивент-компанию Insomniac, контрольный пакет в которой купил концертный оператор Live Nation за $48,1 млн, и управляет ежегодным танцевальным фестивалем Electric Daisy Carnival стоимостью $36 млн. На первых Electric Daisy в конце 1990-х собиралось 5 тыс. рейверов, сегодня за ночь через "карнавал" Паскаля Ротеллы проходит до 135 тыс. На первом Electric Daisy в Лас-Вегасе Ротелла потерял $3 млн. Однако в стратегическом смысле такой проект, как Insomniac, собирающий за год в общей сложности до 1 млн зрителей на вечеринках по всему миру, не мог оставаться без якоря в танцевальной столице. По словам Джеймса Бартона, лас-вегасский Electric Daisy Carnival — самое важное музыкальное событие на планете. Просто потому, что на протяжении недели целый город живет музыкой.
Лас-Вегас диктует цены, и не все игроки выдерживают гонку. Дункан Статтерхейм, основатель голландской компании ID&T, ответственной за всемирно известные событийные бренды Tomorrowland, Tomorrowworld и Sensation, весной сообщил, что Sensation Amsterdam этого года будет последним в его карьере. Он решил покинуть компанию, которой отдал 23 года жизни, после того, как ее приобрел американский гигант SFX. По словам Статтерхейма, гонорары в EDM сейчас столь безобразно высоки и так быстро растут, что непонятно, как вести фестивальный бизнес: нужно либо поднимать стоимость билетов, либо снижать стоимость зрелищной стороны события. Ни того, ни другого ему делать не хочется.
Парень из Ливерпуля
Если дела решаются серьезными людьми в Вегасе, кто же тогда этот рыжеволосый британец, которого называют не иначе, как Стивом Джобсом танцевальной индустрии? При желании это можно считать символичным: самый влиятельный человек в танцевальной индустрии родом из того же города, где родилась самая влиятельная рок-группа в истории. В 1992 году диджей Джеймс Бартон запустил свою собственную хаус-вечеринку Cream в ливерпульском зале Nation (вместимость 3000 человек) и на протяжении десяти лет пропустил через свои субботы в Nation всех значимых фигур в танцевальной музыке. У него играли Пол Окенфолд, Пол Ван Дайк, Карл Кокс, Саша, Энди Уэзеролл, Chemical Brothers, все, кого принято считать отцами современного рейва. В 1995 году Джеймс Бартон начал устраивать вечеринки на Ибице, а в 1998 вместе с партнерами вышел на фестивальный рынок с проектом Creamfields, который быстро превратился в международную франшизу и самый крупный танцевальный фестиваль в мире. В 2012 году гигант Live Nation Entertainment купил Cream Holdings Limited за 13,9 млн фунтов.
Фактически, самый активный игрок на рынке зрелищ продолжил экспансию, начатую в прошлом десятилетии, когда крупнейшие концертные артисты Мадонна и U2 вышли из под опеки рекорд-мейджоров и заключили с Live Nation контракты "360-градусные" контракты, отдав в управление компании весь свой бизнес. Позднее компания Live Nation слилась с мощным билетным оператором Ticketmaster. Среди прочих активов Cream Holdings Limited компания приобрела и фестивальную империю Creamfields, а Джеймс Бартон получил пост руководителя EDM-направления Live Nation Entertainment. EDM стала самым быстроразвивающимся направлением компании. Помимо Insomniac она также приобрела компанию Гэри Ричардса HARD, которая устраивает EDM-фестивали не только на суше, но и на море — в океанских круизах. Всего за год Live Nation включили в свой каталог 30 фестивалей, фокусируясь, в основном, на зарубежных рынках, таких, как Канада, Швеция и Испания.
Джеймс Бартон говорит, что испытывает гордость от того, что дело Фрэнки Наклса и Тони Хамфриса, героев хауса, которым он поклонялся в 1980-е, сегодня продолжают такие талантливые артисты, как Disclosure и Дюк Дюмон. А еще от того, что они звучат в наушниках его 14-летней дочери.