Вот и все. Протестанты разъезжаются с того самого генуэзского вокзала Бриньоли, который еще накануне громили и поджигали. Спецкор Ъ в рядах генуэзских антиглобалистов ВАЛЕРИЙ Ъ-ПАНЮШКИН тоже уезжает. Рожа у него красная от солнца и слезоточивого газа. Слезы из глаз, сопли до колен. Под ногами хрустят битые стекла, камни мостовой выворочены.
Утром в субботу люди, собравшиеся на площади Стурла, выглядели подавленными и тихо обсуждали жертв саммита "восьмерки". Лидер Генуэзского общественного форума Витторио Аньолетти объявил во всеуслышание по всем каналам новостей, что субботняя демонстрация будет абсолютно мирной и пройдет по заранее оговоренному с властями маршруту от площади Стурла к стадиону.
Пришло не менее 120 тыс. человек. Как минимум 100 тыс. из них искренне хотели, чтобы демонстрация была мирной.Но если кровь пролилась один раз, то потом ее уже не остановить. Врачи произвели вскрытие и объявили причину смерти 22-летнего Карло Джулиани, погибшего в пятницу. Его все-таки застрелил карабинер из пистолета, а когда его сбила машина карабинеров, Джулиани был уже мертв. Карабинер объясняет случившееся необходимой обороной, но что же это за необходимая оборона, если вооруженный дубинкой, щитом и карабином с пластиковыми пулями человек еще и находит необходимым стрелять свинцовой пулей в человека безоружного.
Карабинеры, с которыми я говорил об этом, объясняют дело просто. Они говорят, что их товарищ испугался, а огнестрельное оружие в руках труса куда опаснее огнестрельного оружия в руках смелого человека.
Отец Карло Джулиани обвинил в смерти сына не карабинеров и не правительство, а тех неизвестных людей, которые возглавляют организацию "Черный блок", если анархистскую организацию вообще кто-то может возглавлять.
Про "Черный блок" известно только, что они анархисты. Никакой отчетливо артикулированной идеологии, зато мрачноватые ритуалы и строевая подготовка. Прежде чем начать очередную атаку, активисты "Черного блока" маршируют по площадям в черных комбинезонах, черных масках, черных шлемах и под черными флагами.
Так вот. Утром в субботу, как только в толпе появлялся кто-нибудь из "Черного блока", манифестанты его тормозили:
— Зачем ты так оделся? Зачем тебе палка в руках? У нас мирная демонстрация. Ну-ка снимай свои черные шмотки и бросай палку.
— Не брошу, палка мне нужна, чтобы защищаться, когда на меня нападут менты.
— Бросай!
Палку отнимали, шлем срывали с головы:
— У нас мирная демонстрация. Если боишься ментов, не ходи никуда, сиди дома.
Демонстрация начиналась тихо. Просто встали и пошли под этими своими лозунгами о том, что еда не товар, что планета Земля не продается, и что лучший мир возможен.
Сначала шли молча. Но вот застучал тамтам, вот его ритм подхватили свистки и трещотки, вот уличный оркестр заиграл свадебно-танцевальную версию песни "Бандьера росса". Люди стали кричать и улыбаться. Молодые танцевали. Те, кто постарше, пели. Становилось опять весело. Молодые коммунисты с серебряными сережками в ноздрях и бровях махали красными флагами и кричали, чтобы "большая восьмерка" простила долги развивающимся странам, потому что на самом деле развитые страны заработали свои богатства на эксплуатации бедных. "Зеленые" размахивали зелеными флагами и кричали, чтобы Соединенные Штаты немедленно ратифицировали Киотское соглашение и кормили бедных за то, что богатые выбрасывают в общее небо углекислый газ.
Демонстрация шла по Корсо Италия, вдоль моря. В Фоче возле ярмарки толпа должна была повернуть направо и уйти к стадиону подальше от красной зоны, чтобы спокойно провести там, на стадионе, митинг и концерт.
Фоче была уже близко. Мы уже видели тот дом, за которым следовало повернуть направо. Но потом я не знаю, что случилось. Там впереди у поворота раздалось несколько хлопков и в небо взвились маленькие ракеты, оставляющие за собой белый след слезоточивого газа.
Несколько девушек в толпе всхлипнули:
— Господи, ну почему? Мы же мирная демонстрация.
Кто-то закричал:
— Поднимите руки вверх, поднимите руки! Пусть они видят, что мы без оружия.
120 тыс. человек подняли руки вверх, но полицейские не увидели, что мы без оружия. Я не знаю, что там произошло. Полицейские ли первыми решили перекрыть заранее обговоренный маршрут, или в первых рядах демонстрации оказались "Черный блок" или "Белые комбинезоны". Может быть, они первыми напали на полицейских.
Я только увидел, что полицейские пустили газ и первые ряды демонстрации побежали назад, подальше от газа. Но отступать было некуда. Корсо Италия зажат между высокой скалой и каменистым берегом моря. Когда первые ряды побежали вспять, спасаясь от газа и ударов дубинки, последние еще только выходили с площади Стурла под веселый бой тамтамов и песню "Бандьера росса".
Никто не может повернуть 120 тыс. человек назад так, чтобы люди не подавили друг друга. Первые раненые среди демонстрантов — это были раздавленные бегущей толпой своих же товарищей.
Прямо передо мной шлепнулась на асфальт девушка лет 20. Бритая налысо. В арабском платке на бедрах. С леопардовой шкурой, вытатуированной на плечах. Она ударилась головой и, кажется, плохо соображала. У нее шла кровь. Я подал ей руку, помог подняться, и она сказала:
— Бежим к морю.
На первый взгляд эта идея показалась мне разумной. С моря дул ветер, и газ туда почти не попадал. Мы почему-то думали, что полицейские просто погонят демонстрацию вверх по улице, а нас, отошедших в сторону, оставят в покое.
Мы спустились на пляж. Человек 200 демонстрантов вытирали лица кусками лимона, потому что, говорят, от этого не так горит кожа, пораженная слезоточивым газом.
Полицейские не оставили нас в покое. Они нас преследовали, поминутно стреляя в нашу сторону газовыми ракетами. Мы бежали от них по пляжу, и вдруг кто-то крикнул:
— Ребята, купаться!
Полицейские были метрах в 200. Нас вдруг охватила безумная какая-то беззаботность. Человек 20 стали купаться в море. Остальные бегали по воде, выкрикивали что-то и пели.
А полицейские вошли на пляж. Они вынули из воды первого попавшегося голого парня и избили его ногами. Выходило так, что его избили за то, что он купался. Мы побежали дальше. Полицейские загнали нас на пирс. Пирс обрывался в море. Мы остановились. Я подумал, что если другой мир и возможен, то только за морем. Мне захотелось войти сейчас в море и уплыть к чертовой матери от всех этих социальных боев. Да не тут-то было. Со стороны моря наш пирс держали под прицелом катера береговой охраны. Я не знаю, есть ли у береговой охраны резиновые пули, или только свинцовые, но они разглядывали нас в прицел.
Полицейские подошли совсем близко и кинули на наш пирс газовую шашку. Мы подняли руки вверх. Человек 200 полуголых или совсем голых людей на каменном пирсе. Отступать некуда. Руки подняты вверх. Из глаз ручьями льют слезы. Впору было запеть какую-нибудь песню про то, что последний парад наступает, но когда стоишь в облаке слезоточивого газа, петь нельзя и даже вместо слов из горла вырываются какие-то рыдания и лай.
Полицейские остановились, не дойдя до нас метров десяти. Полицейский поговорил с кем-то по рации, оглядел снисходительно наши поднятые руки и заплаканные лица. Потом скомандовал "кругом", и они ушли.
Мы аплодировали им, когда они уходили. Мы были благодарны им, пока они шли по пляжу. Метров 20 мы были им благодарны, а потом кто-то в нашей толпе крикнул полицейским вслед:
— Убийцы! Идите в жопу, убийцы!
Через секунду мы все кричали:
— Убийцы! Убийцы! Убийцы!
Я думал, что они сейчас вернутся и действительно убьют нас, но оказалось, что итальянские полицейские выгодно отличаются от московских. Они ушли.
Бритая девчонка с разбитой головой плакала то ли от газа, то ли от обиды и говорила:
— Зачем они это сделали? Зачем они стали нас останавливать? Это же была мирная демонстрация! Мы бы просто прошли на стадион и все.
У нее шла кровь из темени. До ближайшего медпункта "Врачей без границ" идти надо было не меньше километра. Я замотал ей рану только что купленной белой майкой с надписью "The only solution is revolution".