«От нас уезжают с сувенирами, сделанными своими руками»
Интервью
Верхние и Нижние Таволги — центр гончарного промысла на Урале. Еще до революции в деревнях работали десятки гончарных мастерских, которые объединились впоследствии в предприятие «Таволожская керамика». Сегодня это единственный гончарный завод на Среднем Урале. Генеральный директор «Таволожской керамики» Александр Назаров рассказал о спросе на продукцию и особенностях таволожской росписи, а также предложил идеи по улучшению туристического маршрута.
— У вашего завода богатая история. Расскажите, как он образовался?
— Таволожскому гончарному промыслу уже боле 300 лет. В Верхних и Нижних Таволгах ремесло прижилось, потому что здесь большие запасы глины. В связи с расколом православия в эту местность переселились старообрядцы и начали массовое изготовление глиняной посуды. Возникло множество частных мастерских. После революции 1917 года частники стали объединяться в артели. Согласно сохранившейся в Невьянском музее переписи, в годы НЭПа мастерских по изготовлению керамических изделий в деревнях Верхние Таволги и Нижние Таволги было более сотни. В послевоенные годы артели объединились в Невьянский завод художественной керамики. В советские годы работа завода очень сильно поддерживалась государством. В годы перестройки производство на Невьянском заводе художественной керамики было остановлено, мы потеряли кадры и большую часть производственных мощностей. В конце девяностых предприятие получило название «Таволожская керамика» и наладило выпуск традиционной продукции, однако наши производства до сих пор находятся в тяжелом состоянии.
— Какую продукцию вы выпускаете?
— Объем нашего производства 200-300 тыс. рублей в месяц. Это классическая русская посуда, в том числе одутловатые горшки, а также цветочные горшки и различная сувенирная продукция. Есть посуда с традиционными узнаваемыми видами росписи, присущими только таволожской керамике. Это относится в первую очередь к посуде изумрудно-зеленого цвета. Дело в том, что Демидовы (род российских предпринимателей, развивавших Уральские земли с XVIII века) в свое время в Быньгах (деревня в Свердловской области) нашли месторождение меди и изготавливали там медную посуду. Глазури тогда не было, поэтому уральские умельцы стали использовать отходы медного производства — растирали медные огарки и использовали их в качестве глазури, а цвет у них получался зеленый. Технология была восстановлена, и сейчас мы выпускаем посуду, расписанную этой глазурью.
— Насколько это направление интересно для туристов?
— Со стороны туристов направление народных промыслов все более востребовано. Сегодня у нас туристов море, мы ежегодно принимаем до 20 тыс. человек в год. Каждый у нас и на гончарном круге работает, и фигурки раскрашивает — уезжают с сувенирами, сделанными своими руками.
— На ваш взгляд, здесь удобная туристская инфраструктура?
— Инфраструктура — вторая наша проблема после кадров. Сейчас туристические центры в регионе сформированы точечно, притом, что расстояния на Урале достаточно большие. Турист, проведя в автобусе полдня, попадает в одну точку, гуляет несколько часов, и оставшиеся полдня едет обратно домой. По моему мнению, для развития туризма необходимо создавать оптимальные маршруты, проходящие по интересным местам. Так, у нас есть идея восстановления старой дороги между Таволгами и деревней Мурзинка, находящейся на самоцветной полосе Урала. Это интересное место, там можно посетить Минералогический музей и познакомиться с историей горного дела, но находится оно в 230 км от Екатеринбурга или 130 км от нас по объездной дороге. Естественно, специально так далеко ради одного музея никто не поедет. Но если восстановить 12 км старой дороги, то от нас до Мурзинки будет всего 40 км езды. Сейчас туда практически не ездят, деревня полуразрушена. Однако если восстановить дорогу, получится очень удобный сквозной маршрут, выгодный и нам, и путешественникам. Они смогут приехать в Невьянск, посмотреть на башню и познакомиться с историей семьи Демидовых, потом посетить церковь Николая Чудотворца в Быньгах и познакомиться с историей невьянской иконописи, увидеть народные художественные промыслы в Таволгах, узнать об истории горного дела в Мурзинке, а потом по Режевскому тракту вернуться обратно в Екатеринбург. Это может быть маршрут на день или на выходные, можно пустить по нему автобусы от Храма-на-Крови.
— Вы обращались куда-то со своей просьбой? Есть отклик со стороны властей?
— Мы добиваемся ремонта этой дороги, просим правительство. В прошлом году приезжал министр инвестиций и развития Свердловской области Алексей Орлов. Мы с ним разговаривали, и он заверил, что власти тоже понимают необходимость этого маршрута. Обещали, что в этом году начнется проектирование дороги. Целесообразность строительства дороги признают все. Мы получим больший эффект от туристической деятельности, а туристы получат больше информации и время проведут с пользой. Ежегодно у нас проводится фестиваль «Тайны самоцветного кольца», на нем мы тоже привлекаем внимание к идее этого маршрута. Конечно, мы без него еще можем прожить, к нам туристы и так ездят. Но если создать целую территорию, где можно продлить отдых и посетить сразу несколько мест, это привлекло бы и частный капитал, началось бы строительство кемпингов, у людей появились бы новые рабочие места. А депрессивные деревни, находящиеся на маршруте, занялись бы продажами — туристы бы у них всю картошку скупили.
— Сейчас вы получаете какую-то поддержку от властей?
— Всю жизнь отрасль народных промыслов была дотируемой. Наше предприятие получает субсидию на электроэнергию около 30%. Помощь вроде небольшая, но если ее не станет — мы закроемся через пару месяцев. Мы выпускаем недорогую массовую продукцию, сейчас 50% ее себестоимости — электроэнергия, 40% заработная плата, 10% — сырье и материалы. Если мы производим продукции на 200 тыс. рублей, то 100 тыс. мы тратим на электроэнергию. В таких условиях покупать оборудование и развиваться невозможно, поэтому мы до сих пор используем оборудование, произведенное в ГДР. Чтобы выбраться из этой ситуации и сделать производство более рентабельным, мы начали активно привлекать туристов. Это нас спасает, так как дает возможность заработанные на туризме деньги вкладывать в производство.
— Помимо туристов, кто основные потребители вашей продукции?
— Мы активно работаем с Новосибирском, Уфой и Челябинском, а недавно отправили партию в Калининград. На долю оптовых продаж приходится около 40% продукции, остальное продаем в розницу. У нас есть магазин в Екатеринбурге, где реализуется 20–25% продукции. Оставшиеся 35–40% раскупают туристы в Таволгах. С продажами у нас все хорошо — они из года в год растут. Дело в том, что мы не испытываем давление конкурентной среды: «Таволожская керамика» является единственным производителем в Свердловской области уникальной керамики из местных красных глин и считается крупнейшим предприятием народных художественных промыслов уральского региона. Ближайший аналогичный завод есть только в Кунгуре (Пермский край), поэтому у нас нет проблем со сбытом, наша посуда не залеживается на складе. Проблема в другом — в производстве. Сказываются отсутствие газа, дорогая электроэнергия и иссякающие кадры.
— Сколько человек сегодня работает на заводе?
— Сейчас в общей сложности у нас работает до 30 человек, хотя до 90-х годов на заводе работало от 180 до 200 человек. Еще остались гончары, но эта профессия уходит в историю. На производстве работают два профессиональных гончара, оба местные, пришли сюда сразу после армии и проработали всю жизнь. Сейчас они уже в предпенсионном возрасте, а на замену им никого нет. Недавно мы даже разместили объявления о том, что приглашаем на работу гончаров, но никого пока не нашли. Поэтому кадровая проблема для нас сейчас одна из главных, у нас в деревне нет кадрового потенциала.
— А как можно научиться гончарному искусству?
— Раньше все гончары учились друг у друга, умение передавалось из поколения в поколение. В нашем случае сегодня проблема в том, что образование и проживание оторваны от производственной сферы: кадры в Невьянске никто не готовит, а из больших городов работать к нам не едут. К нам регулярно приезжают студенты архитектурной академии, потому что в Екатеринбурге им негде практиковаться. Их учат рисованию, тому, как держать кисть и наносить краски. Но на практике им необходимо материаловедение, понимание того, что такое глина, глазури и пигменты, владение технологией соединения материалов воедино. Это можно получить только на практике, а единственное крупное производство осталось только в Таволгах. Однако работать к нам в деревню горожане ни за что не поедут. А в советские годы, когда студентов распределяли на практику из других регионов, бывали такие случаи. Тогда завод имел возможность строить целые улицы жилых домов, куда заселяли молодых специалистов, сейчас такой возможности, конечно, нет. Например, у нас в Таволгах живут семьи из подмосковной Шатуры. В то время там был художественный техникум, из которого на практику отправляли на наш завод. За девчонками из Подмосковья сразу начали ухаживать местные парни, так образовались четыре или пять семей, которые живут здесь до сих пор. Правда, своих детей они отправляют учиться в Подмосковье.