Программы документальных фильмов Московского международного кинофестиваля были посвящены разным темам — от жизни больного раком гитариста и религиозных увлечений голливудских звезд до революций в Египте и попытки раскопать прошлое. О том, как могло бы выглядеть идеальное телевидение, мечтал специально для “Ъ” АЛЕКСЕЙ МОКРОУСОВ.
Фото: Drafthouse Films (US)
Фото: Atacama Productions, Centre National de la Cinématographie
Фото: Nitrate Film
Фото: Our Time Projects
Фото: HBO Documentary Films
Фото: Chao-wei Chang
С тех пор как документальные ленты стали не просто участвовать в фестивалях «большой тройки» наравне с игровыми, но и получать в Венеции — Канне — Берлине главные призы, отношение к ним во многом изменилось.
Многие пытаются понять, в чем разница между «просто» телевизионным фильмом и лентой, полной искусства. Надо ли насыщать документальную ленту киноцитатами, как это сделано в «Экстазе Уилко Джонсона»? В молодости режиссер Джулиен Темпл увлекался Жаном Виго, его киноманство неизбежно. В картине о знаменитом рок-гитаристе, заболевшем раком, много отсылок к классике — от «Седьмой печати» Бергмана до «Сталкера» Тарковского. Но делает фильм личность самого Джонсона — человека с запоминающимся лицом и блестящей гитарной техникой (он выступал и в Москве). Многим же солист группы Dr. Feelgood знаком по кино — в «Игре престолов» он играл палача. Победа Джонсона над опухолью может показаться чудом, но главное в «Экстазе» — стоическое спокойствие, с которым музыкант встретил болезнь и с ней боролся.
«Перламутровая пуговица» чилийца Патрисио Гусмана получила в этом году «Серебряного медведя» в Берлине за лучший сценарий, но могла бы — и за операторскую работу, так впечатляют съемки в Патагонии. «Пуговица» начинается с рассказа о вымирающих индейцах Чили и их языке, а завершается историей тюрьмы на острове Досон в Магеллановом проливе, где во времена Пиночета содержались министры правительства Альенде и интеллектуалы из Сантьяго (сам режиссер тоже был арестован).
Инакомыслящих пытали и убивали, тела сбрасывали с самолетов в океан, привязав к ним рельсы. Сорок лет спустя на дне океана можно обнаружить только эти рельсы.
Темы «Пуговицы» близки к главным темам документального конкурса и программы «Свободная мысль» — праву людей на защиту своих интересов, народным революциям в разных видах. Остроумный и в то же время по-человечески теплый фильм француженки Анны Руссийон «Я — народ» рассказывает о событиях в Египте. Свержение режима Мубарака, приход к власти и скорое поражение президента Мохаммеда Мурси показаны глазами жителей небольшой деревни вдали от столицы. Главный источник информации для них — программы теленовостей, съемки заполненной массами площади Тахрир. Крестьянин Фаррадж меняется со страной: сначала голосует за Мурси, затем неохотно соглашается с его падением. При этом главное настроение жителей — скепсис, мало кто из них верит, что смена власти улучшит жизнь.
Нет надежды на правительство и у героев «Земли картелей» — американцев, добровольно охраняющих границу с Мексикой, и жителей небольших городков в мексиканском штате Мичоакан. Жители создали вооруженные отряды, чтобы бороться с бандитами из терроризировавшего округу наркокартеля «тамплиеров». Мэттью Хайнеман снимал и выступления на городских площадях лидера народной самообороны доктора Мигеле, и перестрелки, и как варят в промышленных партиях наркотики (их потом и переправляют через границу). Властям, испугавшимся размаха независимой армии народных сил, удалось взять под контроль движение, сделав его частью госармии, отказавшийся же от сотрудничества доктор Мигеле оказался в тюрьме.
Режиссер еле поспевает за событиями, аналитики в фильме меньше, чем репортажа, но смотрится он как настоящий триллер. Гораздо жестче выстроен сценарий новой ленты оскароносца Алекса Гибни. В прошлом году в Москве показывали его «Ложь Армстронга», посвященную не столько уличенному во лжи велосипедисту, сколько обществу, создающему себе кумира, чтобы его ниспровергнуть; само оно при этом нести за что-либо ответственность не хочет. В этот раз героями Гибни стали лидеры церкви сайентологии, основанной Л. Роном Хаббардом, и ее давние адепты — актеры Джон Траволта и Том Круз. Правда, сниматься в фильме
«Просветление: сайентология и причуды веры» актеры отказались, возможно, потому, что он сделан по книге лауреата Пулитцеровской премии Лоуренса Райта. Вообще, сайентологи агрессивно реагируют на любую критику в свой адрес, хотя суд не запрещает ту же книгу Райта, а о фильме Гибни рецензенты после фестиваля «Сандэнс» писали как о ярком событии, раскрывающем механизмы новоявленной религии.
Райт проинтервьюировал более 200 человек, покинувших сайентологов. Они рассказывают много такого, что способно поддержать обвинения секты в тоталитарности и подавлении личности. Например, провинившихся функционеров церкви бьют и унижают свои же товарищи, заставляя чистить унитазы зубной щеткой или даже вылизывать их (об этом говорится и в «Просветлении»). А тех, кто все же решится покинуть церковь, ждет разрыв отношений со всеми родными, оставшимися верными идеям Хаббарда.
У каждого свой порог прозрения. Китайский «Юный патриот» начинается со сцен, где школьник бегает с флагом по улицам и кричит духоподъемные лозунги. На протяжении нескольких лет режиссер Ду Хайбинь наблюдает этапы его взросления, пришедшиеся на университетские годы. Поездка учителем-волонтером в заброшенную деревню в горах, разрушение родительского дома местными чиновниками, трезвый взгляд на действия властей меняет сознание юноши. Он уже не готов подписываться под собственными словами, сказанными несколько лет назад, его развитие идет с удивительной скоростью. На родине фильм не выйдет в широкий кинопрокат, считает режиссер, а телевидение в Китае полностью государственное, что тоже не оставляет ему шансов. В России же документальные фильмы такого уровня показывают лишь кабельные каналы, для общедоступных в них слишком много деталей, противоречащих друг другу фактов — того, что принято называть интеллектуальным кино, где объектом исследования оказывается не только реальность, но и сама пропаганда.
Открыть глаза на прошлое пытается и сельский окулист Ади из «Взгляда тишины» Джошуа Оппенхаймера. Разъезжая со своим чемоданчиком, полным линз, по индонезийской провинции, Ади расспрашивает участников событий
1965–1966 годов. После переворота в стране тогда убили более миллиона человек. Их считали коммунистами, хотя среди них были обычные фермеры и учителя. Армия устранилась от массовых казней, передоверив роль палача добровольцам; военные сопровождали арестованных к месту убийства.
Среди погибших был и старший брат Ади. Того живьем разрезали на куски, сделали это не военные, а добровольцы-соседи. Мать Ади до сих пор встречается с ними каждый день.
Как и в предыдущем фильме Оппенхаймера — знаменитом «Акте насилия», убийцы радостно и подробно описывают перед камерой детали происшедшего полвека назад. Пытаясь реконструировать давние события, они показывают друг на друге, как убивали и резали, как стояли жертвы, куда сбрасывали тела. Они не испытывают раскаяния или угрызений совести — просто получили мандат на убийство и воспользовались им сполна. В итоге прощения у Ади просят лишь дочь одного из преступников и вдова другого. Сыновья же не хотят говорить о прошлом, как и ставшие теперь губернаторами и мэрами участники тех событий. «Не надо ворошить, что было,— или вы тоже коммунист?» — этот вопрос и Ади, и самому Оппенхаймеру задают прямо в камеру. Желание молчать самому и заставить молчать другого понятно: прозреть способен каждый — только хотят не все.