В Николаевском зале Зимнего дворца открылась гигантская ретроспектива одной из первых звезд мировой архитектуры — Захи Хадид. Ценителями космической архитектуры и спонсорами проекта выступили аукционный дом Phillips, компания BP и ДЛТ. Уроки космического супрематизма с арабским акцентом брала на выставке КИРА ДОЛИНИНА.
Идти на эту выставку немного страшно, но это совершенно необходимо. С одной стороны, она невероятно насыщенна (около 300 экспонатов) и трудна для восприятия (очень много эскизов, планов, чертежей, живописных фантазий, из которых глаз отказывается сочинить что-то похожее на реальное здание). С другой — чтобы что-то понять про современную архитектуру нетипового свойства в целом и Заху Хадид в частности, необходимо либо смотреть на ее постройки вживую (а для этого надо пометаться по миру от Токио и Шанхая до Дубая и Цинциннати), либо научить свой глаз представлять, как из стремительного росчерка на обычном листе шаг за шагом формируется будущий театр, аэропорт, музей, спортивный центр и еще многое-многое другое. Ну и еще эта выставка безумно красива, потому что в ней происходит ненасильственное поглощение неоклассического декора парадного и надменного в своей имперской важности бального зала неземными и лаконичными до истошной какой-то строгости формами. Тут не иное время, не иное мировоззрение — тут встреча с иной цивилизацией, которая не сразу, но через трудности перевода оказывается необыкновенно соблазнительной.
Не только здания, но и яхта, туфли, ботинки, мосты, лыжные вышки, мебель — все это личная геометрия Захи Хадид, на выставке именно в этом единстве и представленная. Плюс "Черный квадрат" Малевича, от которого сама архитектор и ведет свою художественную родословную. Заха Хадид в этом проекте вообще выступает главным историком и критиком собственного творчества. Она, как чрезвычайно опытный преподаватель и теоретик, почти диктует кураторам и интервьюерам список своих корней и артистических любовей. Вот бразильский старец Оскар Нимейер, еще один инопланетянин, спустивший на Землю свои межгалактические корабли. Вот арабская каллиграфия, чьи упругие и гибкие линии учат тому, что в каждом изгибе есть свой смысл и особое значение. Вот математика, которой, еще живя в Ираке, Заха Хадид увлекалась. Биографическое в целом весьма хочется во всем этом увидеть, но оно не очень прилипает к фактуре. Да, европейского в этой архитектуре мало — это если считать за европейское скрупулезную внутреннюю ответственность за пласты старых культур. Но и настойчиво восточного тут тоже не очень много — вот только если не увидеть Ближний Восток в нелюбви к окнам, которым почти всегда архитектор предпочитает горизонтальное послойное членение.
Ее чтят по всему миру, в 2003 году ей присудили архитектурную Нобелевку, Притцкеровскую премию, и, начиная с 90-х, после двадцати лет по преимуществу бумажной архитектуры, даже активно строят. Но строят преимущественно там, где есть деньги и смелость довериться совершенно неземной ее фантазии. Там, где древность земли не диктует строжайшие рамки соответствия духовным скрепам, там, где много новых денег и апломба быть не такими, как все, там, где мысль имеет цену и ценность. Сегодня ее "ареал обитания" — Китай, Япония, Азербайджан; вдруг на Хадид решится Рим или Инсбрук, вчера еще в этом списке мелькала Москва. На первый взгляд, по проектам и моделям, архитектура эта чрезвычайно некомфортна — ну нельзя же, в самом деле, жить как в фильме "Солярис". Однако, проведя час-другой на ее выставке, вы вдруг сможете почувствовать острый соблазн очутиться внутри этих обтекаемых гигантов. Персональные "звездные войны" Захи Хадид с приземленным нашим вкусом оказываются ею выиграны. Можно сдаваться без особого сопротивления.