Президент России Владимир Путин провел заседание Шанхайской организации сотрудничества (ШОС), на котором был активирован процесс присоединения к ШОС Индии и Пакистана, статус наблюдателя получила Белоруссия, а партнерами ШОС были названы Непал и Камбоджа. Специальный корреспондент “Ъ” АНДРЕЙ КОЛЕСНИКОВ анализирует, почему президент Узбекистана Ислам Каримов до последнего сопротивлялся этому процессу.
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Азаров / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Азаров / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Азаров / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Азаров / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Азаров / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Азаров / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Азаров / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Азаров / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Азаров / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Азаров / купить фото
Утро в пресс-центре началось с выступления начальника транспортного цеха (см. “Ъ” от 10 июля). Журналист газеты «Экоград», накануне третировавший всех подряд ньюсмейкеров саммита БРИКС упреками в том, что они непростительно, катастрофически мало внимания уделяют вопросам транспортной составляющей, обратил внимание на то, что в пресс-центре появился генеральный секретарь ШОС Дмитрий Мезенцев.
Я вошел в зал для пресс-конференций, когда журналист газеты «Экоград» уже встал со своего места и интересовался прямо в лоб, почему же так ничтожно мало на саммите ШОС (который еще, правда, не начался) говорят о проблемах транспорта.
Дмитрий Мезенцев думал, что ему удастся сохранить хладнокровие. Бедный наивный человек. Он рассказал журналисту, что буквально недавно было подписано соглашение о благоприятных условиях автомобильных перевозок…
— И это не только пассажирское, а и грузовое сообщение! — настаивал он.— Но и вы правы, и вы правы!..
И он продолжал рассуждать о перспективах транспортной инфраструктуры и даже, кажется, увлекся — да так, что на него, по-моему, перестал обращать внимание даже начальник транспортного цеха.
Работа журналистов на пресс-конференции была таким образом в очередной раз заблокирована.
А Дмитрий Мезенцев отвлекся уже на философские, по его же словам, размышления.
— Не знаю, ответил ли я на ваш вопрос…— наконец выдохнул Дмитрий Мезенцев.
— Вполне,— пожал плечами журналист газеты «Экоград», окончательно потерявший, кажется, в эту секунду к господину Мезенцеву всякий интерес.
Тем временем оживилась журналистка испанской газеты El Pais. Она спросила генерального секретаря ШОС, стали ли более удобными для граждан границы между Киргизией, Узбекистаном и Таджикистаном после их вступления в ШОС.
— И что,— заострила она,— пересечение границ теперь такое же, как между залами вашего огромного представительства в Пекине?!
Господину Мезенцеву было, конечно, сложно сразу справиться со всем массивом вдруг нахлынувшей на него информации. Но все-таки он постарался объяснить, что ШОС не вмешивается в двусторонние отношения стран-участниц.
И тут он допустил очень серьезную ошибку:
— И вы заметьте, я ничего не спрашивал вас о проблемах Страны Басков!
Дмитрий Мезенцев хотел, наверное, продемонстрировать, что он уловил не только смысл вопроса, но и понял, откуда журналистка, и что он в курсе, какой там истинный политический ландшафт. И все это Дмитрий Мезенцев выложил на блюдечке с каемочкой из одной фразы.
— Это идеологический прием! — в волнении воскликнула испанская журналистка.— Вы не ответили на вопрос!
— Я же пошутил!..— растерянно пробормотал Дмитрий Мезенцев.
Но было уже понятно, что это — не его день.
— Не ответили на вопрос!
— На какой?..— пытался уточнить генсек ШОС.
— Про военную мину! Мина! Есть или нет?! — все еще требовала его к ответу испанская журналистка.
Господин Мезенцев, кажется, честно старался понять, в чем же тут дело, в каких деталях кроется этот дьявол.
Пока я думал, что журналистка, наверное, имела в виду, что вхождение в ШОС закладывает мину войны в отношения между этими странами, Дмитрий Мезенцев решил выйти из тяжкого положения, не вдаваясь в трагические подробности:
— Я считаю, что ШОС, безусловно, должна служить делу мира. А если я вас чем-то обидел, простите!
Конечно, обидел. Причем что бы ни сказал.
Апофеоз в трудовой биографии журналиста газеты «Экоград» между тем, на мой взгляд, наступил, когда в пресс-центр пришел настоящий начальник транспортного цеха — то есть министр транспорта Михаил Соколов. Пока господин Соколов рассказывал про мультимодальные концепции и транспортно-логистические комплексы портовой инфраструктуры, журналист оставался внешне спокоен. Но вот министр закончил...
— Статистическим фактом,— во весь рост поднялся журналист,— является то, что Китай — это экономический лидер. Так вот: Конфуций требует точного определения слов! А у нас все называется инфраструктурой! И колесо у нас инфраструктура! Может, вернуться наконец к старым проверенным словам?! Например, к слову «транспорт»!
Это все прозвучало, конечно, как приговор. Приговор по крайней мере министру. Но еще неокончательный.
— Пора назвать вещи своими именами! Так что у нас с транспортом в формате БРИКС?! — возвысил свой голос журналист.
— У нас сегодня тематика ШОС,— на всякий случай произнес министр транспорта (а кого это в конце концов сейчас интересовало… Вопросы давно уже были гораздо важнее ответов.— А. К.).— Я работаю в интересах России… инфраструктура — это объекты капитального строительства, необходимые для решения транспортных задач… Но что касается БРИКС… Ведь, за исключением России и Китая, соприкосновения границ у нас нет… Что ж, будем развивать авиационное сообщение…
Попытки оправдания, впрочем, не засчитывались. Очередной бой был выигран за явным преимуществом. Сейчас в пресс-центре исключительно усилиями журналиста «Экограда» продолжался саммит БРИКС.
Саммит ШОС между тем начинался в конгресс-центре. Здесь Владимир Путин встречался с Исламом Каримовым, президентом Узбекистана.
Стоит ли говорить, что, в свою очередь, президент Узбекистана не дал заскучать президенту России. И ни разу до сих пор такого не было…
— Я всегда рад вас видеть, Владимир Владимирович, и в Москве, и в других городах,— сказал он Владимиру Путину, словно это он принимал президента России в Уфе.— Для меня это абсолютная неожиданность — Уфа! Такой климат, который для нас совершенно необычен! Кто-то его, может, и не переносит, конечно… Но для нас!.. У нас в Ташкенте температура сейчас за сорок. Можете себе представить, какая здесь благодать!
Ислам Каримов говорил, как обычно, от души, то есть много.
— Это мероприятие вчера вечером, когда встретились представители четырех континентов (еще не разъехавшиеся лидеры БРИКС и уже приехавшие лидеры ШОС.— А. К.),— это мог организовать только Путин! Для этого надо быть не просто руководителем, а надо быть большим дипломатом! И я хочу вас с этим поздравить! Может, у вас нет таких званий, как чрезвычайный посол, полномочный посол, но я хочу сказать, что Путин Владимир Владимирович может дать заявку на любой диплом!
За этим, конечно, должно было последовать что-то по существу: очень уж цветистым было предисловие. Ради чего-то ведь все это произносил Ислам Каримов (хотя соглашусь, конечно, что эти слова имели и самостоятельную ценность).
— Отношения между Узбекистаном и Россией в соответствии с новыми оценками стоимости газа,— неожиданно сухо продолжил президент Узбекистана,— с точки зрения стоимостной могут иметь разный эффект. Одно ясно: динамика растет вверх!.. И у меня есть очень много непростых вопросов, на которые я жду от вас ясные и прямые ответы. Только вы можете их дать. Это в связи с председательством Узбекистана в ШОС. И со вступлением новых членов… Или в связи с обсуждением, как дипломаты говорят… Возникают два новых члена. И не надо забывать, что по человеческому потенциалу, военно-техническому потенциалу и по потребительской стоимости они занимают высокие места! И Индия, и Пакистан!
Становилось наконец ясно, что он имеет в виду:
— У меня один вопрос: а насколько длинно это будет проходить… вступление… обсуждение… это нерядовые государства… и с ними ядерное оружие еще! Это не просто изменит политическую карту! Но и расстановку сил! Надо посоветоваться!
Было очевидно, что Исламу Каримову вообще-то не нравится сама эта идея. В конце концов в тихие более или менее (хотя, конечно, менее) спокойные отношения в ШОС с появлением Индии и Пакистана могли ворваться все их внутренние ссоры и все их взаимоисключения. Конечно, Индия и Пакистан, особенно при наличии у них атомных бомб, могут безо всяких проблем взорвать эту организацию изнутри.
Кстати, если кто-то думает, что на встрече министра экономического развития Алексея Улюкаева с журналистами, которая происходила в это же время, обсуждались более важные вопросы, чем транспортная составляющая в БРИКС, то, конечно, страшно ошибется. И даже заявление господина Улюкаева о том, что рубль сейчас таков, что с равной вероятностью может как подняться, так и рухнуть, на этом фоне выглядело бледновато.
Тем временем лидеры стран в статусе наблюдателей, а также партнеров, а также готовых начать процедуру присоединения к ШОС долго съезжались в конгресс-центр. Только сейчас мне стало понятно, какие угрожающие размеры может через некоторое время принять эта организация, начинавшаяся камерно и по-домашнему. И тревога Ислама Каримова сразу стала как-то по-человечески ближе. Ведь достаточно было только представить себе, в каком количестве мультимодальных транспортных центров она начнет нуждаться и как их нехватка станет беспокоить сердце по крайней мере одного человека — и так вслух страдающего третий день подряд в Уфе, чтобы осознать, как быстро, черт возьми, меняется мир!
Заседание ШОС в узком составе было таким коротким, что, кажется, даже его участники не поняли, как (а главное, зачем) оно перешло в расширенное. Владимир Путин объявил, что запускается процедура приема новых членов — Индии и Пакистана, его поддержали один за другим президенты Киргизии, Таджикистана… И я окончательно понял смысл отчаянного обращения Ислама Каримова к Владимиру Путину. Президент Узбекистана осознавал, что принципиально принятое решение уже не сможет остановить или хотя бы притормозить никто, кроме Владимира Путина. Господин Каримов, очевидно, и правда не жаждал этого присоединения и опасался его, потому что он в конце концов уже столько лет сражается с ползучим, по его же выражению, исламским радикализмом, но сделать с согласованным решением уже ничего не мог. Его последняя надежда была на личный разговор с Владимиром Путиным, который, он, видимо, был уверен, мог все. Точно так же все мог бы в ШОС и Ислам Каримов, если бы это он был тут за главного.
Но и российский президент оказался за. Не мог он, значит, посмотреть за горизонт. Или не хотел. И Ислам Каримов, кажется, по-настоящему мучился из-за этого. Он один здесь понимал не только все, но и еще по крайней мере столько же.
— Мне очень приятно было назвать полноправными членами ШОС Индию и Пакистан,— вздохнул и Ислам Каримов.— Это две великие страны. Но все прекрасно понимают, какой рубеж они переходят, вступая в ШОС…
Нет, не смирился Ислам Каримов. Мятежный дух его теперь предупреждал сидящих в зале лидеров Индии и Пакистана, что, вступив в ШОС, они должны стать другими! Да, может быть, это было наивно сейчас. Да и даже трогательно. Но что-то же он должен был сделать, чтобы выйти из этого зала и знать, что пробовал совершить то, чего не мог.
Ему кивнули оба. А премьер-министр Пакистана Наваз Шариф даже поощрительно улыбнулся.
Но разве Ислам Каримов был бы президентом Узбекистана, если бы остановился на этом. Нет. Он сказал, что поднимет еще один вопрос. И он вступился за ислам.
— Чем меньше говорят о так называемом мусульманском фанатизме и международном терроризме, имеющем в мировом сознании такую основу, что только мусульмане могут быть международными террористами, тем меньше будет этого фанатизма! Надо поддерживать традиционный ислам! А от фанатического ислама отказаться! ООН должна поддержать ислам! Это мировая религия!
Заместитель генерального секретаря ООН, тоже приехавший в Уфу, что-то записал в свой блокнот. Ислам Каримов, заметив это, очень оживился. Действительно, шансы поддержать ислам резко возросли.
Лидеры Индии и Пакистана невозмутимо поблагодарили коллег за возможность стать полноценными членами ШОС.
Более того, за этим же столом оказались лидеры не только Непала, но и Камбоджи, которым выделили статус партнеров ШОС.
Не очень хорошие предположения сбывались, таким образом, с катастрофической быстротой. Вот, например, если и в самом деле будет создан банк развития ШОС (то есть своеобразная касса взаимопомощи), не дай бог, в том же Непале случится еще одно землетрясение (и опять — не дай, конечно, бог!), то весь банк развития сразу и окажется «ва-банком».
В самом конце заседания выступил заместитель министра иностранных дел Ирана (сам президент страны Хасан Роухани утром 10 июля неожиданно улетел из Уфы, сославшись на осложнение переговоров в Вене и необходимость держать этот процесс под контролем. Впрочем, есть и другая версия: появилась информация, что он решил принять участие в демонстрации, которая вчера прошла в Тегеране в поддержку освободительной борьбы палестинского народа против израильских захватчиков). Он использовал свое время для того, чтобы разъяснить, кому мир обязан возникновением «Исламского государства».
— «Исламское государство» — это не традиционный ислам,— покачал он головой.— Он не касается впрямую ни одной религии. Так же, как в свое время «Талибан» был создан против СССР, так этот «Талибан» выступил против своих создателей 11 сентября,— разъяснил иранский замминистра.
В общем, вряд ли ШОС удастся выполнить свою главную миссию, о которой ее сегодняшние члены много говорили перед саммитом в Уфе: не быть против кого-то. А заниматься исключительно внутренней безопасностью.
На итоговой пресс-конференции Владимир Путин сначала отвечал примерно на эти же вопросы. «Да,— говорил он,— чем больше членов организации, тем сложнее достичь консенсуса. А добиться его среди стран-соседей, когда у них такая непростая историческая подоплека отношений (Индия и Пакистан.— А. К.), еще труднее. Но это и ценно: добиться такого консенсуса!.. От этого организация будет только сильнее!»
Вряд ли он при этом сам был сильно уверен в том, что говорил.
Владимир Путин допустил, что Иран скоро тоже станет членом ШОС, и предположил, что переговоры в Вене по иранской ядерной программе «в ближайшее время завершатся подписанием документа» — «с гарантией нераспространения средств массового поражения, конечно».
— И вообще, такой инструмент, как санкции, должен быть изъят из лексикона международного общения! — в сердцах воскликнул президент России.
Остается сказать, что в конце пресс-конференции прозвучал вопрос от журнала «Редкие земли» (см. “Ъ” от 10 июля). Корреспондентка журнала сначала не торопясь объясняла господину Путину, что это за журнал («“Редкие металлы” знаю, а “Редкие земли” — нет»,— пожимал он плечами), потом спросила, будут ли в мире, который наступит через десять лет, пластиковые карточки БРИКС, а также поинтересовалась, какие языки надо будет учить через десять лет.
— Русский надо учить. И башкирский,— посоветовал господин Путин.
Что ж, тренд понятен.
В общем, как и писал я в предыдущем репортаже, ждет нас Башкирия без конца и без края.
И о главном. О том, чего, уже ясно, не могло не случиться. В какой-то момент Владимир Путин поднял глаза, помедлил и наконец произнес:
— И конечно, мы должны думать про то, чтобы создать единую транспортную инфраструктуру ШОС.