Несколько лет назад один из самых богатых регионов России столкнулся с проблемой нелегальной миграции и межэтнических столкновений. Как распространенную в стране проблему решали на Ямале, выясняла Олеся Герасименко.
Фото: РИА НОВОСТИ
Фото: Коммерсантъ / Олег Харсеев
"Город делится на тех, кто работает в "Газпроме", и тех, кто нет"
В построенном на месте рабочего поселка в 60 км от полярного круга Новом Уренгое нет высоких домов и деревьев. Зато из самолета видны петляющие по тундре следы квадроциклов и снегокатов. Под ногами вместо земли покрывающий вечную мерзлоту песок. Зимой в полдень — сумерки, а пока здесь лето: днем идет дождь, ночью светит солнце. В конце сентября ложится снег, в июле за городом дышишь мошкой. Заключенные ГУЛАГа, тянувшие здесь железную дорогу Салехард--Игарка, игнорировали хантыйское слово "уре" (высохшее русло реки) и ненецкое "нго" (остров) и переводили название города как "гиблое место".
Неофициальная газовая столица России стала городом только в 1980 году. По данным последней переписи, здесь 115 тыс. жителей, но зарегистрированы почти 200 тыс.— это не считая вахтовиков и нелегальных мигрантов. Районов два: Северный и Южный, между ними — тундра, две реки и одна улица. Пешком ходят мало, таксистов много, а автобусные остановки — каждые 500 м, зимой при минус 38°С и это расстояние кажется дальним. На фоне типовых пятиэтажек, выкрашенных в буро-розовый, ширятся и высятся офисные замки "Газпром добыча Уренгой", "Газпром добыча Ямбург", "Бургаза", "Роспана Интернешнл", "Роснефтегаза" и других добывающих компаний.
"Город делится на тех, кто работает в "Газпроме", и тех, кто нет. Первые не понимают, что в Уренгое делают вторые",— говорит журналист местного телеканала "Сигма" Зуля Османова. Стереотип о том, что на Ямал приезжают заработать, а накопив, сразу же уезжают, местные опровергают. "Север затягивает",— говорят и чиновники, и водители, и нефтяники. "И со всей страны огромной люди разные сюда приезжают на полгода — остаются навсегда!" — часто цитируют здесь певца Ямала Игоря Корнилова. "Люди, может, и рады бы уехать, но многие не приживаются на земле. Я сам приехал к родителям после института погостить и вот уже 15 лет живу",— смеется предприниматель из Чечни. "Знакомые пенсионеры не смогли жить в Краснодарском крае: после заботы о каждом листике не понимали соседей, когда те опавшие яблоки в мусор сгребали. Не ужились с поселковыми и вернулись доживать пенсию в Уренгой",— рассказывает Османова. Об этом у Корнилова тоже есть песня: "В который раз беру билет на землю и улетаю навсегда домой. Но только знаю то, что я приеду, вернусь к тебе, мой Новый Уренгой". "Земля" у всех разная: одни так называют малую родину, другие — соседний Ханты-Мансийский округ, третьи — все территории за Тюменью. "Земля — это все, что не Новый Уренгой. У нас здесь отдельное государство".
Падение рубля и внешнеполитическое напряжение Уренгой затронули мало. Разве что отказались от планов построить новый аэропорт, который должен был быть похож на эмблему "Газпрома" и виден из космоса. А когда спрашиваешь, как на регионе отразился кризис, всерьез переспрашивают: "Какой кризис?" "Сюда все приходит на пять лет позже. В Тюмени носят узкие джинсы — тут начнут через пять лет. И с кризисом то же самое",— смеется местный предприниматель.
Несмотря на то что местные называют свой край отдельным государством, Ямал скорее похож на Россию в миниатюре: тундра, газ, нефть, много охранников, ипотека, нелегальные таксисты, диаспоры, байкеры и казаки. Здесь дорогие продукты и жилье: в среднем, 100 тыс. руб. за квадратный метр, 90% покупателей квартир в новых домах — молодые семьи, берущие ипотеку. Недавно в одном из торговых центров открылся самый северный в мире ресторан быстрого питания KFC — на 1,5 градуса севернее KFC на Аляске. Здесь так же, как в большинстве регионов, недовольны налоговыми отчислениями в Москву. "В отпуске в Турции или Египте видишь иногда людей в майках "Газпром", подходишь спросить: ребята, вы откуда? А они говорят: из Москвы. Какой же они "Газпром"?" — ревнуют уренгойцы. Не устроившиеся в "Газпром", куда "при прочих равных охотнее принимают детей сотрудников", молодые люди работают в ЧОПах, берут кредиты на мобильники и плазменные панели пошире. Жители побогаче тратят деньги на земли и квартиры в Москве, Краснодарском крае, семьи чиновников часто живут в Черногории или Испании, оставляя главу в Уренгое в мужской компании. "Увлекаются охотой и рыбалкой, уровень техники, квадроциклов, снегоходов, мотоциклов, катеров, ружей здесь такой, что на это можно потратить миллионы",— рассказывает бывший госслужащий.
Отказались от планов построить аэропорт, который должен был быть похож на эмблему "Газпрома" и виден из космоса
Здесь есть свои байкеры: местная ячейка "Ночных волков" ездит в мотоэкспедиции по Обско-Угорскому кольцу в минус 39°С. "Мы за политику Путина. Мы русские не только на словах",— объясняют они. Есть свои казаки — Новоуренгойское городское казачье общество Обско-Полярного отдельского казачьего общества Сибирского войскового казачьего общества. В основном это приехавшие на работу уроженцы Краснодарского края и Ставрополья, объединившиеся в первую станицу в 1993 году. Казачьи дружины работают в городе и самостоятельно — как дружинники без оружия, и вместе с полицией. У них есть штаб — кирпичный домик в Уренгое, внутри музей, комната для круга (схода) и офис атамана. Там лежит карта города: когда объявляют всполох, тревогу, объясняет сотник Виктор Киевский, "например, драка с иногородними" — все едут наводить порядок.
Есть кавказцы, которые проводят вечера на площадках у торговых центров в машинах на заниженных пружинах под громкую музыку. Есть чинные мусульмане: в пятницу у мечети в центральном районе во время молитвы не хватает мест для парковки, мест внутри мечети — тоже. Припозднившиеся расстилают коврики прямо на улице у входа.
"Сюда едут не добившиеся ничего у себя дома"
Ямал — регион многонациональный. В переписи населения Уренгоя фигурирует больше 40 национальностей: русские, украинцы, татары, ненцы, ханты, азербайджанцы, чеченцы, дагестанцы, армяне, узбеки, таджики, белорусы, молдаване, башкиры и другие. Многие приехали сюда во времена "большого призыва" жителей СССР на освоение крупнейшего Уренгойского нефтегазоконденсатного месторождения. Много технической интеллигенции ехало с юга: главных специалистов готовил Грозненский государственный нефтяной технический университет.
После 1990-х поток переселенцев лишь увеличился. "Когда началась перестройка, в России жить стало бедно. А на Ямале почти сразу нефтяная и газовая отрасли резко пошли в гору. Даже в голодное время здесь были очень высокие зарплаты у рядовых сотрудников, самые высокие в стране — у чиновников,— вспоминает бывший высокопоставленный чиновник в правительстве округа.— Деньги надо было куда-то тратить. Магазины, заведения, услуги — на все был спрос. Те, кто хотел заработать деньги, криминальным и некриминальным путем, поехали спасаться на этот островок стабильности". Азербайджанцы занялись поставкой продуктов, открыли рынки и кафе, позже — торговые центры. Чеченцы устраивались в добывающие компании, шли в строительство, брали подряды на дорожные работы. Таджики мели улицы. "Стабильность севера привлекала во все кризисы, не так давно средняя зарплата даже для приезжего доходила до 70 тыс.— например, 50 наличными в конверте и 20 на подработке таксистом",— отмечает чиновник. Чтобы сэкономить на дорогой аренде квартир (40 тыс. руб. за однокомнатную), мигранты селились и до сих пор селятся в аварийном жилье — серых двухэтажных деревянных бараках, предназначенных под снос.
Но в последние годы миграционный вопрос стал для севера болезненным. Настолько, что говорить о нем в Новом Уренгое категорически не хотят. Журналистов боятся, мэр города отказывается от интервью, передавая через секретаря, что "о миграции все знает, но говорить не будет", в МВД запрещают задавать "экстремистские вопросы", а местные жители, прежде чем согласиться на встречу с корреспондентами, несколько часов изучают их страницы в социальных сетях. Занимавшиеся миграционной политикой специалисты готовы говорить только анонимно.
В последние годы миграционный вопрос стал для севера болезненным
"Как и многое на Ямале, проблемы с приезжими проистекают из экономических отношений. Здесь нет идеологического неприятия кавказцев, "Русских маршей" или врожденной ненависти,— говорит высокопоставленный чиновник в правительстве Ямала, согласившийся без упоминания фамилии рассказать о ситуации с приезжими в регионе.— Постепенно на места, которые не занимали разбалованные зарплатами в нефтянке местные, пошли работать выходцы с Северного Кавказа. Русские, поработав, например, охранниками в газпромовской структуре, после высоких зарплат водителями уже идти не хотят. Был период, когда мы не знали, как отказать выходцам с Северного Кавказа, которые шли в правоохранительные органы. И их брали, и они даже проходили аттестацию после реорганизации".
За эту зиму и весну на миграционный учет встали 28 397 иностранных граждан. Уровень нелегальной миграции, говорят чиновники, определить практически невозможно. "Много сейчас здесь бусурман. Сейчас приезжают дикие — с ними как раз и проблемы. Я у них спрашиваю иногда, ты джигит или абрек? А они разницы не знают. Сюда едут не добившиеся ничего у себя дома. А здесь "шестерку" за 70 тыс. купил, пружины спустил, перекрасил — и уже лихой абрек",— рассуждает сотник Киевский.
Со временем легальные возможности, которые мог дать город, закрылись, рабочих мест становилось все меньше, а поток приезжих не уменьшался. С последней, третьей, волной миграции на север, по словам собеседников в силовых органах, устремились "не самые благородные представители криминалитета", "люди без определенного рода занятий". "Хотя у Ямала до сих пор нет ни смотрящих, ни подсматривающих, с ними пришло все плохое: наркотики, нелегальная миграция, рэкет, хулиганство, разбой",— говорят силовики.
В январе--апреле 2015 года, по статистике МВД, в регионе увеличилось количество краж, случаев незаконного хранения оружия и продажи наркотиков. Среди более серьезных популярных преступных схем — торговля нефтяным и газовым конденсатом, остающимся после очистки. "Скупали бензин и топливо у водителей с месторождений. Организовывали базы — занимали площадки рядом с железнодорожными тупиками, где фактически ставили мини-заводы, цистерны по переработке этого конденсата, и дальше по рельсам его перевозили",— рассказывает собеседник, хорошо знакомый с работой силового блока ЯНАО. По его словам, заработать можно на воровстве промоборудования для скважин и месторождений и на работах по утилизации отходов производства: "Очень актуальный бизнес — фиктивная рекультивация земель. По закону на отработанном месторождении нефтяники должны утилизировать остатки типа шлака, все убрать и очистить. Для этого добывающая компания нанимает подрядчика на уборку за большие деньги. Фирмы мошенников, которые подвязаны в этой сфере, просто берут деньги и ничего не делают. Представьте, месторождение находится на сотню километров за полярным кругом, кто туда поедет проверять? Вот они на бумаге пишут, что все сделали, главное — чтобы подпись чиновника из муниципалитета стояла, и участок закрывают".
Хватает работы и у местной ФСКН: наркотики на Ямале идут по высокой цене: грамм гашиша — 1 тыс. руб. "Проникают в самые отдаленные районы, несмотря на сложную транспортную схему, с водителями, вахтовиками, дальнобойщиками,— рассказывают оперативники.— Кокаин пользуется спросом среди высокооплачиваемых топ-менеджеров. И, как по всей России, очень популярны синтетические наркотики из Китая".
"И вот приезжие, задействованные в этих сферах, начинают мутить воду. Сидят такие крутые, и давай в кабаке мериться, кто круче,— объясняет схемы попадающих в новости конфликтов высокопоставленный чиновник.— Или на дороге двое таких ударились — и начинается. Башкир задолжал денег, а кредитор позвал крышу, дагестанца, их выбить. Никакой националистической идеологии под этим нет, это понты и экономические интересы".
В ночь на 1 ноября 2010 года в Уренгое произошла авария: в машину ногайца врезался татарин, за него вступился чеченец, перепалка обернулась дракой, в которой убили дагестанца. Новость о смерти земляка объявили на ногайской свадьбе, что в тот же вечер праздновали в одном из ресторанов города. Разгоряченные алкоголем ногайцы пошли громить "чеченские" заведения. Остановить толпу милиция не смогла, конфликт попытались решить через переговоры с диаспорами, но было уже поздно. Позже на YouTube появятся съемки с камер наблюдения кафе, автосервиса и ночного клуба, где ногайцы били окна и ломали стулья о столы. После погромов сотня человек пошла по улицам к УВД, требуя главу полиции и справедливости. Чеченцы в это время сидели внутри и спрашивали у всех собравшихся на совещание силовиков: что делать-то будем?
Прошло уже пять лет, но этот случай в городе помнят в подробностях. Напуганные горожане обвинили милицию в связях с этническими преступными группировками, оперативников — в бездействии, мэрию — в коррупции. Этот конфликт называют последней каплей, после чего правительство округа решило действовать. В методы выбрали ограничение и устрашение.
"Губернатор сказал, что ОМОН должен быть лучший"
В 2013 году, перечитав приказ УФСБ по Курганской и Тюменской областям "О приграничных территориях на Ямале" от 2006 года, чиновники объявили Новый Уренгой погранзоной и ввели въезд по пропускам. Первые три месяца паспорт РФ таким пропуском не был. В 70 км от центра Уренгоя, в Коротчаево, поставили будку, шлагбаум, пограничников с казаками и стали проверять документы у въезжающих по единственной дороге в округ. По ней среди прочего ездят автобусы с маршрутами Махачкала--Новый Уренгой и Грозный--Сургут--Новый Уренгой. Без прописки или регистрации, командировочного удостоверения или специального разрешения, заказанного за 20 дней до въезда, в Уренгой не пускали. "Тогда ехало в регион особенно много мигрантов из Средней Азии, еще поступила информация из ФСБ, что может готовиться ряд терактов. Не надо забывать, что Ямал — это 46% нефти и 90% газа России, стратегически важная область. Мы решили немного упорядочить въезд и выезд иностранных граждан. В итоге режим действовал только для СНГ и других иностранцев, наш Кавказ в их число не входил",— рассказывает один из высокопоставленных чиновников ЯНАО.
Одновременно на вокзалах выборочно проверяли документы у приезжающих на поездах. В аэропорту контроля не было. За пять месяцев работы, говорят силовики, в регион не впустили несколько тысяч человек, раскрыли несколько каналов продажи наркотиков и заодно поймали браконьеров. Местные жители инициативе обрадовались: все собеседники, независимо от возраста, с ностальгией говорят о временах, когда Ямал был закрытой зоной, куда можно было попасть только "по вызову". "Но против нас развернули целую кампанию. На "Первом канале" сделали сюжет, как мы нарушаем Конституцию и права человека. В общем, начали травить. Были проблемы и с оформлением дополнительных пропусков на крупных инвестпроектах. Оно росло в геометрической прогрессии — китайцы своих рабочих хотят привезти, то-се. Бизнес возмутился, пропускной режим ограничивал инвестиции,— говорит чиновник, выступавший за пропускной режим.— Ну, мы решили убрать КПП. А через пару месяцев, когда Путина во время прямой линии спросили о пропускном режиме на Ямале, он сказал, что ничего плохого в этом не видит. Зря поторопились, надо было оставлять".
За пять месяцев работы, говорят силовики, в регион не впустили несколько тысяч человек
Когда с ЗАТО не вышло, в Уренгое сосредоточились на другом проекте — создании ямальского ОМОНа. Такое подразделение есть не в каждом регионе. Информация о том, сколько в стране всего особых мобильных отрядов, закрытая. По неофициальным данным, их около 160, включая гигантов вроде "Зубра" и столичного ОМОНа. Объяснять Москве, зачем труднопроходимому округу с населением полмиллиона человек (0,70 чел./км в 2015 году) свой отряд особого назначения, пришлось несколько лет. "Ямал — регион с большим количеством пожароопасных объектов, где нельзя допустить даже мысли о теракте, а на каждый из тысячи метров газопровода охранника не посадишь и под каждый забор бетонный фундамент не зальешь. А если жена или мать потенциального террориста устраивается в организацию, то ей ничего не стоит, например, отравить всю смену",— вспоминает собеседник "Власти", знакомый с переговорным процессом по поводу создания ОМОНа.
"Север привлекает много внимания, и губернатор, глядя вперед на внутренние и внешние миграционные процессы, принял решение создать отряд,— говорит и. о. главы ямальского ОМОНа Сергей Руденко.— Здесь надо гарантировать безопасность не только России (здесь 93% нашего газа и половина нашей нефти), но и Европы, получающей отсюда 70% своего газа. Регион огромный и труднопроходимый,1,5 тыс. на 1,2 тыс. кв. км, 150 тыс. рек и 30 тыс. озер, им всем даже названия сложно придумать, так что по дороге на Ноябрьск есть просто указатели "Ручей" и "Река"".
Отряд укомплектовали в 2013 году. Набрали 50 бойцов: командир из Великого Новгорода Николай Пономарев привез с собой сослуживцев по горячим точкам, остальных набирали тоже по рекомендациям и после сдачи строгих нормативов: больше 100 отжиманий, подтягивания, бег, бой в спарринге. Всем сотрудникам на время работы выделили квартиры в новостройках, помогали даже с трудоустройством жен и местами в детских садах.
При наборе бойцам напоминали: так как служба будет проходить в условиях Крайнего Севера, в выслугу лет для выхода на пенсию год считается за полтора, а на территории севернее Полярного круга — за два. Денежное содержание полицейским выплачивается с учетом северных надбавок до 80% и районного коэффициента от 1,5 до 1,8. Зарплата у бойца в Уренгое, говорит Руденко, такая же, "как на земле у начальника ОВД",— приблизительно от 60 тыс. руб. Минимальная продолжительность отпуска — 45 дней. Полицейскому и его семье обеспечивается право на бесплатный проезд к месту отдыха и обратно.
Ямальский ОМОН укомплектован лучшей техникой: "Даже коллеги из Москвы ей удивлялись",— улыбается Руденко. "Снегоходы последней модели, тепловизоры, лучшие машины, бронированные "крузера" (внедорожники Toyota Land Cruiser.— "Власть"), которые обычно только на Кавказ посылаются, вооружение из серии "не дай бог пригодится", которое есть только у штурмовых групп. Губернатор сказал, что ОМОН должен быть лучший. Ребята в интернете выбирали все, что душа пожелает",— рассказал "Власти" бывший высокопоставленный сотрудник силовых органов Ямала.
Деньги на обустройство и вооружение взяли из целевой программы "Обеспечение законности, правопорядка, общественной безопасности и профилактики правонарушений в ЯНАО" в 509 млн 787 тыс. руб. Потратили, по словам бывшего силовика, 150 млн, "последние 12 уже не знали, куда и деть".
Сначала появилась мобильная база — вагончики, оборудованные для проживания и с новейшей техникой. Сейчас строится стационарная база на 150 человек — на Ямале планируется создать и свой СОБР, говорит Руденко.
Проект адаптирован специально под северные территории, есть теплая парковка для того, чтобы техника сразу заводилась. На улице — полоса препятствий, флагшток и плац. Пятиэтажное здание со 100-метровым тиром, где можно стрелять из автомата Калашникова, со спортзалом, дежурной частью, комнатой для хранения оружия и столовой рассчитано на то, что в случае осложнения обстановки отряд сможет там жить.
Задачи ОМОН получает от начальника полиции. В них входит, например, проверка рынков, откуда идут сообщения о наркотиках, драках и нелегалах. По словам Руденко, не раз задерживали тех, кто провозил нелегалов, граждан с оружием и наркотиками, брали за вымогательство, несколько человек — за взятки; накрывали игровые автоматы в гаражах. Руденко вспоминает, как ОМОН сопровождал олимпийский огонь, когда его везли по Ямалу на оленях при минус 36°С в январе: "Машина ОМОНа, стоящая на виду во время любого мероприятия, уже действует успокаивающе. Это элемент профилактики. Мы ездили в город Муравленко охранять общественное мероприятие. Пока доехали, криминогенный контингент весь попрятался, начальник полиции доволен: никто не высунулся, лишних не было. На такие мероприятия надо не скрыто, а чуть ли не под мигалками приезжать".
"Выезжаем по заданию и задерживаем, а украинец или дагестанец — нам все равно"
Поначалу горожане вздрагивали от перестрелок во время учений, но к появлению ОМОНа быстро привыкли и ему рады. В диаспорах же после нескольких инцидентов решили, что бойцов наняли бороться именно с ними. "Эти омоновцы типа наводят здесь порядок. Это нужно. Но есть ощущение, что они выборочно идут, точечно и этим настраивают против себя местных. Дурак любой национальности один раз в десять лет везде появляется, ему все равно, есть ОМОН или его нет. А они жестко работают и по поводу, и без",— говорит местный предприниматель из северокавказской диаспоры. И чеченцы, и дагестанцы вспоминают, что рейды по рынкам и проверки нелегальных таксистов бойцы проводили в день мусульманского праздника Курбан-байрам — "как специально". "Мы даже думали, что по городу ездят провокаторы, которые кавказцев "черными" обзывают, драку завязывают, а потом на место приезжает ОМОН. Как будто он так заявлял о своем появлении",— говорят горожане.
Год назад произошло первое столкновение, приведшее к уголовному делу, рассказывает сотрудник добывающей компании чеченец Адам Хожиков. Его друг переводил через банкомат деньги жене в Чечню и позвонил ей, чтобы сказать об этом. В это время в киоск зашел какой-то мужчина и потребовал у кавказца в Новом Уренгое говорить по-русски. Вспыхнула ссора, переросла в драку, оба мужчины позвали на подмогу приятелей. "Ну, наши их уложили, у нас спорт с детства в крови",— улыбается Хожиков. Поверженные оказались бойцами ОМОНа: кавказцы узнали об этом, увидев три приехавшие машины подкрепления. "Их избили до бессознательного состояния, привезли в отделение". По версии полиции, чеченцы пытались ограбить омоновца в штатском на 4 тыс. руб. В итоге следователи завели на полицейских уголовное дело по статье 286 УК (превышение служебных полномочий), из отряда бойцов уволили.
Спустя год, в конце апреля 2015-го, в городе снова разразился скандал. В поселке Старый Уренгой разругались дагестанец с чеченцем, дело дошло до стрельбы. Разбираться на место поехали старейшины диаспор. "Сказали, чтобы больше таких финтов не было, что они гости на чужой земле и так вести себя нельзя. Наказали обе стороны",— поясняет Хожиков.
Волнения могли продолжиться в районе Коротчаево, где не так давно стоял погранпункт. "Услышали, что там тоже молодежь собирается. По дороге заехали туда, в мечети собрали обе стороны и сказали, чтобы не раздували конфликт",— объяснял журналистам глава чеченской национально-культурной автономии Ахьяд Ирисбиев.
Оттуда поехали обратно в Уренгой, решили продолжить обсуждение в мечети — но там было людно, тогда перешли в халяльное кафе. Позвали молодежь, "чтобы предостеречь от разжигания конфликта". Беседа уже закончилась, Ирисбиев и вовсе уехал, как у него зазвонил телефон: "Приезжай назад, здесь всех бьют". Как выяснилось, в кафе приехал ОМОН и начал жесткие задержания. По словам пострадавшего посетителя кафе, "всех положили лицом в пол, на улице — в снег и лужи. Оскорбления из-за национальности выкрикивали. Никто и не думал сопротивляться, все равно били по почкам, между ног. Двоим головы разбили". Под палку попали и владелец кафе, и его директор, и даже глава автономии Ирисбиев, который вернулся к заведению разобраться, в чем дело.
Всех увезли в отделение полиции для дачи объяснений, попросили написать объяснительные и отправили домой, последним — Ирисбиева уже под утро. Пострадавшие написали обращения к президенту, жалобы в прокуратуру и обратились к начальнику департамента по внешним отношениям и связям со СМИ в Грозный. "Они здесь скучают, им работы нет. Запугивают, а вызывают только злость в ответ. Когда они говорят "черный", они же представители власти, значит, им сверху это спускают, а зачем?" — возмущается Хожиков.
В пресс-службе УМВД ЯНАО пояснили, что 26 апреля в кафе "Мираж" проводилась спецоперация с привлечением бойцов отряда ОМОН. "Из 60 человек, по которым проводилась проверка, оказали сопротивление двое. Они пытались схватить силовиков за оружие. Это было расценено как препятствование исполнению служебных обязанностей. Полицейским пришлось применить силу, это регламентировано законом о полиции" — такой была официальная позиция силовиков.
"По-моему, ОМОН сглупил и сразу пожалел об ошибке. Они же знали, что народ был в Старом Уренгое, полицейские патрули стояли на дорогах, когда люди туда ехали. Ничего не предпринимали,— рассуждает один из представителей диаспоры.— А потом, наверное, услышали, что в кафе продолжается собрание, сидели, сидели и такие — ну, ОМОН мы или нет, поехали туда! Негатива это, конечно, добавило. Общественники свои выводы сделали: вы нас просите профилактикой конфликтов заниматься, а сами такое творите, вот тогда и сами эту профилактику делайте".
У Ямала есть особенность, говорят изучавшие нацвопрос силовики — схема вызова старейшин на конфликты не работает: "С 2000-х годов выросло новое поколение, которое плевать хотело на этих старейшин. Как они размышляют: этот всю сознательную жизнь прожил 40 лет на севере, а я только приехал из Дагестана, я настоящий джигит и я знаю настоящий ислам, а что мне эти жирные коты будут тут говорить. Если ты не можешь мне помочь, на работу устроить, денег дать — какой ты старейшина? А многие чиновники в своей работе продолжают опираться на старейшин диаспоры. Есть вариант — вызывать на диалог национальную бизнес-элиту, но деньги везде любят тишину. Ну, или жестко приструнивать через существующие законы".
Приятель одного из пострадавших при облаве в кафе "Мираж" Адам Хожиков согласен, что среди чеченцев в Новом Уренгое есть "залетные пегасы", которые об общественном покое не думают. Но омоновские методы борьбы его не устраивают. После избиений он написал в социальных сетях возмущенный пост о случившемся и предложил отметиться тем, кто против такого поведения ОМОНа. "В городской группе сделал такой опрос. Лучше б я его не делал,— грустит он.— Большинство проголосовали за и в комментариях сказали, что так делать правильно, типа мало еще досталось. Я расстроился, из группы удалился, новости теперь не читаю, ничего не смотрю, работой своей занимаюсь".
"Понятия не имею о претензиях диаспор,— говорит и. о. главы ОМОНа Руденко.— Они пишут на нас жалобы, но нам разницы нет, кто именно преступник. Выезжаем по заданию и задерживаем, а украинец или дагестанец — нам все равно. Когда мы едем после приказа, нам не говорят, какой национальности там будут люди, и нам это не важно. У нас в отряде есть узбек, дагестанец, латыш, у меня фамилия Руденко. Русский не русский, кто попадется — не важно".
Прокуратура города признает, что "уже неоднократно проводила проверки законности действий сотрудников ОМОНа при проведении рейдовых мероприятий". Высокопоставленные силовики в анонимных беседах говорят: бойцы — люди нездешние, на фоне мягких действий городской полиции иногда "жестят", тем более что почти все служили на Кавказе, были в горячих точках.
Поначалу горожане вздрагивали от перестрелок во время учений, но к появлению ОМОНа быстро привыкли и ему рады
"Бойцы начали шерстить клубы, кафе, рестораны и рынки, начали работать точечно, проверяя, например, автомобилистов — это которые ставят машины на низкие пружины, ездят по ночам с громкой музыкой, флаг какой-нибудь с мечами повесят, "Аллах акбар" покричат,— местных раздражает. Такие вещи ОМОН стал пресекать. Общая криминогенная обстановка улучшилась, и жители благодарны. Бывают ситуации, когда жестко кого-то приняли. ОМОН оздоровил ситуацию",— считает источник в правительстве ЯНАО.
Опыт ЯНАО начали перенимать другие регионы. Соседний Ханты-Мансийский автономный округ заканчивает комплектацию аналогичной базы. "Ситуация с мигрантами там примерно такая же, только их еще больше: теплее, инфраструктура развитее",— говорят на Ямале. Несмотря на то, что фигура губернатора Комаровой вызывает в Югре много споров и неоднозначные оценки, создание ОМОНа в регионе большинство жителей записывают ей в плюс. "На Ямале ОМОН уже доказал свою высокую эффективность,— заявил "Власти" губернатор Ямала Дмитрий Кобылкин.— Задача обеспечения безопасности населения, безопасности ямальских энергетических, инфраструктурных объектов, критически важных для национальной экономики, для власти региона является одной из основных. У нас проживают представители 112 народностей и национальностей, и зачастую в классе обычной школы на 25 учеников приходится по 20 национальностей. При этом ситуация в сфере межэтнических и межнациональных отношений в регионе оценивается как стабильная. Но это не дает нам ни малейшего повода для расслабления".