Есть такой бородатый довоенный анекдот, возникший, когда никаких продовольственных санкций еще никто и представить не мог, однако отражающий строгий характер главы Российского государства: «Открывает В.В.Путин холодильник… Продукты, затаив дыхание, стараются не попасться ему на глаза: майонез зеленеет, укроп чахнет, сосиски сморщиваются, мелкой дрожью трясется холодец. Президент медленно обводит всех немигающим взглядом и добродушно говорит студню: „Да не ссы ты, я за кетчупом“». Теперь реальность, как ей это свойственно, поспешила привести себя в соответствие искусству, то есть устному народному творчеству, и подписанный Президентом указ об уничтожении прямо на границе продуктов из ряда экономически враждебных стран рождает картину столь же анекдотическую, сколь и героическую: главнокомандующий, повелевающий не ядерными боеголовками, но двигающий полки против стройных рядов сырных головок, колбасных торпед и вяленых свиных ног.
Фото: Коммерсантъ / Александр Миридонов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Геннадий Гуляев / купить фото
В определенной логике пищеубийственному указу не откажешь — между тем как ввоз ряда продуктов был запрещен, продажу их никто не ограничивал, и зловредные евросоюзные товары продолжают упорно выползать на прилавки из запасников. Тупо-рациональный ход мысли подсказывает в этом случае произвести какие-то юридические, бумажные коррективы, чтобы пресечь и торговлю, но разве может такая невыразительная бюрократическая мера сравниться по эстетическому гротесковому эффекту с представляющимися буйному воображению рядами пограничных печей, источающих адский аромат плавящихся сыров и колбас, или карательными отрядами, прочесывающими супермаркеты с огнеметами, плавящими консервные банки, и пылесосами, сметающими с полок круассаны. Понятно, что речь идет не столько о взвешенном политико-экономическом решении, сколько об отчаянной психической атаке, об орудии морального подавления и унижения европейских бакалейщиков, которые выращивали отборное сырье, следили за технологией, контролировали качество, придумывали красивую упаковку и вообще всячески выбивались из сил в борьбе за потребителя, не предполагая в своей наивности, что однажды судьба столкнет их со сверхпотребителем, с потребителем-истребителем, который сам начнет бороться с ними в самом прямом смысле слова и одним махом отправит все их достижения народного хозяйства в топку под девизом: «Так не доставайся же никому!» Какая-то в этом есть дикая и бессмысленная, но в своей дикости и завораживающая достоевщина, что-то сродни манере жечь в камине живые деньги, и уже встают перед мысленным взором невинные игры, скрашивающие суровый быт таможенников: кто успеет вытащить голыми руками из печи горящую колбасу, тому она и отдастся.
Будоражит воображение и технический аспект претворения президентского указа в жизнь: в частности, любопытно, возможна ли ликвидация неправильной еды посредством ее пожирания и переваривания, а то можно было ангажировать для осуществления указа молодые и растущие организмы членов организации «Ешь российское», которые заранее, не дожидаясь 6 августа, провели рейд по магазинам с целью выявить запрещенные к ввозу наименования и снабдить их для удобства уничтожения специальными наклейками — примерно как накануне Варфоломеевской ночи бдительные католики пометили белыми крестами двери подлежащих искоренению гугенотов. Если бы «хрюши» из молодежного кружка «едоков российского» закрыли амбразуры своими желудками и просто схомячили все запрещенное, сколько киловатт электроэнергии, которая уйдет на отапливание специальных печей на таможне, можно было бы сэкономить!
Однако, слава Богу, в России живут все-таки вменяемые люди, как бы они ни стремились из соображений своеобразной конспирации изображать обратное, и они вряд ли позволят продуктам питания бесславно погибнуть. Так что в реальной жизни в таможенных колбасных крематориях, вероятно, сгорят для отвода глаз какие-нибудь стратегические запасы бычка в томате, завалявшиеся еще с поставок по ленд-лизу, а контрабандные французские сардины поплывут туда, где они нужнее, и самоотверженные россияне, подвергая риску собственную репутацию, так или иначе припрячут у себя в подполе определенное количество обреченных на гибель заграничных товаров, как в свое время сознательные крестьяне прятали партизан от фашистов.