В Музее Москвы открылась выставка "Художественные сообщества Москвы", где можно увидеть более десятка неформальных арт-групп — одни существуют много лет, другие собираются только на один день, но все они в целом, по мнению куратора, воплощают в себе те тенденции, которые "впоследствии будут восприняты институциями и станут определяющими для нашей арт-сцены в ближайшем будущем". Рассказывает МАРИНА АНЦИПЕРОВА.
Фото: Кристина Кормилицына, Коммерсантъ / купить фото
Главной целью выставки было показать "современное неинституциональное искусство" — работы тех художников, которые существуют сами по себе, не выставляются на официальных площадках, хотя являются частью арт-сообщества и играют важную роль в московском искусстве. Фокус Музея Москвы — на городе и его жителях, поэтому здесь акцент ставится не на искусство, но на людей, которые его делают. Задачей приглашенного куратора, художника и активиста Дарьи Чапковской, было подготовить "дайджест" того, что происходит в неформальном искусстве в Москве: собрать художников, которые существуют вне институций, и "познакомить их друг с другом". Строго говоря, получилась даже не кураторская работа — Дарья Чапковская отмечает, что была бы рада, если бы на выставку пришли "критики, теоретики и кураторы, которые смогли бы выделить интересные тенденции в творчестве представленных здесь объединений".
Удивительным образом на институциональной площадке появляется неинституциональное искусство — что было бы занятным прецедентом, если бы не спорные критерии отбора участников. Дарья Чапковская не скрывает, что на выставке можно увидеть тех художников, которых "знает она или ее друзья", и в фейсбук-группе "события" разгорается нешуточная дискуссия, в рамках которой художник Дима Филиппов предполагает, что "выборка по личным знакомствам не может называться художественными сообществами Москвы". Выставка действительно получилась семейная, но этого как будто бы никто и не стесняется: Дарья Чапковская берет вступительное слово и приглашает всех посмотреть, как ее муж борется с перфекционизмом и устраивает для этого специальный перформанс, в рамках которого его голова зарастает "искусственным ландшафтом" — кубиками лего.
В пространственном решении выставки воплотилось желание показать ту почву, из которой потом произрастает галерейное искусство, представить атмосферу, в которой работают художники. Другими словами, о работе с пространством здесь в общем-то речи не идет: и догадаться, где заканчивается ежегодный парад проектов, посвященных гендерным стереотипам ("Бабский выставком"), и начинается выставка женских художественных мастерских "Кухня", практически невозможно. Вероятно, это нужно почувствовать в нюансах работ — пародийное видео Мари Сокол о том, как правильно приготовить рыбу, чтобы понравиться мужчинам, принадлежит первому коллективу, а комплект утюгов, вопрошающий, почему рубашки гладят только жены, дочери и матери,— ко второму (Микаэла, "Ритуал Глаженой Рубашки"). Качество экспозиции расстраивает и поклонников коллективов — знатоки ежегодного мероприятия "Фарш" считают, что фотографии акций на целлофане "совершенно не воспринимаются и странно, что здесь нет никаких объектов: бутылок, кусков стены и грязи, потому что для участников это на самом деле важно".
Если попытаться внести логику в выставочное пространство, то по правую руку будут располагаться сначала видеоарт с фестивалем Now & After, затем проекты с городскими интервенциями ("АртЗахват" и "Фарш") и, наконец, интересующееся гендерными проблемами искусство. Слева расположился комплекс сообществ, напоминающих промыслы с современным уклоном,— здесь есть художники, которые вяжут и вышивают (группа "Нити"), пишут друг другу открытки (проект мейл-арта "Дневники ОАП"), рисуют комиксы (сообщество "Искатели") и создают скульптурные полотна из букв (Type Family). У дальней стены — перформанс-студия Лизы Морозовой, где лежит Ирина Иванникова, покрытая тестом, и ждет, пока тесто поднимется,— потому что "в ожидании острее чувствуется тяжесть времени". Один из посетителей пробует тесто и говорит, что в нем не хватает сахара.
При этом все участники действия кажутся убийственно серьезными: они борются с институциализацией и дискриминацией, делают отсылки к советскому неофициальному искусству. Единственный, кому здесь удается ирония,— это Андрей Кузькин, который разложил печенье на собственном объекте, "поэтической тарелке", пародируя остальные коллективы с их микрофуршетами. Печально, что кураторы действительно пытаются рифмовать "Экспо" "Арт-сообщества Москвы" с выставкой "Духовка и нетленка", тем самым приравнивая по значимости московские арт-группы сегодняшнего дня к культовому советскому неофициальному искусству 60-х и 70-х. Это в корне неверно — хотя бы потому, что неформальность участников актуальной выставки связана не с позицией, как у сообществ 60-х и 70-х, а с неудовлетворенным желанием институциализироваться.