Украина создала черный список российских книг. В него попали произведения Сергея Доренко, Сергея Глазьева, Эдуарда Лимонова, Александра Дугина и других. Журналист Максим Шевченко рассуждает, что может означать такое решение.
Фото: Олег Харсеев, Коммерсантъ
Запрет книг на Украине вызвал волну праведного гнева российской общественности. И с этим пафосом можно было бы согласиться, если бы список запрещенных книг в самой России не насчитывал бы тысячи пунктов. Более того, в России принято (как это было, например, с десятками исламских трудов) книги сначала запрещать через суд, а потом через другой суд — разрешать.
Вообще, запрет книг к самим книгам не имеет ни малейшего отношения. Любые книги в современном мире прочитать не то, чтобы легко, а очень легко. Интернет позволяет найти все, что угодно, было бы желание. Запрет книг — не о желании оградить общество от тлетворного влияния. Он о желании бюрократии показать, что подлинная власть над умами и душами, чтобы там ни помышляли эти людишки про себя, принадлежит чиновникам — в костюмах и жандармских мундирах. Это, кстати, и есть тот столь чаемый «воздух европейской демократии», о котором столько говорят и упертые либералы и просвещенные государственники. Именно обезьянничая с Европы, наши «отцы отечества» начали запрещать и не пущать мысль.
Германия, Франция, Австрия — страны, в которых за неправильную мысль, высказывание, статью или книгу вполне можно получить срок, сопоставимый со сталинскими — от трех до десяти лет. Власть в Европе принадлежит бюрократии, возникшей как политический класс на обломках идеологий первой половины ХХ века, которая постоянно борется с обществом, пытаясь не позволить ему взломать жесткие каркасы бюрократических государств-гробов. Отличительной особенностью этих государств является доминирование процедуры над мыслью.
Мысль — удел общества, процедура — государства, бюрократии. Полемика с неправильным, открытая и свободная, усиливает общество. Запрет на неправильное, а, стало быть, и на полемику с ним, ослабляет общество и укрепляет позиции чиновников — бюрократов и жандармов. Украина и Россия, точнее ее правящая бюрократическая каста, так любящая европейские бренды и куршевели с ниццами, просто «пытается соответствовать» европейскому стилю. Вот и запрещает.
В США, например, нельзя запретить ни высказывание, ни книгу. Поэтому Америка правит миром. А в Европе и на постсоветском пространстве управляют серые чиновники и прокуроры, создающие убогие запретительные законы и показывающие фиги всему остальному человечеству.