Вчера президент России Владимир Путин на батискафе опустился на дно Черного моря, чтобы исследовать останки галеона Х-XI веков и вызвать новые волны гнева на Украине, в ЕС и США. А специальный корреспондент "Ъ" АНДРЕЙ КОЛЕСНИКОВ выяснял у президента России, где его дом.
Фото: Дмитрий Азаров, Коммерсантъ / купить фото
На Графской пристани в Севастополе с раннего утра собралось огромное количество людей. Так бывает, когда встречают кого-то долгожданного. На этот раз долгожданного только недавно проводили. Владимир Путин на катере уплыл к Балаклавской бухте, туда, где 7 мая 2015 года, в годовщину майских указов президента России, на глубине 83 метра были найдены останки судна, затонувшего, по всем признакам, в Х-XI веках нашей эры, то есть очень давно.
И вот теперь высшее руководство страны готовилось к погружению на голландском (импортозамещение тут неуместно) глубоководном аппарате C-Explorer 3 с целью обследовать останки галеона. А люди на пристани готовились теперь встретить своего президента, и неважно было, каким он появится перед ними: со щитом или на щите. Они примут его любого. Они его слишком долго ждали. В том числе и в это утро.
Между тем был уже день. Или, вернее, ранний вечер. Люди вглядывались в эту бездарную синюю сыпь, от которой уже ныли глаза, силясь разглядеть в ней президентский катер, но сыпь предательски разваливалась на бессмысленные пиксели. Так мать не ждет сына из похода, как ждали два, например, друга, в меру молодых офицера в легкомысленном гражданском, мимо которых я проходил часа за полтора до появления их кумира.
— Когда? — почему-то спрашивал один из них меня.— Просто скажите — когда?
— Через час,— сказал я, чтоб им легче было жить, а вернее, ждать.
Они кивнули, закурили. Вокруг них был уже целый айсберг окурков. И это была только видимая его часть.
— Зачем вам это? — спросил я.— Нет другой работы у вас?
Они обиделись.
— Да мы... да ты чего...— сказал один.— Да мы для того, чтоб он приходил на Графскую пристань... живем и работаем! Вот так, как простой человек... а мы уже тут... в этом смысле!
— А он правда погружается? — спросили меня.
Что мог я ответить, маленький человек?
— Говорят, что и с Медведевым он там,— сказал ему товарищ.
— В батискафе? — недоверчиво посмотрел на него тот.— Вдвоем?! А кто, если что, останется?!
— Да, это аргумент...
Надо понимать, что примерно этими словами уже не первый час разговаривала вся площадь. Все происходило в обстановке полной и окончательной секретности, никто не мог знать ничего — и все знали все.
Погружение это было с публичной точки зрения, конечно, поступком еще более вызывающим, чем заседание президиума Госсовета под Ялтой или встреча с народностями Крыма там же. Да что там говорить, это была просто наглость.
В начале пятого к пристани стали подходить катера: один, второй... ждали третьего. Журналистов ВВС, как и остальных, попросили задавать вопросы исключительно на тему погружения. Они с энтузиазмом поддержали эту идею.
Журналисты уговаривали друг друга, а прежде всего себя не нарушать эмбарго и давать информацию о предстоящем разговоре через пять минут после его завершения, а не во время, например, самого разговора. Наконец, разрезая все те же пиксели, которые от возрастающего напряжения, казалось, все делились и делились, показался катер президента. Толпа охнула.
Но подошел Владимир Путин к журналистам. Он рассказал, что именно сегодня, в день 170-летия Русского географического общества (РГО), он обследовал галеон, который предположительно сопровождал группы кораблей в бухту.
— Очень интересный объект,— заверил президент.— Таких объектов не так уж много.
Впрочем, выяснилось, что увидеть этот объект толком не удалось: он под 40-сантиметровым слоем песка и ила.
— Если это и в самом деле Х-XI век, то это время становления русской государственности, поэтому это все еще более интересно,— поднял господин Путин свой визит на дно на небывалую высоту.
Первый вопрос был, конечно, от журналистки ВВС.
— Господин Путин,— сказала она,— у меня, может быть, более общий вопрос, но по теме, конечно! Президент Порошенко назвал ваш визит вызовом всему цивилизованному миру... Как вы можете прокомментировать? И какое будущее у Крыма?
— Я не буду комментировать,— ответил господин Путин.— Будущее Крыма определили люди, которые проголосовали за него. Все, точка.
Удовлетворяя просьбу поделиться подробностями, Владимир Путин рассказал, что галеон, судя по всему, 27-30 метров от носа до кормы. На дне все-таки разбросано много торчащих из ила обломков.
А главное, главное:
— Большое количество амфор раскидано!
У него попросили разрешения задать экономические вопросы, он кивнул.
— Владимир Иванович Якунин...
— Вы считаете, это экономический вопрос? — перебил он и добавил, что уйти с поста главы РЖД — личный вопрос господина Якунина и что он, Владимир Путин, еще с ним поговорит: действующий пока глава РЖД — еще в отпуске (см. материалы на стр. 1 и 7).
Еще один вопрос был сложным в изложении, но очень простым по сути: да время ли для погружений, чтобы поглазеть на галеон X века, когда сама экономика на дне?
Владимир Путин подробно рассказал, чем он занимался накануне (см. прошлый номер "Ъ") и чем он будет заниматься на следующий день (см. следующий номер "Ъ"). То есть он поспорил с идеей о том, что все это баловство.
Владимир Путин пояснил, что все время обсуждает рабочие вопросы с премьером Дмитрием Медведевым.
— Вон,— кивнул он в сторону катера,— Дмитрий Анатольевич там остался.
Судя по всему, Дмитрий Медведев и в самом деле все это время сидел в катере.
И про трудную ситуацию с рублем его спросили. Смысл ответа был в том, что дно пройдено.
— Не страшно было? — интересовалась у него журналистка телеканала "Россия".
— Мы на Байкале,— объяснил господин Путин,— на глубину две тысячи метров опускались. На отечественном аппарате.
То есть страшнее уже не бывает. И не будет.
Хотя на самом деле он, конечно, имел в виду, что бедный маленький C-Explorer 3 туда, конечно, даже не дотянется.
Владимир Путин снова упомянул про Дмитрия Медведева, и я знал, что не случайно. Когда батискаф с президентом погрузился, между ними состоялся следующий разговор (Дмитрий Медведев был на связи в катере):
— Владимир Владимирович, привет! Это Медведев!
— Ой, и вы здесь! — раздалось со дна Черного моря.— Здесь столько объектов разбросано! (То есть аппетит при виде амфор все-таки разыгрался.— А. К.) Очень хорошо видно!..
— Это очень интересно! — воскликнул Дмитрий Медведев.— Мы вас дождемся и по вашим следам пойдем! (см. предыдущий номер "Ъ".— А. К.)
Стоявшие рядом Сергей Шойгу, Сергей Иванов и Валентина Матвиенко (да, и она шагнула в полуоткрытое море — как в открытый космос) в разговоре не участвовали. В общем, все высшее руководство страны (за исключением спикера Госдумы Сергея Нарышкина, который в отпуске) было вчера сосредоточено на маленьком катере, утлом, можно сказать, суденышке в бушующем уже к этому времени Черном море, недалеко от входа в Балаклавскую бухту Крыма.
И, так сказать, они телами своими прикрывали президента, который в это время под ними бороздил морские просторы в честь 170-летия РГО.
И что он там, в конце концов, чувствовал, на дне?
— А где лучше,— спросил я Владимира Путина,— под водой или на земле?
— Лучше всего дома,— мгновенно ответил он и, все-таки поколебавшись, добавил: — Да, конечно, здесь... здесь лучше...
То есть Крым, значит, и есть его дом.