5 октября 1791 года на пути в Санкт-Петербург в чистом поле умер светлейший князь Потемкин. Этот фаворит Екатерины II по-царски правил огромной территорией от Дуная до Кавказа и командовал армией. Но современникам и потомкам больше запомнились не его славные победы, а неудержимое казнокрадство, странные причуды и бесконечные прихоти
В юности Григорий Потемкин мечтал стать архиереем или министром, но занял положение куда более высокое и выгодное
Фото: Коммерсантъ
Отец Потемкина в надежде открыть ему дорогу к воинским чинам отправил сына в гимназию Московского университета. В характере молодого Потемкина оказывалось в это время немало странностей. "Хочу непременно быть архиереем или министром",— часто твердил он своим товарищам. Поведение же и успехи его не могли радовать родительского сердца. Общества, в которых он находился, не могли пособить образованию его духа и сердца, и в 1760 году он был исключен за нехождение.
Тот же самый университет Московский, который исключил Потемкина, после возвышения его восхвалял Потемкина в латинских виршах как лучшего из студентов своих.
***
К странностям, оказывавшимся в характере князя Потемкина, может быть отнесен его страх перед медициной. Рассказывают, что Потемкин лишился глаза, заболев сильною горячкою; не доверяя медикам, велел отыскать мужика-знахаря, который обвязал ему голову и один глаз какою-то припаркой, лишившею его способности видеть этим глазом.
***
Императрица Екатерина II позаботилась о доставлении Потемкину заграничных знаков отличия. Король польский препроводил ему орден Белого Орла и св. Станислава. Фридрих Великий, желая задобрить русскую императрицу, поручил брату своему Генриху возложить на Потемкина ленту Черного Орла. Датский король прислал орден Слона, шведский — орден Серафима. Императрица Екатерина лично писала князю Д. М. Голицыну, бывшему послом в Вене, чтобы тот передал императору Священной Римской Империи, Иосифу II, просьбу удостоить Потемкина княжеским достоинством. Император желание это немедленно исполнил. Однако ж в письме к императрице Екатерине II указал на разные причины, кои имел для отказа в даровании этого титула.
Несколько позже, во время пребывания в России английского дипломата Герриса, Потемкин домогался английского ордена Подвязки, и Геррис ходатайствовал об этом перед королем Георгом III. Последний же не только не удостоил Потемкина такой чести, но даже сделал выговор Геррису за такую просьбу.
***
В 1777 году императрица даровала Потемкину в вечное и потомственное владение два завода — стеклянный и посудный. Чтобы умножить прибыток от них, князь приказал возвысить пошлины на привоз в Россию стекла. Говорили об огромных барышах, которые приносила поставка провианта из польских имений князя во вверенные ему войска.
***
Во время путешествия Потемкина впереди него ехал англичанин-садовник с 600 помощниками и с невероятною поспешностью разбивал сад в английском вкусе на том месте, где должен был остановиться князь, хотя бы на один день. Являлись дорожки, усыпанные песком и окаймленные цветочными клумбами, сажались деревья и кусты всякого рода и величины; если князь жил дольше одного дня, то увядшие растения заменялись свежими, привозимыми иногда издалека.
***
Князь Г. А. Потемкин не питал дружеских чувств к подчиненному ему своевольному графу А. В. Суворову. Желая наказать графа за строптивый нрав, Потемкин беспрестанно назывался к Александру Васильевичу на обед со своею многочисленною свитой, за что пришлось платить бы дорогую цену. Граф всячески отыгрывался, но наконец вынужден был пригласить его. Тотчас призывает он к себе искуснейшего при князе метрдотеля, Матоне, и поручает ему изготовить великолепнейший стол и не щадить денег; а для себя велел своему повару Мишке приготовить два постных блюда. Стол был самый роскошный и удивил даже самого Потемкина. Река виноградных слез, как Суворов в одном письме своем поэтически отзывался, несла на себе пряности обеих Индий. Но он, кроме своих двух блюд, под предлогом нездоровья и поста ни до чего не касался. На другой день, когда метрдотель принес ему счет, простиравшийся за тысячу рублей, он, надписав на оном: "Я ничего не ел", отправил к князю, который тотчас заплатил и сказал: "Дорого стоит мне Суворов!"
***
Знаменитый часовых дел мастер Фази пользовался особенным расположением Потемкина. Последний задолжал ему однажды 14 000 рублей и несколько лет не платил долга. Накануне отъезда князя на юг, в действующую армию, императрица пригласила его на обед, и вместе с ним позвала своего любимого часового мастера. Фази захотел воспользоваться случаем и написал Потемкину, немножко в республиканском духе, письмо, которое и положил на его прибор, а сам занял место по другую сторону стола. Любопытство государыни было возбуждено ревностью, и она торопила Потемкина вскрыть пакет. Пробежав письмо, Потемкин бросил на смельчака многозначительный взгляд. Узнав, в чем дело, Екатерина много смеялась, и средство, которое придумал Фази для получения своих денег, очень ей понравилось. В тот же вечер вся сумма была отвезена к Фази, но только медными деньгами, которыми наполнились в доме часовщика две комнаты.
***
Потемкину доложили однажды, что некто граф Морелли, житель Флоренции, превосходно играет на скрипке. Потемкину захотелось его послушать; он приказал его выписать. Один из адъютантов отправился курьером в Италию, явился к графу Морелли, объявив ему приказ светлейшего, и предложил тот же час садиться в тележку и скакать в Россию. Благородный виртуоз взбесился и послал к черту и Потемкина, и курьера с его тележкою. Делать было нечего. Но как явиться к князю, не исполнив его приказания! Догадливый адъютант отыскал какого-то скрипача, бедняка не без таланта, и легко уговорил его назваться графом Морелли и ехать в Россию. Его привезли и представили Потемкину, который остался доволен его игрою. Он принят был потом в службу под именем графа Морелли и дослужился до полковничьего чина.
***
Однажды Потемкин спросил себе кофе. Адъютант тотчас же пошел приказать метрдотелю. Не прошло минуты, адъютант бросился торопить метрдотеля. Через несколько секунд князь, с нетерпением, снова начал требовать кофе. Все присутствовавшие по очереди спешили распорядиться скорейшим удовлетворением его желания.
Наконец кофе был принесен, но Потемкин отвернулся и сказал:
— Не надобно! Я только хотел чего-нибудь ожидать, но и тут лишили меня этого удовольствия.
***
Благородный, хотя, может быть, слишком самонадеянный чиновник Петушков, видя, что Потемкин, находясь в припадке сплина, не хочет ничего подписывать и тем причиняет остановку в делах, решился идти в кабинет князя с бумагами для подписания. Потемкин встречает его без гнева и, слегка улыбаясь, начинает подписывать бумаги. Обрадованный чиновник с восторгом глядит на князя, за минуту до этого сидевшего и в угрюмом молчании кусавшего ногти, а теперь работающего с полной готовностью. Он выходит из кабинета и с понятным самодовольством показывает столпившимся товарищам подписанные бумаги... Но — о ужас! На всех бумагах рукою князя написана или собственная фамилия чиновника "Петушков, Петушков, Петушков" или насмешливые слова: "петушок, петушоночик, петушичко"!
***
Другому джентльмену пришлось едва ли не хуже того. Он вздумал как-то хвастаться своим влиянием на князя и дохвастался до того, что многим просителям обещал особенную протекцию. Потемкин повел хвастуна в купальню, сам вошел в бассейн не снимая халата и велел втолкнуть в воду своего спутника не взирая на его одежду и накладку. После купанья Потемкин повел своего мокрого "любимца" в залы, собрал гостей, позвал музыку и показал бедного страдальца, намоченного, дрожащего и без накладки, всей съехавшейся публике.
***
В последний проезд Потемкина через Москву он заехал навестить Разумовского. На другой день последний отдал ему визит. Потемкин принял его по обыкновению не одетый и не умытый, в халате. В разговоре между прочим князь просил у гостя дать в честь его бал. Разумовский согласился, и на другой день созвал всю Москву и принял Потемкина, к крайней досаде последнего, в ночном колпаке и шлафроке.
***
К концу жизни Потемкин имел двести тысяч душ крестьян и был одним из богатейших людей страны. Из казны с 1787 до 1791 года им было получено 55 миллионов рублей. Однако очаровавший Екатерину II Платон Зубов сумел свести на нет его влияние на императрицу. Светлейший князь угрожал "приехать и вырвать зуб", однако так и не сумел этого сделать: смерть застала его по дороге из Ясс в Санкт-Петербург в дикой степи. Казак из конвойных, первым заметив, что князь отошел в мир иной, сказал, что надо бы закрыть глаза ему монетами; свитские искали по всем карманам подобающие для такой персоны золотые империалы; но не нашли или не захотели найти таковых. Тот же казак подал медные пятки, которыми и прикрыли глаза покойному.