Главный управляющий директор McKinsey & Company ДОМИНИК БАРТОН — один из немногих президентов мировых корпораций, кто продолжает ездить в Россию, несмотря на западные санкции. Накануне Восточного экономического форума он рассказал в интервью "Ъ" о том, за счет чего может развиваться Дальний Восток и какие риски несет поворот России к замедляющемуся Китаю.
Фото: Глеб Щелкунов, Коммерсантъ / купить фото
— Вы расходитесь в своих оценках России со многими инвесторами, которые не расширяют или даже сворачивают свои бизнесы. На чем основывается ваш оптимизм?
— Первая причина — это огромный ресурсный потенциал России. Будущий мир будет очень ограничен в ресурсах, так что они будут в цене. Да, сейчас цены на нефть и медь низкие. Но это краткосрочное падение. В долгосрочной перспективе, если мы говорим о горизонте в 20 лет, они будут расти. Вторая причина — это человеческий капитал. У России огромные ресурсы в сфере талантов. Математики, физики — люди, которые будут определять лицо завтрашнего мира. Если посмотреть на самые успешные американские технологические компании, то в них будут русские инженеры или даже основатели. И наконец, если посмотреть на отдельные сектора — банки, нефтянку, металлургию, то некоторые российские компании реально работают на уровне лучших мировых лидеров. Есть еще региональное измерение: начавшийся сейчас поворот России к Азии, крепнущие связи с Китаем — это естественное направление развития. И тот же "Экономический пояс Шелкового пути", китайский мегапроект, который мне лично очень импонирует, дает России новые возможности. Ваша страна находится на перепутье между динамичной Азией и европейским рынком, который я бы не списывал со счетов. Географическое положение и физическая связь с рынками — важный драйвер роста.
— Насколько замедление темпов роста в Китае и девальвация юаня, усугубившие падение сырьевых цен, могут представлять риски для России?
— Проблемы в самой крупной экономике мира, безусловно, будут иметь серьезные последствия для всех стран. Но именно в этой ситуации инвесторы будут ориентироваться на проекты, имеющие очевидные конкурентные преимущества. Такие проекты есть, например, у российского Дальнего Востока. На мой взгляд, они будут продолжать оставаться привлекательными.
— Правильной ли является для Дальнего Востока ставка на создание территорий опережающего развития (ТОР) с предприятиями, ориентированными на экспорт продукции с высокой добавленной стоимостью? У многих эта стратегия вызывает вопросы, особенно учитывая обилие конкурентов в АТР.
— На отдельно взятой территории опережающее развитие обеспечить проще, поэтому выделение ТОР — логичный шаг. Однако очевидно, что на следующем этапе, чтобы вовлечь новые предприятия в развитие региона, необходимо будет расширять как географический охват ТОР, так и состав осуществляемых мероприятий. Успех будет зависеть от способности использовать естественные конкурентные преимущества региона, обеспечить эффективное сотрудничество государства и бизнеса и оптимальное соотношение государственных и частных инвестиций.
— Какие риски вы видите для стран, которые будут участвовать в китайских инициативах? Раз Пекин дает деньги, то он явно не намерен заниматься благотворительностью и будет жестко отстаивать прежде всего свои интересы.
— Конечно, определенные вопросы могут возникать. Хороший пример — это Африка. Китай играет огромную роль в развитии континента, но для многих проектов даже рабочая сила импортируется из КНР. Или, например, проекты в Андах, куда китайцы привезли около 10 тыс. рабочих. Так что какие-то опасения имеют под собой почву — раз Китай инициирует проект, то он вслед за своим капиталом приведет своих подрядчиков и своих рабочих. Вот почему правила игры очень важны, их надо начать обсуждать и формировать уже сейчас.