Главы МВД 28 стран ЕС на нынешней неделе попытаются договориться о том, что делать с потоками беженцев, которые захлестывают старушку-Европу. Инициатива полицейского саммита исходит от Германии: в эту страну стремится большая часть мигрантов, и она первой попыталась понять, как их переваривать. Подойдут ли немецкие рецепты Европе?
Бегите и обрящете: только что зарегистрированный в ФРГ мигрант делает бундесселфи с Ангелой Меркель на фоне Федерального ведомства по делам мигрантов и беженцев. Еще одно клише, которому суждена долгая жизнь в Сети
Фото: Fabrizio Bensch TPX IMAGES OF THE DAY, Reuters
На днях The New York Times объявила: Ангела Меркель стала не только политическим лидером Европы, но и моральным. Британская The Telegraph пошла еще дальше: эта газета пишет о неожиданной открытости и сердечности всех немцев, которые открыли ворота для сотен тысяч беженцев.
Увы, всего пару недель назад эти дифирамбы изданиям пришлось бы разбавлять сообщениями о ежедневных пожарах в лагерях и общежитиях, которые в ФРГ отвели для беженцев. Однозначно причину возгораний нигде не установили, но мало кто сомневается: речь о поджогах и они — дело рук тех, кто не хочет видеть своими соседями беженцев.
Большинство инцидентов пришлось на восток Германии (территория бывшей ГДР, 16 процентов населения), где своих взглядов и чувств не скрывают. Нет, далеко не все здесь расисты или неонацисты. Чаще всего восточные немцы просто опасаются мусульман, поскольку ничего хорошего о них не слышали, а их самих и не видели — в ГДР ни черных, ни цветных не было. Проблема еще и в том, что эти земли Германии и самих иммигрантов не привлекают: сюда не стремится бизнес, здесь трудно найти даже турок, которые на западе ФРГ составляют до половины населения. Зато такой регион — хорошая база для неонацистов, которые перебрались сюда еще в 1990-е, и для борцов с исламизацией Запада (о движении PEGIDA — см. "Огонек", N 2 за 2015 год).
Словом, в конце августа в аппарате канцлера поняли: игнорировать протестные настроения больше нельзя — и для имиджа плохо, а главное, ксенофобия нарастает как снежный ком. Тем более что в ЕС этот тренд в моде, а рупором националистов стал премьер Венгрии Виктор Орбан, потребовавший закрыть границу своей страны. Особая роль этой границы объясняется географией (именно через нее в ЕС попадает основная масса беженцев из Африки, Ближнего Востока, с Балкан), но в требовании Орбана, настаивавшего на строительстве Венгерской стены, проглядывал символ. Шутка ли: крах соцлагеря в 1989 году начался с того, что именно Венгрия добровольно открыла для тех, кто рвался на Запад, границу с Австрией.
От каких мигрантов они отказываются
Выработку новой линии привязали к местности. 25 августа Ангела Меркель побывала в районе Марксло в Дуйсбурге в Рурской области (запад ФРГ), где выслушала жалобы местного населения на засилье цыган и выходцев с Балкан. На следующий день канцлер отправилась в городок Хайденау в Саксонии (восточные земли), где против иммигрантов протестуют активнее всего. Там ее встретили оскорблениями и плакатами, слово "предательница" на которых было, пожалуй, самым приличным. СМИ уловили: местные власти всюду жалуются на нехватку людей, денег и помещений для новых беженцев. Возникло ощущение, что руководство ищет поводы и способы ограничить поток мигрантов. Глава МВД Томас де Мезьер заявил: если ставить цель быстрого и максимально эффективного оказания помощи беженцам, то пора думать об изменении Конституции.
Но в самом начале сентября канцлер неожиданно для всех (включая партнеров по правящей коалиции) резко и единолично изменила иммиграционную политику ФРГ и фактически всего Евросоюза. Миграционной службе ФРГ было дано указание не применять к беженцам из Сирии Дублинский протокол.
Пару слов об этом протоколе. Он гласит: судьбой беженца должна заниматься та страна, где он впервые ступил на территорию ЕС. В соответствии с требованиями этого документа все, кто просит убежища в ФРГ, должны доказать, что бегут от войны или политического преследования, и объяснить, где и как они попали на территорию ЕС. Разбирательство длится месяцами, поскольку в ФРГ не хватает дознавателей. А когда выяснение заканчивается, власти ФРГ теоретически должны отправить беженца туда, где он впервые ступил на территорию ЕС (в саму ФРГ напрямую можно попасть только самолетом).
Так вот, теперь от беженцев из Сирии решено не требовать никаких доказательств. Иначе говоря, попав в ЕС, они должны сказать, что хотят в ФРГ, и — дорога открыта. По прогнозам, в Германию приедут в этом году не менее 800 тысяч беженцев.
Вот тут и начинается сепарация. Дело в том, что получат разрешение остаться лишь те, кто бежал из регионов, охваченных войнами. В ФРГ не хотят принимать тех, кто бежит от нищеты и безработицы — иными словами, надо отличать беженцев от трудовых мигрантов и прочих искателей лучшей доли. Это довольно трудно в стране, где после нацизма боятся употреблять слово "селекция".
Однако к тому идет. К примеру, Косово, Черногорию, Албанию (в Германии много выходцев из этих стран) предлагается считать "безопасными", мол, там нет преследований по политическим мотивам, а также "бесчеловечного или унизительного наказания или обращения" (см. сайт Федерального ведомства по делам мигрантов и беженцев, BAMF). Список растет: еще раньше, в 2014-м, к "безопасным странам" отнесли Боснию и Герцеговину, Македонию, Сербию. Словом, большую часть Балкан, откуда, по официальным оценкам, в Германию прибыли свыше 40 процентов беженцев. Сейчас правительство хочет, чтобы и в ЕС считали эти страны "безопасными". Тогда у их граждан как "экономических беженцев" изначально не будет шансов на получение убежища на Западе, а потому их будут отправлять назад без разбирательства.
Правда, не совсем ясно, как отправлять. Пока исполняется лишь треть решений об отказе в предоставлении убежища. Впрочем, большинство "отказников" остается в ФРГ — либо по гуманитарным соображениям, либо нелегально. Да и выдворять кого-то при открытых в рамках Шенгенского договора границах то же самое, что черпать воду решетом. Правительство усиливает полицию, но отказываться от шенгенских принципов и закрывать границы пока не собирается. Тем же гражданам шести балканских государств предлагается дать право легально приезжать в Германию на работу или учебу.
А чтобы желающие попасть в Германию не пользовались услугами контрабандистов, немцы предлагают создать своего рода фильтрационные лагеря где-то на окраинах Евросоюза или на подступах к нему.
Это лишь некоторые сюжеты для экстренного саммита ЕС, провести который предложила Меркель и прологом к которому служит полицейский саммит. Канцлер подчеркивает: большой саммит ЕС имеет смысл лишь в том случае, если на встрече глав МВД будет просматриваться готовность "принять конкретные решения" по встрече новых беженцев.
Куда ведет Европу Ангела Меркель?
Прежде всего, по мнению немцев, необходимо как можно быстрее разработать эффективные механизмы регистрации мигрантов, а также договориться об обязательных квотах, то есть о числе людей, которых обязуется разместить у себя та или иная страна. Согласия по этому пункту достичь будет труднее всего. Хотя теперь, когда немцы открыли свои ворота, им будет проще воздействовать на европартнеров.
В принципе, они хотят поделиться с Европой своей схемой приема беженцев, которая сложилась еще в 1949-м, когда в страну потянулись сотни тысяч этнических немцев, изгнанных после войны из Польши, Чехословакии, Калининградской области, советской Прибалтики, Румынии. Принцип приема их в ФРГ был прост: беженцев распределяли по федеральным землям в зависимости от численности населения и налоговых поступлений (налоги служили показателем ВВП). Сейчас планируют по той же схеме: больше всего беженцев (21 процент) должна взять самая густонаселенная земля Северный Рейн — Вестфалия, 15 процентов — Бавария, 13 — Баден — Вюртемберг, по 5 — Саксония и Берлин, 0,9 процента — Бремен. В пересчете на абсолютные цифры выходит так: если на всю Германию придется в этом году 800 тысяч беженцев, то Северный Рейн — Вестфалия примет 170 тысяч, Берлин и Саксония — по 40 тысяч, Бремен — 7 тысяч.
Все бы ничего, но на квоты по немецкому принципу (численности населения и ВВП) готовы пойти не больше шести стран из 28, входящих в ЕС. Многие при этом возражают не в принципе, а как бы по частностям. Сумеют ли немцы продавить свой вариант, как раз и станет ясно на встрече глав МВД. Договорятся, будет саммит ЕС и будут квоты. Не договорятся, значит, неразбериха продолжится. Неясно, кстати, учтут ли при этом мнение самих мигрантов, к примеру афганцы не хотят в Германию, а хотят в Швецию, где у них уже есть "база" — землячество.
Есть еще одна область, в которой немцы готовы поделиться передовым опытом: правительство ФРГ намерено сократить денежные пособия (до 143 евро в месяц) беженцам и выдавать им вместо этого талоны на питание и вещи. Считается, что такая мера отрезвит тех, кто едет в расчете на эти пособия. При этом все равно придется выделять из бюджета не менее 6 млрд евро на обустройство, обучение, питание и медобслуживание беженцев. Понятно, что деньги эти достанутся в основном немцам, но где их хочет взять Меркель, пока непонятно: влезать в новые долги не позволяет Конституция.
Что касается вопроса о том, какой контингент войдет в эти квоты, то и здесь включается сепаратор. Дело в том, что в большинстве стран ЕС, особенно на южных и восточных окраинах, высока безработица, что обостряет отношения с беженцами: там любой иностранец конкурент и он не нужен. ФРГ, наоборот, исключение — здесь безработица всего 6 процентов, в основном среди необученных. Квалифицированные работники без работы долго не остаются: немцы приглашают и испанцев, и португальцев, и вообще неграждан ЕС как на работу, так и на обучение. В свете этого понятно, что в Германии будут кстати все, кто обучен или в состоянии обучаться. А вот необученные рискуют застрять в "окраинных" странах. Поневоле возникает вопрос: уж не этим ли объясняется немецкое решение открыть "зеленый коридор" именно сирийским беженцам — наиболее образованной и социализированной части нынешнего мигрантского потока, накрывающего Европу? Если так, то надо признать: немецкий сепаратор эффективно снимает "сливки", а партнерам по ЕС, если они подпишутся под квоты, достанется остальное.
Меньше правил!
На постоянно звучащий вопрос, как долго правительство ФРГ хочет и может принимать и укоренять беженцев в нынешней ситуации, министр экономики и вице-канцлер Зигмар Габриэль отвечает философски: по миллиону в год это, конечно, слишком, но по полмиллиона вполне реально.
Значит, повысят налоги или придумают новые, уверены многие. Вспоминают: кайзер в позапрошлом веке ввел налог на шампанское для строительства флота. Ни кайзера, ни того флота давно нет, но налог остался. Для объединения Германии в начале 1990-х повысили налоги на сигареты и топливо, придумали "налог солидарности". Его не раз обещали отменить, но в нынешних условиях это нереально.
Меркель, правда, не устает повторять: мы справимся, если станем более гибкими, динамичными и будем меньше думать о предписаниях и правилах. Требовать гибкости от немцев — это что-то новое. До сих пор они в большинстве своем были даже против регулируемой иммиграции по канадскому или новозеландскому принципу, когда есть возможность выбирать тех, кто нужен. До сих пор большинство против двойного гражданства для иностранцев. Но канцлер надеется победить эти страхи: сейчас "мир надеется на Германию, и мы должны эти надежды оправдать", напоминает она. Никто, правда, до конца себе не представляет, каких жертв требуют эти "надежды".
По сути, Меркель отказывается от принципа "никаких экспериментов", который провозгласил первый канцлер ФРГ Конрад Аденауэр и по которому ФРГ жила почти 70 лет. Насколько население готово следовать за Меркель, пока неясно: с той скоростью, с которой прибывают беженцы, опросы устаревают по ходу их проведения. Правда, социологи Infratest dimap, сравнивая данные июльских и январских опросов, пришли к выводу: готовность принимать беженцев сократилась на 7 процентов, а число противников выросло на 17.
Спутаны и политические расклады: сейчас Меркель жестко критикуют консервативные сторонники ХДС/ХСС, а вот левая оппозиция, от которой в ФРГ все шарахаются, во многом поддерживает.
Пожалуй, можно утверждать, что различимы три группы людей. Первая и явно значительная пребывает в состоянии эйфории, похожей на ту, в какую погрузилась Германия после победы на домашнем чемпионате мира по футболу. Эти руководствуются эмоциями, а они зашкаливают, особенно после фото мертвого курдского мальчика на берегу и кадров из Венгрии, где полиция пытается хоть как-то выполнять предписания того самого Дублинского протокола. При этом в немецкой прессе и блогосфере, в отличие, скажем, от русскоязычной, практически нет кадров и текстов, показывающих темные и угрожающие глубины этого потока беженцев. Оптимисты искренне и наивно рады за беженцев и еще больше горды собою. Возможно, это одно из проявлений патриотизма.
К этой же группе можно отнести тех политиков и экспертов, которые давно и постоянно твердят: Германия быстро становится страной пенсионеров-долгожителей, а потому остро нуждается в работниках, в персонале для ухода за стариками и больными. Найти таких людей непросто, и очень хорошо, что к нам бегут сотни тысяч молодых, сильных, да еще с большим количеством детей. С надеждой смотрят в сторону приезжающих и предприниматели. Руководители немецких концернов хотят верить, что в этом потоке много людей образованных или готовых осваивать нужные рабочие профессии, изучать немецкий, зарабатывать. И бессмысленно задавать им вопросы типа: почему редко встретишь на немецком заводе или в офисе молодых арабов, которые давно живут или даже родились в ФРГ?
Еще одна группа — скептики, уверенные, что оптимизм сменится раздражением, как только станет ясно, что новые соседи не готовы жить как немцы, не намерены адаптироваться и интегрироваться, зато их надо лечить, кормить, одевать, не мешая им развлекаться и отдыхать по-своему.
Наконец, третьи, и их много во всех слоях населения, от водопроводчиков до профессоров, видят в происходящем новую угрозу генофонду нации, ее культуре и намерены усилить борьбу с любыми иммигрантами. По-прежнему почти каждый день то тут, то там кто-то поджигает дома, уже подготовленные для приема беженцев.
Более того, формируется и приобретает конкретные очертания правоэкстремистская группировка, назвавшая себя Der III. Weg. Перевести, конечно, можно как "третий путь", но уже само написание подсказывает, что инициаторы напоминают о "Третьем рейхе". Существует эта группировка всего два года, но у нее становится все больше сторонников. Это из их рядов в социальные сети попал мейл, автор которого сожалеет, что утонул лишь один мальчик из беженцев.
Стоит заметить: все это расслоение имеет место в стране, где каждый четвертый гражданин с иностранными корнями, а около 10 процентов населения не являются ее гражданами. Уже сейчас в ФРГ проживают 4,5 млн мусульман.
Нынешняя Германия — это страна, в которую после 1945-го прибыло наибольшее число мигрантов, больше, чем во Францию и Великобританию, напомнил на днях известный немецкий социолог Ханс-Георг Зеффнер. Он имеет в виду и гастарбайтеров, и этнических немцев, изгнанных или бежавших из других стран. Статистика впечатляет: до 2000 года в Германию прибыли 23 млн человек из других стран. В то же время из ФРГ эмигрировали 17 млн человек, в том числе и большинство из тех, кто бежал в ФРГ во время распада Югославии. Вспоминают: в начале 1990-х, когда развалился соцлагерь, на территории ФРГ порой находилось до миллиона человек без определенного статуса. Так что можно, пожалуй, согласиться с Меркель, когда она применительно к нынешней волне беженцев говорит, что немцы выбирались и из более трудных ситуаций. Но вот готовы ли соседи взять в качестве модели этот немецкий опыт по организации броуновского движения беженцев в масштабах Европы?