Научный сотрудник школы общественного здравоохранения Университета Монаш в Мельбурне, исследователь политики в сфере здравоохранения стран БРИКС ОЛЕГ КУЧЕРЯВЕНКО рассказал «Ъ» о том, какие проблемы придется решать европейским странам, куда направляются беженцы.
Фото: Reuters / Leonhard Foeger
— Какая разница между беженцами и мигрантами?
— Беженцы — это люди, которые вынужденно покидают свою страну и не имеют возможности просить защиты у своего государства. Это юридический термин, который обозначает тех, чье прошение об убежище было удовлетворено. Например, в 2014 году в Австралию по программе переселения ООН прибыло 11 тыс. беженцев. На данный момент в стране зарегистрировано около 35 тыс. беженцев и 21 тыс. человек ждут решения, они в статусе просящих убежища. Это капля в море по сравнению с населением Австралии в 20 млн человек. Мигранты же перемещаются по миру по совершенно разным причинам: экономическим, чтобы получить образование, воссоединиться с семьей и так далее. Они это делают по собственному желанию, они хотят реализоваться в лучших условиях.
Если действовать в соответствии с Конвенцией ООН по беженцам, то необходимо установить факт того, что они подвергались опасности. В противном случае их могут отправить обратно либо они станут нелегальными мигрантами. Процесс получения статуса беженца может затянуться в некоторых случаях на несколько лет. В это время люди живут без всяких социальных гарантий, без социальной поддержки, без возможности учиться и работать. К тому же они несут с собой букет проблем, которые проявляются сразу или через какое-то время.
— СМИ сообщают, что Австралия им не очень рада. Это так?
— Австралия известна тем, что не раз нарушала права лиц, ищущих убежище, в основном тех, кто прибывает нелегально и помещается в лагеря беженцев. Тут надо понимать, что есть несколько способов прибытия в страну: приехать по действующей визе и на месте попросить убежище. Это называется plane arrivals (прибытие на самолете).
А есть так называемые boat arrivals (прибытие на лодке). Они бывают двух типов: например из Японии плывут в Австралию на корабле по существующей визе. Но в основном boat arrivals — это нелегалы. К ним действующее правительство относится крайне негативно, зачастую провоцируя волны национализма в СМИ. По статистике большинство беженцев попадают в Австралию из Афганистана, потом идет Мьянма-Бирма и Ирак. В прошлом году Австралия выдала всего 300 виз сирийцам, то есть у сирийцев основное направление не это.
— Какие главные проблемы связаны с потоком беженцев?
— Здоровье беженцев — это бомба замедленного действия. Беженцы шли к своему убежищу в условиях отсутствия гигиены, голода и зачастую насилия. Половина всех беженцев в мире составляют женщины и девочки. Вспомним конфликт 2015 года, когда беженцы из Южного Кордофана бежали в Южный Судан. 70% всех прибывающих составляли дети, из них около 15% умирали от голода или у них была корь. В восточной части Республики Конго идет вооруженный конфликт, около 3 млн людей были вынуждены переселяться внутри государства, бросая свои дома. Вдобавок к этому, к ним прибыло около 70 тыс. беженцев из Центральной Африканской Республики, половина из которых не вакцинированы от туберкулеза и кори.
То же самое и здесь: мы совершенно не знаем, каково состояние здоровья у беженцев из Сирии, Афганистана, из Ирака. Мы только знаем, что система здравоохранения там отсутствует. Эти люди наверняка не вакцинированы ни от туберкулеза, ни от кори, ни от каких-либо других простейших инфекций. Прием беженцев — это огромная экономическая и социальная нагрузка. Их надо разместить, накормить, напоить, вложить деньги, чтобы их вакцинировать, чтобы они не стали источником заболеваний.
Другая серьезная проблема — это проблема психического здоровья. Беженцы — это люди, которые бегут от конфликтов, 70% из них страдают посттравматическим расстройством. Недавно я встречался с человеком, который уже восемь лет живет в Австралии, он бежал сюда от войны в Ираке. Сейчас он работает в университете, это очень образованный и умный человек, полноценный член общества. Через полгода после прибытия в Австралию он начал тосковать по дому, его до сих пор мучают сны со свистом пуль, расстрелами, он как видеофильм смотрит эти сны, перед ним умирают люди. Он смог обратиться за помощью, потому как понимал, что это необходимо.
Комитет ООН по делам беженцев (UNHCR) ежегодно публикует отчет, и много лет подряд в этом отчете говорится, что Евросоюз ничего не делает для того, чтобы подготовить свою инфраструктуру и программы под большой поток беженцев. Есть такое понятие — irregular refugees, нерегулярные беженцы, когда в стране нет постоянного потока и когда нет смысла планировать языковые службы, службы психологической поддержки и так далее.
Вот, например, Турция фактически «переварила» 1,7 млн беженцев из Сирии. Других приняли Ирак, Иордания и Ливан. Там поток беженцев носит регулярный характер, поэтому Комиссия ООН по делам беженцев помогла правительствам этих стран создать все необходимые программы. А Евросоюз исторически никогда не был готов к приему беженцев в таком большом количестве.
— А как же Германия?
— Да, Германия лидирует по количеству принятых беженцев, как и Швеция. Здесь есть работающие программы. В Евросоюзе пять стран, на которые пришлась самая большая нагрузка, это Германия, Швеция, Франция, Италия и Венгрия. Понятное дело, что Германию с Венгрией нельзя сравнивать, потому что по состоянию на конец прошлого года Германия приняла 173 тыс. человек, а Венгрия — 41 тыс. Но все равно в этих странах есть хоть какая-то инфраструктура. Для них не сюрприз, что беженцы могут прибыть.
— По идее, беженцы должны после завершения конфликтов вернуться домой. Этот фактор учитывается?
— Да, но если в стране нет условий для возвращения беженцев, то они будут интегрированы в общество. На данный момент мы не можем сказать, что в Сирии что-то наладится, потому что конфликт тянется уже в течение пяти лет и кроме увеличения количества беженцев ничего не происходит. Пока нет надежды на то, что эти беженцы из Сирии вернутся обратно. В Евросоюзе сейчас высокие цифры по безработице. Есть сомнения, что прибывшие говорят хоть на каком-то языке, кроме родного. Если говорить о финансовой поддержке — есть ооновский бюджет, который заложен на каждый регион: на Европу, на Северную Африку, на Средний Восток. Есть определенные бюджеты ООН, которые заложены на беженцев. В Европе — это около $500 млн. Это бюджет ООН, рассчитанный на поддержку беженцев, прибывающих в Европу в 2014 году. Эти деньги были переданы с учетом предыдущих данных о беженцах, а сейчас непонятно, откуда брать деньги на вновь прибывающих.
— Какие еще есть проблемы?
— Есть понятие двойной или тройной маргинализации. В основном когда мы говорим про двойную маргинализацию, мы говорим о детях, беременных женщинах, о людях темного цвета кожи и представителях сексуальных меньшинств. Я веду исследовательскую программу в университете по проблеме ЛГБТ-беженцев и беженцев с ВИЧ. Эти люди имеют совершенно иные потребности в медпомощи, чем простые беженцы. Статистика показывает, что в основном все переселения происходят в среднеразвитые и низкоразвитые страны. Переселение в страны высокого развития — это очень маленький процент. Обычно переселяются из Сирии в Ливан, из Мьянмы-Бирмы в Таиланд, фактически в соседние страны. Люди сталкиваются с дискриминацией. Одни подвергаются нападениям по пути к убежищу, например, в случае с мусульманами рохинья, которых правительство Мьянмы-Бирмы признало «чужеземцами» и начало истреблять. Другие, будучи представителями сексуальных меньшинств, обращаются за убежищем в соседнюю страну, где отношение к этой группе не лучше. Некоторых, особенно лиц без гражданства, даже похищают по пути к убежищу и продают в рабство.
Если нелегальный мигрант приплыл на лодке и ему удалось каким-то образом к Австралии пришвартоваться, если эту лодку не оттолкнули от берега и не утопили, то все прибывшие помещаются в лагеря для беженцев, которые находятся на островах Науру, Манус, на острове Рождества. Там были зарегистрированы дикие случаи — людей насиловали бутылками, палками, их избивали. Это каждый день в местных новостях. Недавно был большой репортаж про то, что дети на острове Науру живут без родителей, в клетках, как в тюрьме. Австралийская комиссия по правам человека провела расследование и открыто опубликовала его совсем недавно, обвиняя правительство в бездействии. Этот отчет доступен в интернете: The Forgotten Children.
Многие беженцы, те же самые сирийцы, не имеют представления, где находится их семья, живы ли они, и если живы — как теперь с ними можно связаться. Многие потеряли родственников по пути к убежищу. Это вызывает дополнительный стресс.
Люди попадают в общий котел. В нем все находятся вместе: дети, преступники, геи, люди разных вероисповеданий. Они живут в этом лагере для беженцев год-два, пока рассматривается их дело. За это время с ними может произойти что угодно, причем опасность исходит не только от остальных беженцев, но и от охранников лагеря. Они и так были с психологической травмой, а теперь к ней добавились новые. И тогда они либо заканчивают суицидом, либо начинают употреблять наркотики.
Государство делает заказ университету разобраться, как с этим справиться. Сейчас госзаказ — понять: к нам прибывает большое количество людей, мы им даем убежище, а они потом вешаются в ванной — как мы можем это предотвратить?
— И как же предотвратить такие случаи?
— На самом деле все очень просто: нужно создавать реестр беженцев и их отслеживать. Сейчас беженцы, как только получают убежище, становятся обычными людьми, и больше за ними система здравоохранения не следит. И мы даже не интересуемся, какие у них проблемы. Зачастую эти люди плохо говорят по-английски или вообще не говорят. В штате Виктория, например, сейчас самая развитая программа помощи беженцам. Здесь есть школы, где учат язык, где работают психологи. Есть специальная отдельная программа для психического здоровья беженцев, в ней работают специалисты, говорящие на разных языках. В частности, так как страна многонациональная, то, например, с иранцем будет говорить иранский психолог.
— В России ведь тоже есть беженцы. Как решаются их проблемы?
— Да, в прошлом году Россия стала одним из лидеров по беженцам в европейском регионе — 235 тыс. заявлений на получение убежища. Подавляющее большинство — от жителей Украины. 1% общего числа — граждане Афганистана и Сирии. Россия — как раз пример страны, где беженство нерегулярное. Прибывает десять человек из Конго, пять человек из Кот-д’Ивуара, десять из Сирии, 12 из Афганистана. Они все говорят на разных языках. У них у всех разные традиции. В России беженцы не приезжают в Москву. Они распределяются по разным городам, где процветает, например, расизм. Если мы не можем создать нормальную систему здравоохранения, которая работала бы и помогала бы россиянам, то уж беженцам мы точно помочь не можем, тем более не зная их потребностей. С прибывшими украинцами ситуация другая: у нас общий язык, они легче ассимилируются.