Вчера ночью израильские войска вошли в палестинское селение Бейт-Джала, откуда много месяцев обстреливался элитный квартал Иерусалима Гило. За событиями, которые генеральный секретарь ООН Кофи Аннан оценивает как не имевшие прецедента за многие годы, из Бейт-Джалы и Гило наблюдали специальные корреспонденты Ъ АНДРЕЙ Ъ-КОЛЕСНИКОВ и ЛЕОНИД Ъ-ГАНКИН.
Палестинцы не стреляли по Гило 11 дней. Не исключено, что их напугал министр обороны Израиля Биньямин Бен-Элизер (Benyamin Ben-Eliezer). "Еще один выстрел по Гило, и мы войдем в Бейт-Джалу",— сказал он. Палестинцы держались почти две недели. 27 августа терпение у них кончилось. Первые выстрелы раздались около семи часов вечера. Почти сразу был ранен житель Гило, который вышел на балкон посмотреть, что там такое стряслось.
Обстреливали в основном дома на улице, выходящей прямо на Бейт-Джалу. Саму проезжую часть, впрочем, хорошо прикрывает бетонный забор, не так давно украшенный произведениями русскоговорящих художников. Они разрисовали стены этого забора со стороны Израиля палестинскими пейзажами, в точности повторяющими природные, которые открылись бы взору туриста, если бы не было войны.
Ситуация у бетонного забора напоминала оборону Белого дома в октябре 1993 года. Было много любопытных, особенно подростков. Они пытались рассмотреть хоть что-нибудь сквозь щели меж бетонных плит. Но с той стороны было темно и не видно даже следов трассирующих пуль, потому что палестинцы давно уже отказались от красоты в пользу своей безопасности.
Между тем пятачок, у которого заканчивался забор, был все время довольно хорошо освещен — то фарами машин, то прожекторами двух телекамер, непрерывно работающих здесь. Вся ночная жизнь тут в основном и сосредоточилась. Один подросток надел на длинную палку котелок, в каких ходят ортодоксальные евреи, и выставил над забором в надежде, что палестинцы клюнут на такую штуку и застрелят котелок. Они было и клюнули, стрельба вдруг усилилась, но потом, видимо, разобрались, что не бывает таких длинных евреев.
Телекомпания CNN вела прямую трансляцию происходившего, а первый канал израильского телевидения записывал картинку Бейт-Джалы в надежде, что израильские войска начнут вводить в село войска. Сотрудник съемочной группы (из Ленинграда), с жаром закусывая бычьим хвостом из ближайшего ресторана, сказал, что гораздо больше сейчас озабочен проблемами абсорбции русскоязычного населения, которое несколько дней назад нацарапало на капоте его новой машины слово, которое у нас в России некоторые стесняются писать даже на заборах.
Он сказал, что палестинцы начали обстрел Гило потому, что днем израильские войска осуществили одну блестящую, по их мнению, операцию. Но это мы знали и без него. Про это весь день говорил весь Израиль. В Рамалле был убит руководитель Народного фронта освобождения Палестины, член совета Палестинской автономии, большой друг Ясира Арафата (Yasser Arafat) 63-летний Абу Али Мустафа (Abu Ali Mustafa). Ракета израильского вертолета влетела прямо в окно кабинета господина Мустафы и не оставила ему шансов. И конечно, соратники Абу Али Мустафы поклялись, что отомстят за его смерть, и добавили, что израильтяне наконец-то переступили красную черту, отделяющую их от самого ужасного.
Вот оно и происходило, видимо, теперь на наших глазах в Гило. Палестинцы стреляли из автоматов, откуда-то снизу начинали время от времени работать израильские пулеметы. К пятачку у бетонного забора на старом Mercedes подъехали несколько ортодоксальных евреев в пейсах и черных сюртуках. Они принялись было зачем-то возводить баррикаду у одного дома, но быстро остыли и принялись осторожно выглядывать из-за забора на Бейт-Джалу, толкаясь и хихикая.
В этот момент над Гило появились несколько вертолетов израильских ВВС. Они полетели в сторону Бейт-Джалы и принялись кружить над селением. В это время, как потом выяснилось, в Бейт-Джалу входили израильские танки.
Решение об этом было принято на экстренном ночном заседании израильского кабинета министров. На следующий день министр национальной инфраструктуры Израиля Авигдор Либерман (Avigdor Liberman), уроженец Молдавии и лидер партии "Наш дом — Израиль", рассказал нам об этом заседании.
— Всех министров персонально опросили, что, по их мнению, делать с Бейт-Джалой. Почти все сказали, что нужно вводить войска. Против был только министр иностранных дел Шимон Перес. Он зацепился за соглашения в Осло и уперся.
Но решение приняли и без господина Переса (Shimon Peres). По словам господина Либермана, лично он предлагал войти в Бейт-Джалу еще в феврале этого года.
— Меня тогда все называли ястребом,— с удовольствием вспомнил Авигдор Либерман.
Вертолеты кружили над Бейт-Джалой, танки и бульдозеры уже утюжили арабские дома, из которых, по данным израильской разведки, палестинские боевики вели огонь по Гило, а сам этот огонь, казалось, только усиливался. Так, по крайней мере, казалось тем, кто стоял под бетонным забором в Гило. Евреи в сюртуках залегли на песок, а подросток, так все это время и стоявший со шляпой на шесте, убрал на всякий случай и то и другое.
Наконец стрельба неожиданно улеглась, все еще немного подождали и пошли спать.
Ранним утром мы снова поехали в Гило. Было известно, что пострадала 31 квартира, одна синагога и одна бензоколонка. Слава богу, что больше никто не выходил на балкон и жертв среди мирного населения не было. Шоссе на Хеврон, рядом с которым находится Бейт-Джала, было открыто, в обоих направлениях шел плотный поток машин, и это означало, что в Бейт-Джале все спокойно.
Мы тоже выехали на это шоссе и свернули к Бейт-Джале. Чтобы добраться до нее, нужно подняться метров на 200 в гору. Дорога была открыта. Первыми, кого мы увидели, были три корреспондента CNN в касках по самые уши и в модных бронежилетах с надписями Press со всех сторон. Пригнувшись, они перебежками передвигались вдоль шоссе к своей машине, оставшейся внизу. Возле домов, переговариваясь, стояли арабы. Только в самом селении мы заметили два израильских "уазика", бронетранспортер, перекрывший дорогу, и другую военную технику. Солдаты замахали руками, показывая, чтобы мы поворачивали обратно, и тут же подошли к нам сами.
Один из них, конечно, оказался Александром из Краснодара, он рассказал, что израильские войска до сих пор еще не заняли до конца позиции в Бейт-Джале, поэтому тут запрещено находиться журналистам. Он добавил, что им, солдатам, категорически запрещено отвечать на любые вопросы, и, не дожидаясь этих вопросов, рассказал, что они пришли в Бейт-Джалу навести конституционный порядок.
— По многочисленным просьбам трудящихся,— уточнили мы.
— Точно! — обрадовался он.— У нас тут только так!
И Александр поделился своей бедой. Сам он живет в Гило. Так недавно в Гило по просьбам трудящихся, как написали газеты, добавили пять автобусных маршрутов, и все до единого — к религиозным местам. Александр в обиде на руководство Иерусалима, потому что сам в религиозные места не ездит ни в коем случае.
Александр рассказывал нам все это вместо того, чтобы сообщить какие-нибудь подробности ночной операции. Тут израильские солдаты, стоявшие у бронетранспортера, закричали ему на русском: "Иди сюда!" Александр недовольно поморщился:
— Ни черта больше выучить не могут. Учишь их, учишь... Я сейчас вернусь.
Он и в самом деле через несколько минут вернулся и сказал, что получил приказ арестовать нас, эвакуировать из селения и потом отпустить. Дорогой Саня рассказал нам, что они заняли не всю Бейт-Джалу, а только небольшой плацдарм и что этого вроде бы достаточно, чтобы по Гило никто больше не стрелял. Правда, по его словам, выходило, что войска скоро должны выйти из села, и он никак не мог понять почему. Мы вспомнили, что и CNN в утреннем репортаже называла эту операцию limited in time.
Александр оставил нас в безопасном, по его мнению, месте на арабской территории и ушел. Так у нас появилась возможность поговорить с арабами из Бейт-Джалы.
Мухаммед Самур (Mohammed Samur), 25-летний житель села, работающий в муниципалитете Бейт-Джалы и бегло говорящий на английском, вечером пришел к своей невесте. По строгим мусульманским законам он, конечно, должен был бы покинуть дом невесты до захода солнца, но ему повезло — началась стрельба, выходить из дома стало опасно, и он провел со своей возлюбленной всю ночь. В эту ночь они, конечно, не сомкнули глаз, как, впрочем, и все остальные жители Бейт-Джалы.
На вопрос о перспективах Мухаммед с гордостью ответил, что в Бейт-Джале чуть ли не в полном составе находится знаменитый "Отряд 17" и что так просто эти люди из села не уйдут, а то еще и выкинут из Бейт-Джалы израильских солдат.
— Вы же видите, израильтяне не могут занять село! И никогда не смогут!
Все остальное, по его словам, очень плохо. Бульдозеры снесли за ночь семь домов и, видимо, снесут еще больше. Он рассказал, что у них есть потери — парень, который работал полицейским в Газе и специально приехал стрелять по Гило после того, как узнал про убийство Абу Али Мустафы (Abu Ali Mustafa).
Но встретили мы в это утро и сторонников мирного процесса. Мухаммед Салман (Mohammed Salman), по образованию фармацевт, а по профессии строитель, родился не где-нибудь, а в Вифлееме, учился в Иордании, большую часть жизни прожил в Румынии, купил землю в Бейт-Джале (в 1994 году, когда она стоила дешево) и за три года построил роскошный дом, в котором живут его жена и пятеро детей. Так что неудивительно, что он такой яростный сторонник мирных соглашений в Осло. Он утверждает, что все палестинцы ненавидят Арафата, потому что он завел их в тупик и теперь сам не знает, что делать дальше. На вопрос, видел ли он, что происходило тут ночью, Мухаммед ответил, что ничего не видел, потому что нелюбопытный и на балкон не выходил (тут, конечно, вспомнился убитый в Гило израильтянин).
Когда мы уезжали из Бейт-Джалы, там началась автоматная стрельба. "Отряд 17", видимо, начал зачистку села.
— Ну и пусть подавятся своей Бейт-Джалой! — сказал нам часом позже Авигдор Либерман (Avigdor Liberman).— Главное, что мы все-таки вошли туда! Ведь самая лучшая защита — это нападение, как учили болельщиков "Спартака" братья Старостины!
АНДРЕЙ Ъ-КОЛЕСНИКОВ, ЛЕОНИД Ъ-ГАНКИН