Москвичи в американском посольстве пишут книгу

о том, как им жалко жертв теракта


Вчера в Южных воротах американского посольства в Москве положили книгу соболезнований. Книга будет лежать там до 21 сентября, и каждый желающий сможет написать в нее слова соболезнования американскому народу с 10 до 16 часов.
       
       Помимо дверей, решеток и металлических ограждений все входы и выходы в американское посольство защищают еще и белые ободранные джипы охраны.
       Люди продолжают приходить к посольству и приносить цветы и свечи. Под фасадом посольства на Новинском бульваре цветов уже столько, что похоже на могилу Неизвестного солдата в День Победы. Идет дождь, мокрые венки, мокрые цветы. Свечи гаснут.
       На одном из кладбищенского вида венков золотая надпись по черному крепу: "От семьи Гросс и Шульц". Рядом стоит подсвечник, сделанный из обрезанной пластиковой бутылки. На бутылке написано фломастером: "Спаси вас и нас". Это обращаются к Богу. Чуть дальше лежит кусок полутораметрового пенопластового листа. Там была большая надпись: "USA, мы с вами". Но лист обломан и осталось "U... мы...". Сверху лежат цветы.
       В Южных воротах один из стеклянных холлов открыт, и там внутри стоит стол с двумя огромными букетами белых цветов и горят две белые свечки. Под свечками лежит развернутый альбом страниц в пятьсот, куда люди пишут и пишут. Исписали уже пол-альбома.
       — Что пишут? — спрашиваю я работницу пресс-службы посольства, стоящую у входа.
       Она в трауре. Серебряная цепочка на щиколотке под черным чулком. Смотрит так, будто погиб кто-то близкий, и говорит тихо, как на похоронах:
       — Извините, мы вам не можем показать записи. Это частные записи. Это то, что частные люди хотели сказать не для публикации, а потому, что им жалко погибших. Это было бы нарушение прайваси.
       Шестой час вечера. К Новинскому бульвару подъезжает синий "Мерседес" без мигалок и сопровождения. Из машины выходит министр иностранных дел Иванов, здоровается с посольскими чиновниками, проходит в павильон, стоит минуту молча, пишет что-то в книге и уезжает, растянув на прощание губы в грустной улыбке.
       Ворота опять загораживают белым ободранным джипом.
       ВАЛЕРИЙ Ъ-ПАНЮШКИН
       
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...