На двух аншлаговых концертах в зале Stadium Live англичане The Prodigy представили новый альбом «The Day Is My Enemy» и подтвердили статус «народной» группы в России. С ним согласен БОРИС БАРАБАНОВ.
Фото: Коммерсантъ / Юрий Мартьянов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Юрий Мартьянов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Юрий Мартьянов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Юрий Мартьянов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Юрий Мартьянов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Юрий Мартьянов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Юрий Мартьянов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Юрий Мартьянов / купить фото
Начать стоит с того, что автор этих строк не обнаружил на концерте The Prodigy в «Стадиуме» видеопроекции. Трансляция происходящего на сцене на большие экраны давно стало нормой не только для больших залов, в которых иначе с галерки не видно ничего, но и для клубов на 500 человек. Видеоряды не только помогают происходящему на сцене, но нередко восполняют недостаток сценографии и артистического таланта. Работая без видео, The Prodigy вызывает в памяти рейвы 1990-х, которые обходились только диджейским искусством и правильным светом, а также декларирует превосходство музыки над всеми прочими средствами взаимодействия с толпой.
Наличие экранов все равно не сделало бы картинку яснее. Сами музыканты работали в полутьме, их лиц не было видно. Лидер The Prodigy Лиам Хоулетт был буквально задвинут в тыл сцены, за свои синтезаторы. Барабанщик был тенью, и это при том, что его партии были крайне достоверно очерчены в общей картине звука, а это редко бывает у электронных артистов, даже у тех, что имитируют «живое» звучание. Гитарист время от времени выходил на авансцену, где царили Максим и Кит Флинт — главные говоруны и крикуны группы. Большую часть времени с публикой общался Максим, доказывая, что для выражения своих мыслей и чувств ему достаточно одного лишь слова из четырех букв так же, как любому из его здешних зрителей — слова из трех. Так вот, даже его местоположение на сцене не всегда можно было определить визуально. Фонари били в зал. И при этом слово «партутура» в случае с работой художников The Prodigy по свету — не преувеличение. Сочетание бита, стробоскопов и пронзающих дым лучей и создавало ту особую физиологичность происходящего, которую поклонники так ценят в концертных выступлениях группы.
Безусловно, The Prodigy входит в пантеон групп, которые сформировали в России вкус целых поколений, чьи концерты — особый ритуал. Но ритуальное хоровое исполнение классических боевиков у The Prodigy не является такой уж непременной частью программы, как у Depeche Mode или Deep Purple. В сет-листах трех российских шоу (включая концерт в питерском Ледовом дворце 11 октября) треки с двух последних альбомов «Invaders Must Die» (2009) и «The Day Is My Enemy» в сумме преобладали над материалом 1990-х, на котором выросли большинство присутствующих. «Fat Of The Land» (1997) — тот самый диск, который группа сыграла на легендарном концерте на Манежной площади в Москве в 1997 году, в программе нынешнего турне представлен только тремя треками. Конечно, предшествующая бису «Smack My Bitch Up», во время которой Максим заставляет весь партер присесть на корточки, а потом дружно выпрыгнуть вверх,— одна из центральных вещей шоу, генератор зрительской энергии. Однако основное его топливо — это все же не «хиты», а особый, накрепко связанный с физиологией саунд, родственный и стадионному року, и индастриалу, и рейву, но не относящийся ни к одной из этих традиций целиком. Тут уж скорее впору говорить о фанатских кричалках на футбольном матче. Это самая близкая аналогия. Еще одна важная деталь — The Prodigy не играет свой концерт как DJ-сет, единым потоком. Они играют именно что песни, отделяя одну от другой тревожными и помпезными пассажами синтезаторов.
Одна из тем альбома «The Day Is My Enemy» — противопоставление старого доброго рейва сегодняшнему коммерческому EDM, музыке, которая не подразумевает кропотливую авторскую работу и пишется в основном продюсерами и в основном для радиостанций. Концерт The Prodigy — демонстрация тщательного музыкантского подхода к материалу, который в общем-то не подразумевает какого-то особого виртуозного владения инструментами или умения играть мудреные соло. Понятно, почему старшее поколение меломанов интуитивно опознает The Prodigy как своих. Лиам Хоулетт как сонграйтер — существо той же породы, что и Мартин Гор или Ангус Янг, хотя в его руках немного другое сырье.
И еще одно интересное наблюдение. Когда в 1997 году The Prodigy приехала в Россию, Led Zeppelin или AC/DC, чья музыка сравнима с ними по энергетике, ощущались как музыка из Мезозоя, нечто, оставшееся в далеком прошлом, а будущее — вот оно. Сегодняшний день от того концерта The Prodigy отделяет ровно такое же расстояние, как 1997 год от золотой эры хард-рока, но The Prodigy абсолютно не кажется вчерашним днем, как и Led Zeppelin или AC/DC. Это многое говорит не столько о группе, сколько о нашем времени, когда прошлого нет, точнее, любое из возможных «прошлых» живет в плейлисте рядом с любым возможным «настоящим». Лишь бы качало.