Не успев появиться на экранах, кампанию протестов общественности, зорко следящей за моральным обликом молодежи, спровоцировал фильм «14+». В природе неожиданно вспыхнувшего скандала разбирается АНДРЕЙ ПЛАХОВ.
Фото: Централ Партнершип
Режиссерская работа Андрея Зайцева получила мировую премьеру на Берлинском фестивале, российскую — на «Кинотавре» и приобрела репутацию качественного фильма для молодой аудитории. Это именно то, о чем можно только мечтать: чтобы российское кино, погрязшее либо в артхаусном снобизме, либо в коммерции «ниже плинтуса», повернулось лицом к залу, к зрителю, к реальной жизни. И научилось препарировать эту жизнь в современных художественных ритмах и интонациях.
Для сравнения возьмем фильм Валерии Гай Германики «Все умрут, а я останусь» с героями приблизительно того же тинейджерского возраста. Он появился семь лет назад в эпоху почти неограниченной свободы и завершался матерным напутствием юной героини в адрес родителей: конфликт поколений был обозначен жестко и бескомпромиссно. Леша, герой «14+», тоже живет в другом мире, чем его мать-одиночка, но относится к ней с мужским благородством и снисходительностью. И когда она, пытаясь оградить сына от ранней сексуальной жизни, дарит ему воспитательную книжку «Мальчик вырос». И когда преподносит Леше сюрпризы в виде ухажера на костылях или пьяного девичника с подругой.
Основной сюжет картины строится вокруг отношений Леши, невысокого, тихого интроверта, фана Человека-паука и Данилы Багрова, с местной секс-бомбой Викой. Парень отвоевывает эту диву городских задворок у компании отпетых хулиганов из «вражеской» школы. В кадре нет ни драк, ни других актов насилия, однако агрессивность среды мы ощущаем кожей: чего стоит хотя бы отец Вики, грудастый мордоворот, служащий тюремным поваром, в майке с надписью «Russia» и таким же патриотично ориентированным сынком. Андрей Зайцев снимал свое кино уже в принципиально иную эпоху, чем Гай Германика. Многое было запрещено, и практически все запреты соблюдены: в фильме нет ни матерной лексики, ни секса — ночное свидание влюбленных показано с целомудрием, достойным советских стандартов студии Горького. Но удивительным образом «14+» — это редкий фильм, в котором не чувствуется фальши и условности в изображении жизни подростков, а пронизывающие его, особенно ближе к финалу, теплота и доброта не оборачиваются патокой.
Происходит это в первую очередь потому, что в структуру фильма органично введены такие базовые компоненты тинейджерской субкультуры, как музыка и интернет. Попсовый саундтрек здесь столь же значим, как в фильмах Балабанова, но реальным ноу-хау Зайцева следует признать настройку на волну интернетовской попсы. В соцсети «ВКонтакте» мир неуверенного, томимого пубертатными страданиями подростка преобразуется в ролевую игру, где легко почувствовать себя суперменом или хотя бы отважиться компьютерной мышкой погладить лицо своей пассии. Едва ли не впервые в нашем кино фильм убедительно показал, что, хотим мы этого или нет, сегодня взрослая жизнь тинейджера начинается в интернете. Впрочем, показано и другое: виртуальный мир не дает ни настоящей разрядки, ни опыта: рано или поздно ты должен проявить себя «в реале». Сеть «ВКонтакте» подарила картине и двух органичных исполнителей главных ролей — Глеба Калюжного и Ульяну Васькович: тоже примета времени.
Ах да, все же есть в фильме «криминальная» тема: девчонки посасывают джин-тоник, а Леша с Викой почти уговаривают за ночь бутылку ликера с «нежным послевкусием». Не могу не вспомнить, как в глубокой молодости я впервые попал на съемочную площадку: Владимир Меньшов работал тогда над «Розыгрышем». Десяти дублей потребовал незамысловатый эпизод, когда на школьную вечеринку заносили поднос с напитками, а героиня сообщала, чтобы никто не заподозрил худшего: «Даша принесла крюшон — это очень хорошон» (ирония должна была компенсировать неправдоподобие). Десятилетия перемен, случившихся с тех пор, наверное, дают основания для того, чтобы в целях реализма крюшон заменили ликером, однако и этого оказалось достаточно, чтобы бдительная общественность объявила войну картине Зайцева.
С обращением «Братья и сестры…» распространена петиция с требованием запрета фильма «14+»: ему вменяется в вину пропаганда не только пьянства, но также педофилии. Активисты «Русского мира» устраивают пикет «Против развращения молодежи», депутат Милонов требует посадить режиссера в тюрьму, блогеры-патриоты грозят физической расправой спонсорам фильма из Минкульта. А ведь еще совсем недавно, во время Берлинале, прогрессивные критики, хоть и похваливали картину, характеризовали ее как «папино кино». Действительно, с точки зрения радикального искусства стиль «14+» традиционен, если не консервативен — и это абсолютно оправдано целями и задачами картины. Если бы она была более авангардной, у нее вообще не было бы ни проката, ни скандала, о ней просто никто не узнал бы, кроме группки кинокритиков. Зато истерия, развернувшаяся вокруг данного конкретного фильма, позволяет сделать более широкие выводы, касающиеся культуры и общества в целом.
Еще даже полгода или год назад мы находились на другом уровне стремительного падения в омут коллективного бессознательного. Тогда казалось, что главные враги свободного творчества сидят во властных институциях и учреждениях: именно там разрабатывались и оттуда поступали инициативы абсурдных запретов. Сегодня, после того как запретительный джинн был выпущен из бутылки, мы пали еще глубже: инициативы исходят снизу — и это свидетельство нового этапа культурной демократии по-русски. Теперь уже и глава Союза кинематографистов Никита Михалков, и чуть ли не министр культуры Владимир Мединский готовы броситься на защиту стопроцентно невинного фильма Андрея Зайцева. Остается ждать, каким будет следующий этап и какое очередное творение кинематографистов станет объектом развернувшейся на наших просторах охоты на ведьм.