В рамках декораций

На канале FX вышло новое шоу Курта Саттера в жанре исторического боевика «Палач-бастард», где собраны все свойственные этому жанру клише. Мы изучили историю вопроса и отобрал еще четыре показательных костюмных сериала последних лет

Палач-бастард
The Bastard Executioner, FX, 2015

Исторический экшен в духе киноклассики 90-х "Храброе сердце" и "Робин Гуд: принц воров" с прививкой "новой жестокости"

В "Сынах анархии" шоураннер Курт Саттер методично убивал всех главных персонажей, так что к финалу никого не осталось,— и вот новое зверство от кровожадного автора: уже на титрах под старомодную рок-балладу в кадре громоздится колюще-режущий инвентарь, а любой стоп-кадр может украсить обложку какого-нибудь показательно злобного хэви-метал-альбома эпохи 80-х. В зачине брутальные мужики калечат друг друга, орудуя ножами и копьями, кругом пыль столбом, вспоротые животы, пот и слезы, и даже на привале суровый воин бреет бороду, глядясь вместо зеркала в лезвие меча. "Новая жестокость" на ТВ вовсе не саттеровское изобретение, но Саттер — один из главных ее апологетов. В качестве исторического фона здесь фигурирует боль средневекового Уэльса — к началу XIV века его подмял под себя английский супостат Эдуард I Длинноногий, подавив несколько местных восстаний. Так что вместо байкеров в пыльных шлемах в новом шоу Саттера с анархистских позиций выступают крестьяне, вооружившиеся дрекольем против алчных английских баронов. Помимо прочего, Саттер оседлал тут и другой модный сериальный тренд — во многих нынешних исторических шоу так или иначе представлена тема сепаратизма и бунта против английского владычества. Муза Саттера Кэти Сагал появляется в сериале в привычной ипостаси авторитетной ведьмы, а бывший вампир Билл из "Настоящей крови" Стивен Мойер — в роли канонического злодея, аристократа с черной душой вроде Гая Гисборна. Что до главного героя по имени Вилкин (Ли Джонс), то это одержимый видениями рыцарь с разбитым сердцем, волей обстоятельств подвизающийся в роли палача,— не то чтобы сложный характер, а скорее типаж, этакий длинноволосый герой рок-баллады.

Полдарк
Poldark, BBC One, 2015

Беззастенчивая мелодрама в духе Джейн Остен маскируется под критический реализм

Летний хит британского ТВ, знаменующий приверженность англичан традиции. За океаном могут сколько угодно переизобретать способ подачи костюмного кино, а этим подавай все ту же сословную лав стори, похожую на тысяча первую экранизацию Джейн Остен или Шарлотты Бронте. До невозможности чопорный главный герой в момент наивысшего эмоционального перелома сюжета должен самоустраниться — например, вскочить на лошадь и ускакать вдаль, никому ничего не объясняя, а потом по возможности совершить мезальянс и превратиться в изгоя. Именно таков капитан Росс Полдарк, герой цикла из 12 романов Уинстона Грэма. В 1784-м он возвращается в родной Корнуолл с войны за независимость американских штатов, невесело закончившейся для англичан. Невеста Полдарка Элизабет, посчитав его погибшим, обручилась с его кузеном. Что же делает в таком случае благородный герой? Ничего. Даже не пытаясь объясниться с возлюбленной, ни тем более ее вернуть, запирается в своем разоренном доме и принимается гонять пьяниц-слуг, восстанавливая порушенное хозяйство. Вот он, настоящий романтический герой британского разлива. Тем временем начало промышленной революции оборачивается повсеместным обнищанием — тогда благородный Полдарк принимает решение возродить добычу меди в принадлежащей ему заброшенной шахте, чтобы дать работу шахтерам. Сцена, когда голый по пояс Эйдан Тернер в роли Полдарка косит траву на лугу, похоже, уже вошла в анналы британской поп-культуры наряду со знаменитым купанием мистера Дарси в пруду. Одна из британских актрис высказалась в феминистском ключе: мол, неприкрытая сексуальная объективация актера-мужчины в этой сцене должна обратить внимание общественности на то прискорбное обстоятельство, что с женщинами-актрисами так поступают сплошь и рядом. По поводу торса Полдарка изволил пошутить даже принц Чарльз, а члены общества косьбы не преминули заметить, что у актера никудышная техника. Зато над финалом первого сезона, по свидетельству газеты The Telegraph, всплакнула вся Англия.

Чужестранка
Outlander, 2014, Starz

Авантюрный роман "под Вальтера Скотта" встречает "Горца"

Год назад кабельный канал Starz породил главный эротический хит сезона — куда там "Пятидесяти оттенкам серого"! Действие, как и в незабвенном сериале "Горец", происходит сразу в двух исторических эпохах. В одной героическая медсестра Клэр (Катриона Бальфе) в 1945-м возвращается с фронта в Лондон к любимому мужу — да, именно так: в качестве наделенного экстремальным жизненным опытом героя войны здесь фигурирует женщина. Другой временной отрезок приключений Клэр — 1743 год, а место действия — Шотландия, где патриоты, уставшие от произвола англичан, хотят возвести на престол своего короля Якова. В самой гуще подготовки восстания якобитов настоящая эмансипе Клэр оказывается вследствие банального бабьего любопытства: во время путешествия с мужем в Инвернесс она подсматривает за тайным обрядом друидов, пляшущих вокруг своих священных камней, и ее ненароком затягивает во временную воронку. А там — жестокие "красные мундиры" и суровые мужики в клетчатых юбках, то есть безнадежно маскулинный мир, не подозревающий об уважении к женской самости. Про недовольство сексуальной объективацией в случае этого зрелища лучше сразу забыть — она тут не просто присутствует, а представлена в полный рост и самым бесстыжим образом. В качестве эротических объектов выступает все, что попадает в кадр: мужчины, женщины, потрясающие шотландские пейзажи и даже серый тартан. Клэр приходится существовать в роли "попаданца", или путешественника во времени,— при живом муже, оставшемся в ХХ веке, стать женой юноши-горца, который обучает ее премудростям супружеской жизни до изобретения феминизма: "просто ты пришла сюда из тех мест, где можно своевольничать, потому что неподчинение уже не является вопросом жизни и смерти". Кстати, попаданца можно легко вычислить в прошлом по реакции Манту, изобретенной лишь в начале ХХ века.

Волчий зал
Wolf Hall, BBC Two, 2015

Костюмная драма о роли личности в истории, в анамнезе у которой Шекспир, местами низведенный до Мориса Дрюона

По-настоящему качественная (девять номинаций на телепремию "Эмми") историческая постановка, снятая оператором Гэвином Финни так, будто в кадре оживают картины Гольбейна, имеет дело с тем же периодом, что и самая популярная костюмная мыльная опера последнего десятилетия "Тюдоры". Только режиссер Питер Космински (вслед за обладательницей "Букера" Хилари Мантел) идеально смещает фокус, помещая в центр повествования не заполошного Генриха (Дэмиан Льюис) с его бесконечными женитьбами, а ловкого царедворца Томаса Кромвеля (Марк Райленс). Фокус второй: на поверку Кромвель оказывается не безжалостным интриганом макиавеллиевского пошиба, а сложным, неодномерным персонажем, этаким "мятущимся интеллигентом", до дрожи преданным своему опальному покровителю кардиналу Уолси. Кардинал становится первой жертвой женильной лихорадки Генриха, который готов на все ради обзаведения наследником мужского пола,— Уолси отправлен в ссылку за то, что не смог уговорить папу аннулировать брак короля с Екатериной Арагонской. На сердце монарха и место рядом с ним на троне уже претендует нетерпеливая и непомерно честолюбивая Анна Болейн. Шекспировский театральный актер Райленс демонстрирует тут театральное же качество игры, показывая не персонажа-носителя действия, но человека, свойства личности которого важнее любого действия. Сюжет отодвигается на задний план, пока на переднем плане проступает портрет. Рефрен этой политически-любовной драмы про бесконечные костры амбиций — "эти англичане не терпят выдающихся людей, им обязательно их свергать". Каждый сколько-нибудь выдающийся персонаж пополняет собой вереницу жертв: Уолси, Томас Мор, Анна Болейн. Следуя этой неотменимой логике в конце списка должно значиться имя самого Кромвеля.

Год 1790
Anno 1790, SVT1, 2011

Скандинавский нуар в историческом антураже сливается с викторианским детективом до полной неразличимости

Было бы преувеличением утверждать, что у шведов из любого материала получается пресловутый скандинавский нуар, но в данном случае так и есть. С другой стороны, герой "1790", хирург королевского флота Йохан Доод (Питер Эггерс), который по окончании русско-шведской войны возвращается в Стокгольм и становится полицейским комиссаром,— родной брат викторианских сыщиков из "Улицы Потрошителя". Он вынужден иметь дело с теми же пороками и язвами общества, расследуя преступления представителей социальных низов в клоаках и борделях, где все время сталкивается с одной и той же картиной: виноватыми в бедах людских с пугающей регулярностью оказываются развращенные представители высших сословий — типичный сюжет викторианского детектива. Доод — вольтерьянец, что не мешает ему оставаться адептом протестантской этики, склонность к бунту и любовь к смирению сосуществуют в нем неразделимо, так что на поверку он оказывается таким же аутичным фриком, как большинство героев сканди-нуара. В сериале возникает восхитительная диахрония: история персонажа XVIII века рассказана в жанре, изобретенном лишь в веке XIX. К тому же шведы как никто умеют изображать насилие — с фирменным натурализмом, сдобренным неизменным нордическим спокойствием, а тут еще и нагнали в кадр такого атмосферного мрачняка, что перевикторианили самих англичан. Похождения безбожника и аналитика Доода и его помощника, набожного и туповатого Фройнда (Джоэль Спира),— своего рода приключения Холмса и Ватсона в смурном и промозглом Стокгольме, подозрительно, впрочем, похожем на туманный Лондон с его таящимися в темных углах потрошителями.

Татьяна Алешичева