"Голова у Черненко оставалась светлой"

24 сентября исполнилось 90 лет со дня рождения Константина Устиновича Черненко

"Сцена голосования снималась в ЦКБ. Организовал ее Гришин с согласия Горбачева. Обосновывалось это тем, что в стране якобы прошел слух, что Черненко давно умер, и нужно было это как-то опровергнуть"
       24 сентября исполнилось 90 лет со дня рождения Константина Устиновича Черненко. Современники запомнили его больным стариком, плохо двигавшимся и с трудом говорившим. Однако существовал и другой Черненко. Об этом обозревателю "Власти" Евгению Жирнову рассказал бывший помощник генерального секретаря ЦК КПСС Вадим Печенев.

       — Вадим Алексеевич, вы не преувеличиваете, когда говорите, что Черненко не были чужды реформаторские идеи?
       — Отнюдь. Вопреки сложившемуся мнению, во второй половине 70-х — начале 80-х немалое количество руководителей страны понимало, что перемены необходимы. Я в 1975 году пришел на работу в отдел пропаганды ЦК с идеей создания новой, более реалистической программы партии. Я считал, что коммунизм в ней должен упоминаться лишь как отдаленная цель. И у большинства из тех, с кем я обсуждал эту идею, она не вызывала резкого отторжения. Другой вопрос, что поддерживать такие начинания в той обстановке решались немногие.
       При позднем Брежневе в ЦК было несколько центров власти, влиявших на принятие важнейших решений. Основным центром силы был сам Брежнев. В жестко централизованной системе без ведома малодееспособного, больного генсека все равно не могло ничего делаться. И с этим всем приходилось считаться. Другими центрами силы были Суслов с его непререкаемым авторитетом в идеологии, Андропов с его империей КГБ, Громыко — последний из сталинских могикан, имевший огромное влияние на международные дела, Устинов, опиравшийся на армию и ВПК, и Черненко.
       — На кого же опирался Черненко?
       — Черненко был сыном крестьянина-бедняка из Красноярского края. Его карьера развивалась медленно и постепенно, без перескакивания ступенек, и он знал всю низовую партийную работу, как никто другой. Сначала работал в сельском райкоме комсомола; затем добровольцем пошел служить на границу и был секретарем партийной организации заставы, причем на границе с Китаем, которая тогда была очень неспокойной. Потом он работал в Красноярском обкоме партии, учился на курсах партийных организаторов, был секретарем по агитации и пропаганде Пензенского обкома. А в конце сороковых он стал заведующим отделом агитации и пропаганды молдавского ЦК. Там он познакомился с Брежневым, что сыграло важную роль в его партийной карьере. В Молдавии он проработал шесть лет: два года с Брежневым, а затем еще четыре года в той же должности. Благодаря работе с Брежневым в Молдавии Черненко дошел до поста члена Политбюро. Но не только поэтому.
       Черненко был абсолютно предан Брежневу. И никогда не подводил Брежнева в личном плане. Он делал много вещей, которые тогда потихоньку осуждали, а теперь высмеивают. И был одним из тех, кто культивировал миф о том, что Брежнев по-прежнему дееспособен. Фактически в последние годы жизни Брежнева доступ к нему можно было получить только через Черненко.
"Константин Устинович был абсолютно предан Брежневу и никогда не подводил его в личном плане. В последние годы жизни Брежнева доступ к нему можно было получить только через Черненко"
       — Как ему удалось сконцентрировать в своих руках "доступ к телу"?
       — Черненко опирался еще и на не очень заметное, но важнейшее подразделение ЦК — на общий отдел, который он возглавлял с середины шестидесятых годов. Дело в том, что из общего отдела выходили все документы ЦК КПСС. Только после оформления там принятые решения становились постановлениями ЦК. Но подготовленное в других отделах решение могло из общего отдела и не выйти или очень долго тормозиться там, в том числе и по кадровым вопросам. А борьба между центрами влияния шла в основном по ним.
       — То есть общий отдел был главной партийной канцелярией?
       — При том доверии, которое Брежнев испытывал к Черненко, общий отдел, по сути дела, стал координационной службой ЦК. А сам Черненко — секретарем-координатором работы всего партийно-государственного аппарата. Чтобы вы представили себе значение этого отдела, могу сказать одно: когда его конкурент в борьбе за пост генерального секретаря Андропов сменил на главном посту страны Брежнева, одним из первых его решений было отстранение Черненко от заведования общим отделом.
       — Но почему же при такой власти, при таком доверии Брежнева Черненко не смог сразу стать его наследником и пропустил вперед Андропова?
       — Андропов был человеком очень острого ума, который просчитывал все на много ходов вперед. Он обладал колоссальным объемом информации: и по ситуации в стране и мире, и по конкретным людям. Определенный компромат, очевидно, у него был на очень многих из тех, от кого зависело его избрание генеральным секретарем.
       — В том числе и на Черненко?
       — Вы знаете, Лигачеву уже в горбачевские времена было поручено найти о Черненко что-нибудь эдакое. Но никакого компромата он не нашел.
       — А его дети не злоупотребляли положением отца?
       — Черненко был женат дважды. Почему он расстался с первой женой, я не знаю. В том браке у него был сын Альберт, который много лет был руководителем Новосибирской партийной школы. И в последние годы он руководил вузом, в который эта школа была преобразована. Я с ним никогда не встречался, но те, кто знал его по учебе в Академии общественных наук, говорили мне, что он внешне напоминает Константина Устиновича и такой же хороший пропагандист, каким и его отец был в молодости. При этом, как мне говорили, он всегда подчеркнуто дистанцировался от отца. И даже в рамках возможного на то время критически оценивал политическую деятельность Константина Устиновича.
       Во втором браке у него было двое детей. Сын долгое время работал помощником председателя Госкино Ермаша, а теперь трудится в Госфильмофонде. Дочь всю жизнь была обычной учительницей. И я ни разу не слышал, чтобы они как-то попытались воспользоваться именем отца.
       А возвращаясь к избранию генеральным Андропова, могу добавить, что Брежнев фактически назвал своим преемником Андропова. Мне говорили, что за несколько дней до смерти он обзванивал членов Политбюро и сказал, что в случае его болезни на хозяйстве будет Юрий Владимирович.
Наиболее наглядно преемственность политики ЦК КПСС выражалась в ритуальной практике. Черненко (на фото вверху) был центральной фигурой на похоронах Андропова (февраль 1984 года). А на состоявшихся через год похоронах Черненко (фото внизу) центральной фигурой был следующий генеральный секретарь — Горбачев
       — А как складывались отношения Черненко с генеральным секретарем Андроповым?
       — Никаких противоречий между ними внешне не чувствовалось. Существует версия, что Андропов начал борьбу с коррупцией, а Черненко, как верный брежневец, ее тормозил. Но это не так. Бывший министр внутренних дел Щелоков, которого Андропов снял с этого поста с помощью Черненко, покончил с собой после того, как с ним несколько часов беседовал Константин Устинович. Известное "узбекское дело", начатое при Андропове, получило развитие при Черненко. Все действия по наведению порядка, которые начал Андропов, только в менее вызывающей, более мягкой и спокойной форме, продолжались при Черненко — по баням и кинотеатрам никого не ловили.
       Не было у них разногласий и по идеологическим вопросам. Я был руководителем той группы, которая писала для Андропова статью "Учение Карла Маркса и некоторые вопросы социалистического строительства в СССР". Само название, которое Андропов выбрал из ряда предложенных, произвело тогда громадное впечатление. Получалось, что социализм, вопреки тому, что говорилось долгие годы, еще не построен. И все секретари ЦК и члены Политбюро, с которыми согласовывалась статья, заменяли "социалистическое строительство" на "коммунистическое". Кроме Черненко.
       Если у Андропова и были с кем-то разногласия по поводу реформ, так это с Горбачевым. Как мне рассказывал Горбачев, Юрий Владимирович поддерживал предложенные нами для новой редакции программы партии положение об отделении партийного аппарата от хозяйственных функций. Но сам Горбачев был против этого. На даче в присутствии многих "писателей докладов" он вспоминал, что был против, и сказал тогда, что, если мы отделим партию от решения хозяйственных задач, мы получим новую Польшу с бунтами и "Солидарностью".
       — И все же бытует мнение, что Андропов хотел, чтобы его преемником был Горбачев, а не Черненко...
       — В период, когда Андропов был популярен, Горбачев любил распространять легенду, что его на работу в Москву выдвинул Юрий Владимирович. Он действительно был знаком с Андроповым как курортный секретарь. Однако, как мне говорил один из помощников Андропова, тот сказал о Горбачеве следующее: "Хороший человек, но много говорит. Начнет — не остановишь". Потом, вся реальная власть с конца августа 1983 года была полностью сосредоточена в руках Черненко. Андропов все это время находился в ЦКБ, и Черненко вполне устраивал старое ядро Политбюро, тем более что по характеру своему он был человеком доброжелательным.
       — Ой ли...
       — Это действительно так. Андропов — тот мог побагроветь, вспылить, кого-то прилюдно одернуть. Черненко — никогда. Никаких эмоциональных всплесков. Всегда спокойный и доброжелательный, но не мягкий. Вы знаете, реальный Черненко был абсолютно не похож на того серого канцеляриста, каким его представляют. Я знаю, например, что Черненко в молодости был неплохим оратором и пропагандистом. Это, конечно, совершенно не вяжется с тем, как выглядел поздний Черненко. Но все его запомнили уже глубоко больным человеком, которому тяжелая эмфизема легких мешала не то что ярко выступать, но и временами просто говорить.
       Он, кстати, нечасто рассказывал о своем прошлом. Но как-то рассказал, что первый в жизни выговор получил за поэзию, когда он работал в Новоселовском райкоме комсомола в Красноярском крае. Поэзией тогда увлекались все. А Черненко очень нравился Есенин. Во время очередной дискуссии, которые в то время шли сплошной чередой, кто-то выступил и сказал, что Черненко — комсомольский активист, а у него под подушкой лежит книжка упаднического поэта Есенина. Черненко спросили: "Правда?". Он признал, что читает. Товарищи поинтересовались: "Что за стихи?" Он прочитал на память несколько стихотворений. На что Черненко сказали: "Хорошие стихи, но все равно поэт-то не наш". И дали выговор. Родственники Константина Устиновича говорят, что он и сам писал стихи, но никому не показывал, стеснялся.
 
       — Но Горбачев тоже славился мягкостью обхождения...
       — Его все-таки недолюбливали. В аппарате знали, что он не любит умных и образованных людей. Я помню по закрытым заседаниям Политбюро, где все вели себя менее официально, что для Горбачева "умник" было ругательным словом...
       А старшие товарищи по Политбюро считали Горбачева выскочкой и сопротивлялись его назначению вторым секретарем. Особенно четко это проявилось тогда, когда Черненко внес на Политбюро предложение поручить Горбачеву проведение секретариатов ЦК, что вместе с ответственностью за идеологическую сферу было атрибутом власти второго секретаря. Тут же против выступил председатель Совета министров СССР Тихонов, вслед за ним — член Политбюро и секретарь ЦК Романов. Он предложил, чтобы заседания секретариата проводились по очереди. Черненко поддержал только Устинов. И возникла пауза. Я сижу за приставным столиком у стены, смотрю, как кто реагирует. Все сидят с каменными лицами и смотрят друг на друга. Встает Громыко. И, как полагается дипломату, начинает сглаживать углы: "С одной стороны, правы Тихонов и Романов. Можно, конечно, вести заседания по очереди. С другой — прав Константин Устинович, когда говорит, что у Горбачева был успешный опыт ведения секретариатов. Давайте поручим ему вести секретариаты временно. А там посмотрим". Больше к этому вопросу не возвращались. По неписаным законам того времени один раз возразить генеральному секретарю по какому-либо вопросу было можно. Второй раз по той же теме — нет.
       А на одном из заседаний, когда Романов был в отпуске, Черненко, показав на место справа от себя, которое обычно занимал второй секретарь, сказал: "Михаил Сергеевич, ты садись сюда". Слева от генерального обычно сидел председатель Совета министров.
       — А почему именно Горбачев?
       — Я тоже как-то раз в сердцах спросил Константина Устиновича об этом. Черненко на мой вопрос ответил: "Ну а кого? Вы же видите, что у меня еле сил хватает на ведение Политбюро. Секретариаты я проводить не могу..." Он ведь, пока вел секретариаты и Политбюро вместо Андропова, фактически надорвался. Я тогда спросил: "А почему все-таки именно Горбачев?" Черненко кивнул на своего помощника Прибыткова и сказал: "Это он виноват".
       В 1978 году, после смерти секретаря ЦК Кулакова, курировавшего сельское хозяйство, эта должность оказалась вакантной. И Суслов, бывший секретарь Ставропольского крайкома, продолжавший считать край своим, предложил Горбачева. И вот завтра должен состояться пленум, на котором должен решаться этот вопрос. Члены ЦК прибыли в Москву, а Горбачева нигде не могут найти. Черненко попросил Прибыткова его разыскать. В гостинице его нет, в других местах тоже. Черненко снова звонит: "Где Горбачев?" — "Не могу найти".— "Ну не можешь, тогда у нас есть и другие кандидаты". Прибытков попросил дать ему еще минут тридцать-сорок. Он позвонил в Ставрополь своему товарищу и спросил: какие у Горбачева в Москве явочные квартиры? Тот отвечает, что Горбачев наверняка сидит на даче у Марата Грамова, который в отделе пропаганды был заместителем заведующего отделом и курировал вопросы физкультуры и спорта, и в преферанс играет. Оказывается, он очень увлекался преферансом. Как мне потом говорили, временами крупно проигрывался, а иногда сознательно проигрывали ему, чтобы найти ключ к сердцу секретаря крайкома.
       Так вот, Прибытков позвонил на дачу Грамова и спросил, не знает ли он, где Горбачев. Через час Горбачев был на Старой площади. На следующий день его избрали секретарем ЦК.
       Однако при этом Горбачев, хотя и проводил заседания секретариата, реально вторым секретарем не был, в том смысле, в котором был Суслов. Константин Устинович говорил ему: "Миша, ты все торопишься стать вторым секретарем. Не спеши".
       — Но ведь у Горбачева были серьезные причины для того, чтобы торопиться. Черненко сдавал день ото дня...
       — Вы правы, Черненко сдавал на глазах. Он без конца глотал таблетки, выходил в комнату отдыха, где у него стоял дыхательный аппарат. Он сам говорил: "Это не для меня нагрузка. Я с трудом справляюсь". Но все равно его состояние не шло ни в какое сравнение с болезнью Брежнева. Голова у Черненко оставалась светлой. Поворотным пунктом стала осень 1984 года. В сентябре он уехал в отпуск. Почему-то его повезли в новый санаторий в Кисловодск, который был расположен на высоте около 1000 метров над уровнем моря. Вошел он туда своими ногами, а выносили его оттуда на носилках. Мне говорили, что при его состоянии легких отдых там был ему вреден, тем более что до этого он всегда отдыхал в Крыму. После возвращения в Москву его временно привели в себя, но фактически с октября 1984 года он большую часть времени стал проводить в ЦКБ. И периоды, когда он работал в Кремле, становились все короче. С декабря он находился в больнице почти безвыездно.
       Как вспоминал потом Громыко, за несколько дней до смерти ему позвонил Черненко и сказал, что плохо себя чувствует и хотел бы подать в отставку. На что Громыко ответил: "Ты торопишь события. Врачи так не говорят, у них взгляд оптимистический".
       — И тут же начал закулисные переговоры с Горбачевым.
       — Большим достижением Горбачева в аппаратном плане был успех в этих переговорах. Если бы не Громыко, генеральным мог стать другой человек.
       — Гришин? Он ведь тогда демонстрировал свою близость к Черненко. Чего стоила хотя бы сцена голосования, где рядом с явно ничего не понимающим Черненко стоял Гришин...
       — Происходило это в период выборов в Верховный совет РСФСР. Мы писали для Черненко речь с учетом, что выступать ему будет трудно. Потом — что очень трудно. Я сидел и сокращал весь текст. Предполагали, что он будет выступать сидя. И попытались реанимировать конструкторскую задумку, подготовленную еще для смертельно больного Андропова, — специальное сиденье, которое крепилось к трибуне. Потом стало ясно, что он уже вообще выступить не сможет. Насколько я знал, Черненко, по сути, уже перестал ориентироваться в происходящем. И тогда Горбачев с Гришиным провели торжественное заседание. Председательствовал Горбачев, а Гришин зачитывал подготовленный нами доклад от имени Черненко.
       А сцена голосования снималась в ЦКБ. Организовал ее Гришин, безусловно, с согласия Горбачева. Но это явно была идея Гришина. Горбачев, когда Прибытков спросил, для чего это нужно, с обидой ответил, что об этом его просил Гришин. Думаю, что это правда. Горбачев при всех его недостатках был куда более интеллигентным человеком, чем Гришин, и не пошел бы сам на подобное бесстыдство. Обосновывалось это тем, что в стране якобы прошел слух, что Черненко давно умер, и нужно было это как-то опровергнуть.
       — Так почему же Горбачев подыграл Гришину?
       — Скорее всего потому, что не был уверен в своей победе и на всякий случай хотел сохранить с Гришиным хорошие отношения.
       — А у Гришина действительно был шанс стать генсеком?
       — Если бы это зависело от воли Черненко — нет. Я никогда от него не слышал никаких положительных высказываний в адрес Гришина. Были скептические, хотя и с улыбкой, замечания: "Гришин — скучный человек, может что угодно заморозить", и т. п. Кроме того, я постарался при Черненко сделать так, чтобы наиболее важные речи и статьи согласовывались только с узким кругом членов Политбюро. Так вот Громыко и Устинову Черненко поручал их показывать обязательно. Зимянину и Горбачеву — иногда. Но никогда статьи не показывались Гришину.
       Но от Черненко уже ничего не зависело. И если бы весь старый состав Политбюро присутствовал бы в тот день на заседании, то не исключено, что возникла бы фигура Гришина. Но случилось так, что на Политбюро не попали Щербицкий и Кунаев. Насколько я знаю от человека, застрявшего в Америке вместе с Щербицким, когда они все-таки вылетели в Москву, тот сказал, что генеральным будет Гришин, т. е. какие-то договоренности среди старых членов Политбюро об избрании Гришина существовали. Но Громыко перешел на сторону Горбачева, а соратникам Горбачева удалось феноменально быстро — за двадцать часов после смерти Черненко — собрать пленум. Военные обеспечили переброску членов ЦК армейскими самолетами. По сути, это было маленьким государственным переворотом.
       


В газетах врать не будут
       
ПРАВДА
14 марта 1985 года
       Советский народ, все прогрессивное человечество проводили 13 марта в последний путь Константина Устиновича Черненко — выдающегося деятеля Коммунистической партии и Советского государства, международного коммунистического и рабочего движения, Генерального секретаря ЦК КПСС, Председателя Президиума Верховного совета СССР.
(ТАСС)
       
Речь М. С. Горбачева
       В этот скорбный час советские люди воздают дань глубокого уважения верному сыну нашей партии и народа, стойкому борцу за благородные коммунистические идеалы, выдающемуся партийному и государственному деятелю.
       С молодых лет Константин Устинович всецело посвятил себя служению делу партии, интересам народа. На каких бы участках партийной и государственной работы он ни находился — на пограничной заставе, в Сибири или Поволжье, в Молдавии или в Москве,— всюду Константин Устинович Черненко трудился с полной отдачей сил, выступал страстным пропагандистом марксизма-ленинизма, воодушевлял и сплачивал людей, умело направлял их усилия на большие, полезные дела. Его всегда отличали высокая идейная убежденность, творческое горение, деловитость, партийная принципиальность, чуткость и внимание к людям.
       
Речь В. В. Гришина
       Константину Устиновичу Черненко были присущи высокая идейность, большое трудолюбие, принципиальность, демократизм в сочетании с требовательностью, организаторский талант, личная скромность, то есть все те черты, которые определяли его как руководителя ленинского типа.
       
13 часов 40 минут. Гроб с телом покойного опускают в могилу.
       Страна замерла в траурной скорби: на пять минут остановилась работа предприятий и организаций. На фабриках, заводах, железных дорогах, на судах морского и речного флота был дан гудками трехминутный салют.
       Светлая память о Константине Устиновиче Черненко навсегда сохранится в сердцах коммунистов, советских людей, всего прогрессивного человечества.
(ТАСС)
       
Родине — наш ударный труд
       Идеологический актив столицы активно включился в массово-политическую работу по разъяснению и изучению материалов внеочередного Пленума ЦК КПСС, положений и выводов, содержащихся в речи на нем Генерального секретаря ЦК КПСС М. С. Горбачева.
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...