Федеральная власть ищет способы переложить на регионы, бизнес и НКО большую часть расходов по "социалке". Об этом говорили на V Социальном форуме, состоявшемся на прошлой неделе
Кто о них позаботится — абстрактное государство, местная власть или бизнесмены?
Фото: Фотоархив журнала , Фотоархив журнала "Огонёк"
Траты федерального бюджета — 2016 на социальную сферу сокращаются: только на здравоохранение они будут урезаны на 11,4 процента. При этом очевидно: обратная сторона экономии на людях — рост социальной напряженности в обществе. Маневрируя, власть готова обратиться к помощи тех, кого еще вчера не считала за равных, речь о некоммерческих организациях (НКО) и бизнесе. Для понимания того, на какие НКО власти можно рассчитывать, 26 ноября будет представлен доклад Общественной палаты, а самому бизнесу и НКО предстоит обдумать идею о том, что на "социалке" можно и зарабатывать.
Искусство сокращения
Пока подведомственный Минфину Научно-исследовательский финансовый институт (НИФИ) думает над тем, как сократить число россиян, пользующихся бесплатной медпомощью, в столичном отеле "Рэдиссон Славянская" на прошлой неделе в рамках V Социального форума говорили о том, что экономия на соцподдержке провоцирует новые траты. Есть конкретные примеры: в Кировской области, например, еще в 2013 году всем пациентам с сердечно-сосудистыми заболеваниями и гипертензией разрешили покупать лекарства за 10 процентов стоимости (остальное доплачивал регион, потратив 31,4 млн рублей). В результате смертность от этих заболеваний сократилась на 21 процент, а регион сэкономил около 90,5 млн на выплате больничных, госпитализации и инвалидности. А вот в куда более благополучной Новой Зеландии, где посещение педиатра стало платным, получили прямо противоположный результат: число обращений к врачам сократилось, а детская смертность возросла.
Доли ответственности
Цифры
Как менялись доли бюджетов разного уровня в общих расходах на социальное обеспечение* (%)
|
*Включает расходы на пенсии, пособия, выплаты по пенсионному, социальному, медицинскому страхованию.
Источник: Консолидированный бюджет РФ и бюджетов государственных внебюджетных фондов.
В России между тем собираются, похоже, идти именно новозеландским путем. Просчитывается даже возможность переложить на обывателя часть выплат по медстраховкам. Последствия очевидны, тем более что доходы населения, даже по официальным данным, падают, а зарплаты в этом году сократились на 8,1 процента. "Нас пытались заверить, что мы не почувствуем на себе сокращение госфинансирования,— заявил модератор одной из сессии Форума, исполнительный директор Ассоциации международных фармпроизводителей (AIPM) Владимир Шипков,— но есть прямая зависимость между уровнем финансирования здравоохранения со стороны государства и состоянием здоровья нации, а также качеством и продолжительностью жизни". По словам Шипкова, в этом году население заплатило за медпрепараты и услуги на 15 процентов больше, чем в прошлом, потратив только на лекарства 523 млрд рублей (сравните: бюджет выделил на них всего 280 млрд). Неудивительно, что бизнес и НКО просят власть об одном: на будущий год если не увеличивать, то хотя бы не сокращать финансирование. Всем будет спокойнее: по словам главы правления Ассоциации медобществ по качеству медпомощи и медобразования (АСМОК) Гузель Улумбековой, "бесплатные медицинские услуги — основа социальной стабильности, а изменение условий их предоставления может привести к таким последствиям, как митинги". Как те, что вызвало некогда принятие закона о монетизации льгот.
Взять все и поделить
Еще недавно федеральная власть была не готова поделиться ответственностью в этом секторе с кем-нибудь, кроме своей региональной составляющей. По словам исполнительного директора центра развития филантропии "Сопричастность" Татьяны Бачинской, государство еще летом не рассматривало НКО и бизнес как равноправных партнеров в осуществлении соцпрограмм. Сейчас ситуация меняется, с НКО и бизнесом готовы работать. Тем более что именно они часто занимаются так называемыми социальными венчурными проектами, то есть отрабатывают модели решения сложных проблем в рамках тех же благотворительных проектов. Исполнение "социалки" всегда считалось одним из проторенных путей к сердцу избирателя. Похоже, с бюджетом и правда проблемы, если в преддверии выборов в Думу Кремль допускает бизнес и НКО до этого "рычага".
Переложить траты и ответственность на региональные бюджеты федеральная власть уже не может — предел их прочности давно достигнут. На регионах и так лежит обязанность по исполнению львиной доли соцобязательств, а также расходов по майским указам президента 2012 года, которые никто не то чтобы не отменял, но даже и не пересматривал показателей сообразно факту рецессии в экономике.
Даже в благополучных регионах есть проблемы. Как пояснила "Огоньку" директор департамента соцразвития Ханты-Мансийского автономного округа — Югры (ХМАО) Мария Краско, сегодня сложно однозначно ответить на вопрос об объемах соцпакета федеральной и региональной власти, у каждого своя картинка. У ХМАО она вполне благополучная: соотношение в финансировании соцпрограмм между центром и регионом — один к четырем. Да и по количеству мер соцподдержки регион опережает Федерацию: из 98 программ только 30 — федеральные. Но средств из федбюджета на их исполнение все меньше: "Если в прошлом году на детей, нуждающихся в особой защите, регион получал хоть что-то, то этом году нам было поручено делать все самим".
Бедных в России прибавилось
Статистика
Число уверенных в завтрашнем дне россиян за истекший год сократилось до 13 процентов (в 2014 году таких было 15, а в 2013-м — 18 процентов)
Это данные опроса Финансового университета. Теперь в группе тех, кто уверен в будущем, остались разве что руководители, владельцы и совладельцы бизнеса, причем как государственных, так и частных компаний. А вот число тех, кто отнес себя к категории "малообеспеченных", напротив, возросло с 10 до 13 процентов, а доля двух наименее обеспеченных социальных групп превысила 54 процента.
С 38 до 42 процентов выросло число тех, кому хватает только на предметы первой необходимости.
С 37 до 33 процентов уменьшилось число тех, кто может позволить себе купить бытовую технику.
С 15 до 10 процентов сократилось число готовых купить автомобиль.
Сильнее всего бедность в малообеспеченных группах населения почувствовали неработающие пенсионеры, пожилые люди, безработные, фрилансеры, а также те, кто занят в гостиничном и ресторанном бизнесе, в маркетинге, рекламе, компьютерном сервисе и других видах бытовых услуг. К малообеспеченным теперь себя причисляют, по версии социологов, ученые, военнослужащие, сотрудники правоохранительных органов и частных охранных предприятий. Легче всего восприняли кризис молодые: среди них малоимущими себя считает 41 процент. Да и на нехватку денег на пропитание среди молодых жалуются меньше (5 против 13 процентов у представителей других возрастных групп).
Единственные, кому кризис пошел на пользу,— россияне, занятые в добыче и переработке полезных ископаемых.
Участники опроса оценивали финансовые возможности, доходы и цены сами, а стало быть, при всей субъективности исследования оно дало наиболее полную картину, так как, например, в число доходов включались и "серые" средства.
По словам Краско, у правительства ХМАО заключены соглашения со всеми крупными компаниями, работающими на территории региона. Те отдают долю доходов на крупные социальные и инфраструктурные проекты (строительство, дороги, объекты соцсферы, гранты). Но таких компаний мало, часть из них — нефтяные, сами испытывают нехватку средств из-за падения цены на сырье. Не говоря уже о том, что каждая из них заинтересована в развитии "своего" региона, инвесторов общероссийского масштаба практически нет.
Деньги на добре
На Соцфоруме предложили выход — облигации социального воздействия (SIB). На Западе, где идея родилась в начале века, поняли, что при реализации соцпрограмм на одном госбюджете и энтузиазме волонтеров далеко не уедешь. Но и там долго не позволяли себе официально провозгласить в качестве ориентира госполитики право бизнеса зарабатывать на "социалке". Первые проекты SIB были осуществлены в Великобритании в 2010 году. За 5 лет интерес к ним вырос настолько, что если в 2010 году таких программ было всего две, то в прошлом — уже 25. Всего же по миру их сегодня 44 и число растет.
Привлекательным является то, что SIB не столько принимают участие в решении социальных проблем (например, интегрируют в общество бывших заключенных или подростков из неблагополучных семей), а занимаются профилактикой этих социальных ран. Например, одна из первых задач, решаемых в Великобритании с помощью SIB, состояла в уменьшении числа рецидивистов, возвращающихся в тюрьмы. Власти Питерборо предложили 17 инвесторам вложить 5 млн фунтов стерлингов в программы с конкретной целью — сократить показатель на 7,8 процента. Уговор был такой: если программа не приведет к такому результату, бизнес деньги не вернет, если будут набраны искомые 7,8 процента — получит ровно столько, сколько вложил. Но если процент окажется выше, то прибыль.
При этом SIB имеет ряд условий и ограничений. Например, доход бизнесу выплачивается только из средств, которые программа помогла сэкономить на обслуживании соответствующей соцаудитории в сравнении с группой, в программе не участвовавшей, а потолок дохода регламентирован. Фактически SIB — это многосторонний контракт, в котором кроме государства, организации, которой нужна помощь, и инвестора участвуют еще несколько игроков. А именно — организация-посредник, которой государство поручает решение задачи и с которой контактирует бизнес. И, что не менее важно, система не работает без компаний, проводящих независимую экспертизу и оценку. Последнее, по мнению участников Соцфорума в Москве, и есть одно из самых серьезных препятствий и одна из самых затратных статей: на оценку и экспертизу уходит до 15 процентов стоимости всей программы.
На втором месте — решение вопроса о том, откуда возьмется прибыль. Пока для этого видятся два пути — франшиза и выплаты из госбюджета, но второе означает начало кредитования соцпрограмм. И не это пугает. Даже на Западе, где критиков у социальных облигаций не меньше, чем сторонников, говорят о том, что подменять социальную ответственность государства перед гражданами бизнес-схемой — это аморально. В российских условиях это запросто может привести к тому, что население окажется один на один с бизнес-структурами, которые озабочены только своей прибылью. Заставляют задуматься и аппетиты финансовых игроков, готовых вкладываться в облигации. Известно, что Goldman Sachs, потративший на реабилитацию заключенных тюрьмы "Остров Уилла Райкера" 9,6 млн долларов, намеревается получить на этом проекте 22 процента прибыли. Кто защитит людей от аппетитов крупнейших финансовых корпораций? И не возникнет ли следом новый финансовый пузырь?
Если же вернуться к практике сегодняшнего дня, то, по словам представителя Министерства экономики Сергея Ефремова, потребуются изменения в законы и тиражирование этой практики на регионы. Крупнейшие благотворительные фонды (многие из них существуют под крылом больших компаний) говорят, что уже имеют отработанные методики решения различных проблем, экспертный пул и знакомы с региональными провайдерами. Означает ли это, что эти компании уже приготовились осваивать новый рынок и новые бюджеты?
"Нагрузка регионального бюджета всегда только росла"
Мнение
Замгубернатора Ненецкого автономного округа, глава Департамента здравоохранения, труда и социальной защиты населения Ненецкого автономного округа (НАО) Нинель Семяшкина — о том, кто и за что готов платить
— Нинель Алексеевна, бюджет НАО пополняется лучше московского, так что регион в состоянии вести "социалку" сам. Зачем вам бизнес или НКО?
— Насчет бюджета согласна, хотя в последний год из-за падения цены на нефть сократились и бюджетные доходы. Потери немаленькие: около 4 млрд рублей при бюджете в 15 млрд рублей, из которых 44 млн опущено на социальную сферу. Впрочем, мы это уже проходили в 2009-м: тогда из-за кризиса мы также не получили ни копейки по соглашению о разделе продукции с Total (НАО получает половину от доли государства в прибыли этого проекта), но тот сложный год удалось вытянуть, а дальше все наладилось. Сейчас ситуация явно иная, так что помощь бизнеса, тем более такого крупного, как нефтяной, не помешает, особенно по части соцзащиты населения. Что ж, нефтяники никогда не замораживали благотворительность: одна только компания ЛУКОЙЛ имеет несколько фондов соцподдержки (по образованию, здравоохранению и т.д.). А у нас 17 нефтяных компаний! Но им сегодня тоже приходится нелегко из-за падающей цены на нефть, так почему же, если есть такая возможность, им не потерять, а вернуть вложенные в социальную сферу деньги, да еще, может, и с прибылью? Об одном жалею — инициатива с SIB опоздала года на два: если бы ее вбросили в 2013-м, когда такие идеи шли нарасхват и денег хватало, процесс пошел бы поживее.
— Есть ощущение, что федеральная власть пытается переложить на регионы, бизнес и НКО всю "социалку"?
— Федеральная власть пыталась это сделать всегда. Я знаю о чем говорю, я в органах власти НАО работаю уже 25 лет: десять из них руководила экономикой, потом еще десять — финансами и вот теперь соцзащитой. И сколько себя помню, социальная нагрузка регионального бюджета год от года только росла. До нынешней ситуации были майские указы президента, до них — нацпроекты, когда Федерация резко сократила выплаты за классное руководство, а также доплаты учителям и врачам, выплаты участковым, до этого еще много чего.
— А что из соцрасходов осталось на федеральном бюджете?
— Содержание крупных медцентров, таких как Институт Бакулева, например. Но и их пытаются внести в Фонд обязательного медстрахования (ОМС), так что в этом году они еще финансируются из федбюджета, а что будет в следующем — никому не известно. Содержание крупных университетов. А для населения — пенсии, выплаты отдельным категориям (например, военнослужащим), содержание правоохранительных органов и субсидирование межбюджетных отношений.
— Бизнес заинтересован в том, чтобы осваивать такую модель, как соцоблигации (SIB)?
— Да, но, прежде чем процесс будет запущен, следует определиться с главным — с критериями оценки. Самое сложное тут — рассчитывать параметры изначально, оценить показатели, которых мы должны достигнуть, да еще так, чтобы они не были смешны в обществе и нам бы не сказали, что госденьги выкинули на ветер. И, с другой стороны, чтобы эти показатели были достижимы. Поясню на примере усыновления детей. Сама по себе задача найти ребенку приемных родителей решаема. Если ребенок до 3 лет — от желающих вообще отбоя нет, если старше 3 лет, то процесс идет чуть-чуть дольше, но идет, даже если у ребенка проблемы со здоровьем. Но SIB подается как механизм, эффективный с точки зрения профилактики "соцболезни". То есть в нашем случае он должен способствовать тому, чтобы социальных сирот в принципе не было. Будем реалистами: ни одно негативное социальное явление полностью искоренить нельзя, но можно уменьшить его размеры. Так вот встает вопрос: до какого предела мы планируем сократить, скажем, число сирот? Как это посчитать? Причем заявленный нами процент должен быть реально выполним и в то же время не слишком легко достижим для бизнеса, включающегося в SIB. Если второе, чиновников обвинят в коррупции, если не будет первого — бизнес уйдет. Так как провести такое вычисление? Лично я не знаю. Британцы это как-то сделали, назвав процент — 7,8 процента бывших заключенных, которые не должны вернуться в тюрьмы. Сможем ли мы так посчитать? Кто это будет делать? Так что помимо ноу-хау в финансировании соцсферы, например распространения практики SIB, должно быть применено и ноу-хау в механизме оценки задач и их реализации. Не знаю, что сложнее...