Третий день визита Владимира Путина в Бельгию, по мнению российских участников, стал переломным. О том, кого и как переломили, рассказывает специальный корреспондент Ъ АНДРЕЙ Ъ-КОЛЕСНИКОВ.
На саммит Россия--ЕС журналистов не пустили. Очевидцы рассказывают, что его начало было довольно унылым. По лицам Хавьера Соланы и Романо Проди можно было понять, что у них как не было, так и нет особого желания работать над совместными документами. Хотя, говорят, оно было у Владимира Путина, и он дал это понять своим собеседникам. Впрочем, и они мало-помалу разошлись, и в конце концов утреннее совещание прошло достаточно эффективно, чего мало кто уже ожидал.
В итоге журналистам раздали целых 4 совместных заявления, каждое из которых нет-нет да и содержало полезную информацию. Так, в совместном заявлении президента России Владимира Путина, председательствующего в ЕС премьера Бельгии Ги Верхофстадта (Guy Verhofstadt), верховного представителя ЕС по вопросам внешней политики Хавьера Соланы (Javier Solana) и председателя Еврокомиссии Романо Проди (Romano Prodi) идет речь о Чечне. И даже есть фраза: "Европейский союз выразил свою поддержку усилиям российского руководства, направленным на политическое урегулирование. Мы подтвердили свою приверженность борьбе с международным терроризмом в принятом нами отдельном заявлении". Российские участники переговоров утверждают, что никогда раньше ЕС не заходил так далеко в осмыслении неоднозначных процессов, происходящих в Чечне.
И на пресс-конференции по итогам переговоров, на которой присутствовали все, кто подписал заявления, зашла, конечно, речь о Чечне. А ведь могли и про энергодиалог между нашими странами поинтересоваться.
Владимир Путин ответил всем, кто еще спрашивает. Он сказал, что не понимает тех, кто борется за независимость Чечни, нападая на соседние республики. Он спросил, при чем тут отторжение других территорий, и не получил ответа. Он заявил, что международные террористы заполнили собой пространство в Чечне.
— Вы говорите, что в Чечне нарушаются права человека? — более чем пристально взглянул Владимир Путин на бельгийского журналиста.— Чьи? Имена. Явки. Фамилии.
Журналист не ожидал такого поворота разговора и по понятным причинам растерянно молчал. Не было у него ни явок, ни имен с фамилиями. Я подумал, что если Владимир Путин так же вел и утреннее заседание саммита, то формулировки итогового заявления должны показаться его участникам верхом возможного.
— Мы должны разговаривать на одном языке, а не использовать клише,— безжалостно добил Владимир Путин своего немого собеседника. Правда, разговаривать на одном языке на пресс-конференции было практически невозможно. Дело в том, что не работали микрофоны и наушники с переводом. А поскольку в зале собрались журналисты из нескольких десятков стран, аккредитованные в ЕС, то диалогом назвать происходящее в конференц-зале "Президентс-Паласа" было нельзя.
Только наш президент успел сказать в самом начале, что были созданы хорошие технические условия для проведения встречи, как стало ясно, что у него не работает микрофон. Потом микрофон включился, и Хавьер Солана помог Владимиру Путину нажать нужную кнопку. Потом опять выключился, и снова, мне показалось, не без помощи Соланы.
— Господин Проди решает, говорить мне или нет,— прокомментировал господин Путин, глядя на господина Солану.— А, это господин Солана, а не господин Проди, прошу прощения...
По поводу, кстати сказать, энергодиалога, про который все-таки догадался спросить один российский журналист, Владимир Путин ответил, что в связи с расширением Евросоюза на его новых членов будут распространяться некоторые правила, ограничивающие общение с другими странами в области энергетики. Но надо подумать, как в связи с этим не нанести ущерба экономике Европы.
Таким образом, президент России вел себя в этот день довольно наступательно. Российские участники переговоров говорят, что это был единственный способ расшевелить еэсовских чиновников, которым слишком хорошо тут, в Брюсселе, живется.
Перед отлетом в Москву президент России еще встретился с генеральным секретарем НАТО Джорджем Робертсоном (George Robertson). Ну что можно сказать по итогам этой встречи? В НАТО Россия пока не вступила.
Господин Робертсон сказал, что от России такого предложения пока не поступало. А Владимир Путин предложил иностранным журналистам поехать к себе в Берлин или Париж и там спросить людей на улице, чувствуют ли они себя в безопасности от решений НАТО? И сам же сказал, что ответ тут один: нет. Таким образом, решительный прорыв в отношениях с НАТО не состоялся. Но зато серьезное сотрудничество и подлинное партнерство между альянсом и Россией все время расширяется. Вот и хорошо.
АНДРЕЙ Ъ-КОЛЕСНИКОВ, Брюссель