 |
— Вы контролировали в Чечне практическое исполнение заявления президента Путина, который предложил боевикам в течение 72 часов начать переговоры о сдаче оружия. Каковы общие итоги этой акции?
— Я могу констатировать, что сдача оружия шла обычным ходом. Проценты сдачи не повышались и не падали. Главы администраций и силовые структуры занимались своим обычным делом. Поэтому говорить о том, что оружие, которое было сдано за это время, сдавалось благодаря заявлению, не приходится. Как не приходится говорить и о том, что в связи с заявлением в Чечне участились боевые действия. Ни в худшую, ни в лучшую сторону ситуация не менялась.
— Для боевиков, пожелавших сдать оружие, были предусмотрены какие-то особые гарантии?
— Полпредство определило общие принципы реализации заявления президента, а главы администраций и РОВД должны были разговаривать с каждым персонально. Это зависело от того, кто перед тобой сидит, на каких условиях с ним можно разговаривать, что он из себя представляет. Общих четких и равных правил для всех не было и быть не могло.
— Помощник президента Сергей Ястржембский заявил, что за эти дни были зафиксированы десятки случаев обращений к местным властям боевиков, желающих выйти из леса.
— Мне такие случаи неизвестны. Я повторяю: помимо того что бывает в обычные дни, в Чечне ничего не происходило. Если бы мы работали с людьми каждый день, работали целенаправленно, программно, тогда этот процент возрос бы в разы.
— А что лично вы должны были делать в эти дни?
— Мы должны были четко разъяснить заявление президента, с тем чтобы по истечении 72 часов силовыми структурами не были приняты репрессивные меры и не возникла паника среди местного населения. Кроме того, нужно было активизировать контакты с теми людьми, которые могли бы, не используя ситуацию в своих интересах, сложить оружие.
— Сразу после заявления президента многие заговорили о переговорах с полевыми командирами и Асланом Масхадовым, которые поручено вести полпреду Казанцеву...
— Первое, что входило в мои задачи,— это объяснить местному самоуправлению, силовым структурам и населению, что никаких переговоров с террористами не будет. И заявление президента — это не сигнал к переговорам. Я уверен, что пока у власти действующий президент, этого не произойдет. Больше не будет лебедей, больше не будет 1996 года.
— Однако, по утверждению того же Ястржембского, полпред Казанцев все же обсуждает с масхадовцами вопрос, нужно ли сторонам встречаться и если да, то где.
— Я не могу комментировать личные контакты полпреда. Это выходит за рамки наших служебных взаимоотношений и моих должностных обязанностей. Наверняка многое из того, что сейчас делает Виктор Германович, является тайной.
— Вам известно, какие настроения сейчас преобладают в стане боевиков?
— Известно. Такие личности, как Басаев, Хаттаб, Удугов, Масхадов,— это люди, которые ни при каких обстоятельствах не пойдут на переговоры. Они будут использовать ситуацию лишь для того, чтобы оттянуть время, получить политическую выгоду, воодушевить своих сторонников и подавить колеблющихся.
— И все-таки контакты с боевиками были?
— Контакты были. Но на предмет прекращения боевых действий и возвращения к мирной жизни. За эти рамки никакие переговоры выходить не могут.
— Вы можете сказать, кто именно из масхадовцев выходил на контакт с полпредством?
— Если вопрос стоит лично обо мне, то никто из известных на федеральном уровне полевых командиров со мной не разговаривал. Все эти люди прошли через меня, для большинства из них я был когда-то командиром, и они знают, что со мной такие переговоры невозможны. Поэтому и попыток таких не было. Но в ходе боевых действий за Урус-Мартан и Грозный через меня и чеченскую милицию прошли и были возвращены к мирной жизни более двух с половиной тысяч простых боевиков. Это 99% тех, кто сложил оружие за эти два года. Кстати, я сразу предупреждал, чтобы мне не сдавались ваххабиты, которые замешаны в похищениях и торговле людьми, расстрелах военнослужащих или торговле оружием и наркотиками. Я сказал: "Ребята, не приходите, мы вас просто шлепнем".
— В окружении главы Чечни Ахмада Кадырова говорят, что Руслану Гелаеву может быть предложен пост в правительстве Чечни в обмен на прекращение сопротивления.
— Я не владею такой информацией. Но по количеству совершенных им зверств Гелаев в разы превосходит Басаева и Хаттаба. Даже его капитуляцию не стоит принимать. Если бы он вздумал сдаться, его следовало бы немедленно расстрелять на месте, не довезя до следственного изолятора. Может быть, это покажется странным, но у меня отношение к Басаеву во многом лучше, чем к Гелаеву. В 1996 году Гелаев лично расстрелял группу плененных им чеченских милиционеров, еще 22 человека были живыми замурованы в стену. Басаев не совершал таких массовых зверств. И если Гелаева вводить в состав чеченского правительства, тогда и Басаева можно делать министром внутренних дел России.