На протяжении столетий слоны оставались живым воплощением мощи и силы, а потому многие властители хотели обзавестись этими зримыми символами могущества. Не стали исключением и русские самодержцы, которые на собственном опыте узнали, что владеть слоном не только очень хлопотно, но иногда и весьма выгодно. К примеру, для исправления отечественных путей сообщения.
Со времен Ганнибала слоны были не только символом могущества, но и средством для улучшения транспортных путей
Фото: РГАКФД/Росинформ
Со времени правления первого русского императора существовало общепринятое мнение, что именно при Петре I в России впервые появился слон. Путешествуя по Европе, царь-реформатор увидел на ярмарке необычайное животное, выделывавшее по команде дрессировщика разнообразные трюки, и решил завести такого же зверя в Санкт-Петербурге. А несколько лет спустя получил его тем же путем, что и Иван Грозный многими десятилетиями раньше.
В 1569 году русский царь отправил к персидскому шаху Тахмаспу I посольство во главе с гостем А. А. Хозниковым, вместе с которым послал очень ценный дар — 100 пушек и больше 500 ружей. Щедрость русского самодержца объяснялась весьма просто: Русь и Персия имели общего врага — Османскую Империю, и, вооружая врага своего врага, Иван Грозный уменьшал вероятность того, что крымские татары при поддержке турецких войск смогут отбить у него недавно завоеванное Астраханское ханство. В ответ шах послал союзнику богатые дары, в числе которых был и индийский слон.
Точной даты прибытия редкостного животного в Москву не сохранилось. А само это событие породило множество историй, в которых довольно трудно отделить крохи истины от домыслов. Рассказывали, что зверь царю не понравился. А на его содержание и жалованье погонщику уходили немалые деньги из небогатой государевой казны. Так что рассказ немецкого опричника Генриха Штадена о том, как чужеземное животное обвинили во вспышке чумы в Москве во время эпидемии 1567-1571 годов, выглядит если и не убедительно, то вполне логично.
"Был тогда великий голод,— писал Штаден,— из-за кусочка хлеба человек убивал человека... К тому же всемогущий бог наслал еще великий мор... Великому князю был подарен слон вместе с арабом, который за этим слоном ухаживал. Араб получал в Москве большое жалованье. Это подметили русские бражники, т. е. беспутные люди, пропойцы, которые в корчмах пьют и зернью играют. Из-за денег они тайно убили жену араба. Вот этот-то араб был оклеветан и оговорен русскими вместе со своим слоном, что будто бы чума, о которой в Москве и не думали, произошла от него и его слона. Тогда араба и его слона сослали в опале в посад Городецкой. Араб умер там, и великий князь послал дворянина с наказом умертвить слона при помощи крестьян... и посадских. Слон стоял в сарае, а кругом сарая был тын. Неподалеку от него схоронили араба. Тогда слон проломил тын и улегся на могиле. Там его и добили; выбили у него клыки и доставили великому князю в доказательство того, что слон действительно околел".
Царь-реформатор заполучил слона тем же самым путем — в подарок. Причем первая попытка обрести индийского гиганта, по некоторым свидетельствам, закончилась неудачей. Или же Петра I ввели в заблуждение. 2 января 1703 года в петровских "Ведомостях" говорилось:
"Из Персиды пишут. Индейский царь послал в дарах великому Государю нашему слона и иных вещей немало. Из града Шемахи отпущен он в Астрахань сухим путем".
"К расходам относилось приобретение красок для окрашивания слона на случай парадных выходов"
Однако в действительности диковинное животное появилось в России в 1712 году, в качестве подарка от персидского шаха. Доставка животного по Волге в то время представляла собой очень сложную задачу — на реке, кроме порогов и мелких мест, было немало разбойников. Поэтому для доставки дара в целости и сохранности слона решили вести в Москву из Астрахани посуху. Рассказывали, что сотни астраханцев сорок верст пешком провожали необычного зверя. А по прибытии в Первопрестольную выяснилось, что слон требует немалых расходов на свое содержание. 12 сентября 1712 года Государственный посольский приказ сообщил Правительствующему Сенату, что вместе с персидским посольством в Москву движется целый зверинец — кроме слона еще два льва, барсы и диковинные птицы. А московский посольский двор пришел в ветхость и непригоден для размещения посла, его свиты и зверей, и потому пришлось снять дом князя С. П. Долгорукова за 80 рублей в месяц и потратить еще 200 рублей на приведение палат и построек в порядок.
Но это было только начало трат. Чтобы слон не стоял на холодной земле, пришлось соорудить помост из брусьев. Чтобы гигант не сбежал, выковали особые цепи весом 7,5 пудов. А чтобы не замерзал, изготовили особую меховую попону с подкладкой из серого сукна и выдали "волосскую кацу на хобот". От холода пришлось спасать и хищников, и птиц, и чинов посольства с прислугой. В докладе Посольского приказа в Сенат от 13 октября 1712 года указывалось: "К послу со всеми при нем людьми для их праздника байрама отпущено водок, вина, пива, меду и живности на 47 руб.". А вскоре оказалось, что водка требуется и слону.
В 1714 году по прибытии слона в Санкт-Петербург царь поместил долгожданного индийского гостя в один из принадлежащих лично ему домов. А в ноябре 1715 года распорядился построить для него особый "Слоновый двор". Как долго прожил этот слон, в архивных документах не говорилось. Однако и в 1723 году, когда доставили следующего, и в 1737 году, когда прибыл дар персидского Надир-шаха, для царского слона уже существовал ежедневный рацион, который, как говорилось в обзоре документов Дворцовой конторы, включал:
"50 фунтов сарачинского пшена (риса.— "История"), в том числе 10 фунтов вместо маиса, которого в продаже не имелось; 2 пуда пшеничной муки; 5 фунтов сахару; 8 фунтов масла коровьего; 20 золотников перцу; 20 золотников имбирю; 4 золотника корицы; 4 золотника гвоздики; 4 золотника кардамону; 4 золотника мускатных орехов; 1 золотник шафрану; 5 фунтов соли; в летнее время по четверти белого виноградного вина; в зимнее время по четверти водки; в летнее время воз травы; в зимнее время по 5 пудов сена и тростнику. Кроме того, к расходам по содержанию слона относилось: приобретение ежедневно по 10 сальных свечей для караульщиков; покупка для изготовления лекарств молока, сала козьего и бараньего и яиц; приобретение красок для окрашивания слона, вероятно, на случай парадных выходов; наем двух служителей для возки слону воды и для рубки дров".
Скорее всего, ни специи, ни водка до слона не доходили. Об этом свидетельствовала история, происшедшая в 1737 году. До тех пор Дворцовая контора ежегодно выдавала 169 рублей 60 копеек на покупку 53 ведер водки для царского зверя. Но 20 июля 1737 года Дворцовая контора решила выдавать слоновью порцию водки натурой — по одному ведру в неделю. А 27 октября 1738 года отвечавший за слона "слоновщик" представил в контору доказательства того, что новый порядок вреден для его подопечного,— пробу выданной водки, про которую он писал, что она "ко удовольствию слона неудобна, понеже явилась с пригарью и некрепка". Однако водку и после этого продолжили выдавать натурой.
О том, что слоны могут приносить пользу не только тем, кто их обихаживал, стало понятно в 1741 году. Тогда персидский Надир-шах, в 1739 году завоевавший Индию, решил воевать с Османской Империей и хотел заручиться помощью России в борьбе против общего врага. А потому в сентябре 1741 года в Санкт-Петербург прибыли его новые богатые дары, включая 14 слонов. Расчет шаха был правильным, но его исполнение не учитывало всех тонкостей отношений при русском дворе. Слоны предназначались не только для императора-младенца Иоанна VI и его матери Анны Леопольдовны. Одного должны были презентовать дочери Петра I — великой княжне Елизавете Петровне. Но к ней при императорском дворе относились с неприязнью и недоверием. А потому персидский посол, чтобы не раздражать Анну Леопольдовну, отказался лично вручить дар шаха дщери Петровой, что сочли прямым оскорблением великой княжны. А 25 ноября 1741 года произошел дворцовый переворот, и Елизавета взошла на престол.
Стадо бесполезных, казалось бы, слонов не только отягощало казну, но и наносило прямой ущерб. В том же году три слона начали буйствовать, "осердясь между собой о самках", сорвались с привязей и убежали. Двух вскоре поймали, а один, как говорилось в докладе "слоновщика" Ага-Садыка от 8 октября 1741 года, "пошел через сад и изломал деревянную изгородь, и прошел на Васильевский остров, и там изломал чухонскую деревню, и только здесь был пойман".
Но слоны принесли и явную пользу. Когда весной 1741 года стало известно об их предстоящем прибытии, в Канцелярию от строений доложили, что питерский Аничков мост, по которому должны провести слонов, находится "в немалой ветхости". Поэтому столярных дел мастеру фон Болесу поручили немедленно приступить к его починке. Кроме того, в столице империи отремонтировали еще несколько мостов. А по указанию Канцелярии егермейстерских дел Ага-Садык проехал от Санкт-Петербурга к Москве и составил список необходимых исправлений дороги для безопасного прохода слонов.
Улучшению русских дорог и мостов индийские слоны помогали и в последующие годы. 13 августа 1849 году известный публицист И.С. Аксаков писал из Рыбинска родителям:
"На нынешней неделе проходил здесь слон, подаренный государю от бухарского хана. Свиту слона составляют несколько человек бухарцев и чиновник Оренбургской губернии. Я ошибся, сказав, что он проходил. Он плыл; в Нижнем Новгороде его погрузили на тихвинку, так называется лодка или судно особой конструкции. На рыбинской пристани он стоял сутки, потому что здесь запасались хлебом. Кормят его белым печеным хлебом, которого он съедает пуда два в день, да 20 фунтов сахару, да 10 фунтов масла. Весь город ездил его смотреть, и я в том числе. Слона видел в 1-й раз: зверь довольно безобразный, но умный и кроткий. Из Индостана в Петербург!.. Забавно то, что он во многих местах поправил дороги. До Нижнего он шел пешком и, как он очень труслив, то вступил на мост и почувствовал его жидкость, сейчас обращается назад. Нечего делать: строят мост крепкий, так чтобы слон не изволил опасаться!"