 |
Морской сбой
4 октября 2001 года, 13.45.00 по московскому времени. Ростовский центр автоматизированного контроля за движением воздушных судов "Стрела". Перед монитором индикатора кругового слежения за воздушным пространством — диспетчер с 20-летним стажем Владимир Полицмако.
"Не паниковать! Это сбой в автоматике. Сейчас она появится снова",— успокаивал он себя, когда одна из меток, плывущих по экрану и обозначающих самолеты, голубая точка с номером 85693, вдруг вспыхнула и погасла.
Ведь всего шесть минут назад радиопозывной #1812, войдя в зону ответственности "Стрелы", спокойным, ровным голосом доложил о том, что на скорости 850 км/час и высоте 11 100 м прошел "Одиру" — условную точку, координаты которой примерно соответствуют центральной части Черного моря,— и, снижаясь, летит к "Мобиту" — следующей точке, расположенной на побережье. То есть фактически подтвердил, что все нормально: двигаюсь в пределах временного графика и отведенного 20-километрового коридора, погода хорошая, самолет исправен, здоровье в порядке, проблем с пассажирами нет.
Господин Полицмако попытался вызвать командира 1812-го на связь, но из микрофона доносились лишь хрипы и невнятное бормотание. В 13.45.12 связь на мгновение появилась, и в эфире прозвучал голос командира борта #85693 Евгения Гарова. Это была короткая резкая команда, понять которую специалисты сразу не смогли — мешали помехи. Было ясно лишь одно: кричал человек, только что переживший шок и находящийся в состоянии тяжелого нервного стресса. В 13.45.40 в эфире раздался щелчок, и наступила тишина. Как выяснилось позже, этот самый щелчок был фактически прощальным сигналом, который командир воздушного судна послал "земле". Поняв, что из-за повреждения радиостанции диспетчер его уже не слышит, пилот включил бортовой автоответчик самолета и просто передал по радиопеленгу свой позывной и координаты.
Тем временем Ту-154 российской авиакомпании "Сибирь" стремительно падал вниз. Что пережили за время этого жуткого пятиминутного полета с 11-километровой высоты пассажиры, неохотно комментируют даже видавшие виды судебные медики.
"У людей в прямом смысле кровь кипела в венах,— говорят они.— При разгерметизации самолета на такой высоте в салоне резко падает давление, и в крови у людей образуется множество воздушных пузырьков. Рассказать об ощущениях, испытываемых человеком в такой ситуации, могут, пожалуй, только водолазы, которым приходилось резко выныривать на поверхность с большой глубины: глаза вываливаются из орбит, изо рта, носа и ушей ручьями хлещет кровь".
Баротравмы, полученные пассажирами, по мнению судмедэкспертов, доставили им тяжелейшие мучения, но не стали причиной смерти. Контуженные после взрыва, запертые в горящем салоне, посеченные осколками и испытывающие колоссальные перегрузки, вызванные возрастающей с каждой секундой скоростью полета, люди тем не менее падали живыми. И погибли лишь после удара о воду, который при падении с такой высоты, как говорят врачи, равносилен столкновению с асфальтом.
Даже после исчезновения с экранов метки 85693 и прощального радиопеленга, посланного командиром самолета Евгением Гаровым, у диспетчеров оставалась призрачная надежда: на сбои в автоматике, на радиопомехи, на профессионализм пилотов, на Бога, на черта в конце концов. Она исчезла после того, как в центр "Стрела" позвонили коллеги из Армении: "Пилот 'Армянских авиалиний' Гарик Ованесян, пролетая над Черным морем, только что видел, как взорвался и стал падать гражданский самолет".
Ракетная версия
Спасательные суда из Сочи, Геленджика, Новороссийска, Туапсе еще только плыли к обломкам пассажирского Ту-154, совершающего рейс из Тель-Авива в Новосибирск и разбившегося в 150 километрах от Черноморского побережья, а Генпрокуратура России уже решила, что причиной гибели лайнера стал теракт, и возбудила уголовное дело по соответствующей статье УК России. Эта версия вполне соответствовала духу антитеррористического синдрома, возникшего после известных событий в США 11 сентября с. г.
Но с российской версией о теракте категорически не согласились израильтяне. Их спецслужбы в тот же день проверили систему контроля считающегося самым безопасным в мире аэропорта имени Бен-Гуриона, откуда вылетел лайнер, и выяснили, что 4 сентября, как, впрочем, и в другие дни, местные секьюрити действовали безукоризненно. Каждого пассажира они подвергали перекрестному допросу в течение получаса. А весь багаж не только просветили и обыскали с собаками, но даже закладывали в специальную барокамеру: как правило, бомбы, которые террористы оставляют в багаже, рассчитаны на срабатывание от понижения давления при взлете или посадке. Таким образом, по мнению израильтян, взрывчатки на борту просто не могло быть, а, следовательно, причиной катастрофы могло быть только "внешнее воздействие".
Чуть позже израильтян поддержали власти США, заявив, что американские станции спутникового слежения в момент катастрофы зафиксировали запуски ракет "земля--воздух" с крымского мыса Опук и "неопознанные летающие объекты", приближающиеся к российскому самолету. На бывшей базе Черноморского флота в Крыму в это время проходили учения войск ПВО Украины, в программу которых входили боевые стрельбы с зенитно-ракетных комплексов. Российские и иностранные СМИ, сопоставив время и место, предположили, что Ту-154 был сбит украинской ракетой С-200.
Казалось бы, причина катастрофы стала проясняться, но тут прозвучало заявление главы российской госкомиссии по расследованию причин катастрофы, секретаря Совета безопасности России Владимира Рушайло. "Мы сделали официальный запрос и получили официальный ответ,— сказал он журналистам.— Украинская сторона отрицает как практическую, так и теоретическую возможность поражения самолета ракетой".
Смысл заявлений, которые по нескольку раз в день делал министр обороны Украины Александр Кузьмук, сводился примерно к следующему: дальность стрельбы не выходила за пределы 35-километровой зоны учений, все участники воздушного движения, которые теоретически могли попасть в эту зону, были заранее предупреждены, огонь велся исключительно по беспилотным самолетам-мишеням типа "Рейс", а из двадцати трех выпущенных ракет ни одна не улетела "в молоко" — все поразили цели.
Последнее слово пилота
Российский президент Владимир Путин не торопился с выводами, заявив, что первыми свое слово должны сказать эксперты. Украинская сторона предоставила России пакет данных о ракетных стрельбах, но они оказались неполны и, как заявил министр обороны России Сергей Иванов, не удовлетворили президента Путина. Расследование было продолжено. Подключились и независимые эксперты.
Именно они заявили в СМИ, что ракета ЗРК С-200 гарантированно поражает цель за пределами 35-километровой зоны учений — в радиусе 250 километров, а практически может сбить и самолет, летящий на сотню километров дальше. То есть вполне могла достать Ту-154, летящий в 270 километрах от мыса Опук. Объяснили эксперты и почему С-200 вместо мишени могла поразить самолет: отражающая поверхность самолета-мишени "Рейс" в десятки раз меньше, чем у Ту-154, поэтому самонаводящаяся ракета способна просто переориентироваться в полете на более "яркую" цель — гражданский самолет.
Затем последовали и более существенные доказательства. Во вторник, 9 октября, руководитель группы военных экспертов, работающих по катастрофе, маршал Евгений Шапошников заявил, что в обломках самолета, выловленных спасателями с поверхности Черного моря, обнаружены "многочисленные отверстия круглой формы диаметром около 7 мм, по внешнему виду напоминающие пробоины от шрапнели". Боевая часть ракеты С-200 состоит из заряда в 250 кг тротила и оболочки — пяти тысяч металлических шариков диаметром 7 мм.
А в некоторых фрагментах фюзеляжа, за обшивкой, как рассказал маршал Шапошников, были обнаружены и сами деформированные металлические шарики. Конечно, утверждать, что обнаруженные элементы были частью оболочки заряда С-200, пока нельзя. Теоретически не исключено, что шарики вылетели, к примеру, из подшипников, которые перевозились в багажном отсеке лайнера. Сейчас картечины, изъятые из обшивки, отправлены на исследование в специализированный военный институт в Люберцах.
Результаты экспертизы будут готовы через несколько дней, но интерес к ним в общем-то стал чисто символическим после того, как специалисты "Стрелы" расшифровали слова пилота Евгения Гарова, сказанные им после взрыва.
Командир воздушного судна, видимо, уже теряя сознание, спросил у членов своего экипажа о повреждениях, полученных лайнером, чтобы рассказать "земле" о произошедшей трагедии. "Куда попало?!" — спросил он. Ответить ему не успели. Или уже не могли. А может быть, и отвечали, но в этот момент просто пропала связь. Так или иначе, но причину трагедии пилот перед смертью объяснил — его слова стали в прямом смысле убийственными для украинских военачальников.
СЕРГЕЙ ДЮПИН
 |
|