Так считает заместитель председателя комитета Госдумы по природным ресурсам и природопользованию, председатель высшего научно-консультационного совета компании "Сибирский алюминий" КОНСТАНТИН РЕМЧУКОВ. В интервью обозревателю Ъ КОНСТАНТИНУ Ъ-СМИРНОВУ он подчеркнул, что "вектор вступления в ВТО правильный", но его реализация должна базироваться на промышленной стратегии России, в которой будут определены основы конкурентоспособности различных отраслей. При этом и президент, и премьер должны недвусмысленно обозначить стратегические приоритеты России.
— В последнее время, особенно после трагических событий 11 сентября в США, наметилось некое ускорение переговорного процесса о вступлении России в ВТО. Таким образом Запад расплачивается с Россией за правильный выбор союзников в начавшейся войне с мировым терроризмом?
— Мне кажется, что главным инициатором ускоренного вступления в ВТО являются отнюдь не страны Запада, а наш министр экономического развития и торговли Герман Греф. В прошлом году во время своего визита в Бруней Владимир Путин заявил, что до конца 2001 года Россия завершит переговоры о вступлении в ВТО. Это очень ответственное заявление. Наш президент если что-то сказал, то упорствует в этом до конца. Так вот, господин Греф миссионерски реализует это обещание президента. А что касается антитеррористической коалиции, то она лишь создает риторический фон, но не более того. Люди на Западе ведь очень прагматичные.— Однако в конце июля в Москву приезжали министры финансов и торговли США Пол О`Нил (Paul O`Neil) и Дональд Эванс (Donald Evans) с явной целью сгладить скандал, случившийся месяцем ранее на последнем заседании рабочей группы по вступлению России в ВТО. Тогда американский и австралийский представители потребовали от России предварительного тестирования на Западе законопроектов, касающихся сфер внешней торговли и регулирования правил игры на рынке. Российские переговорщики были возмущены. Вашингтон пошел на попятную, и теперь об обязательном тестировании речи нет. Наконец, в конце сентября в Москву приезжал представитель США на торговых переговорах Роберт Зеллик (Robert Zellik), а 13 октября — вновь Дональд Эванс. Оба обещали ускорить вступление России в ВТО.
— Вступление в ВТО — это акт включения России в глобализационные процессы. Глобализация же движется прежде всего интересами транснациональных компаний (ТНК). Доля внутрифирменной торговли очень высока у этих корпораций. И если существуют межгосударственные торговые барьеры, то издержки при транспортировке изделий и комплектующих из одних подразделений ТНК в другие будут слишком высоки, что вызовет падение конкурентоспособности. Приведу следующие цифры. В США в среднем доля внутрифирменной торговли достигает 40% в импорте и 30% в экспорте. При этом в обрабатывающей промышленности показатели еще выше — в импорте 63%, в экспорте 42%. А если брать только машиностроение, 74,2 и 51,4% соответственно. Вы представляете, три четверти всего машиностроения в США сосредоточено в ТНК и, соответственно, межстрановые потоки продукции не покидают пределов корпораций! Если посмотреть на источники энергии втягивания в ВТО различных стран, то видно, что Россия является объектом интереса для многих транснациональных корпораций. И когда правительства тех или иных стран говорят о том, что мы будем содействовать ускорению принятия России в ВТО, то они при этом не забывают интересы своих компаний.
— Значит, вы считаете, что вступление в ВТО не будет для России благом?
— Если перефразировать известную поговорку, то можно сказать: что для немца хорошо, то для русского смерть. Вступление в ВТО не является абсолютной ценностью.
С моей точки зрения, ВТО — это прежде всего инструмент повышения конкурентоспособности национальной экономики. Затем, ВТО — это инструмент перераспределения собственности, хотим мы этого или не хотим. Если кто-то уйдет с рынка, значит, кто-то придет ему на смену. В-третьих, ВТО — это специфическая форма борьбы за российский спрос. Если мы открываем границы, то на смену не готовому еще к этому отечественному производителю придут китайцы, немцы, американцы и т. д. Вхождение в ВТО в ускоренном режиме может стать шоковой хирургией, и тогда все еще будут вспоминать либерализацию цен по Гайдару, которую называли шоковой терапией.
— А что будут резать?
— Целые отрасли. Сейчас надо исходить из того, что Россия — это аутсайдер мировой экономической системы. У Китая объем экспорта игрушек выше объема экспорта российской нефти. Иными словами, у Китая, который так долго вел переговоры о вступлении в ВТО, еще есть мотивация — снять барьеры на пути своих игрушек, пуховиков и тому подобных товаров. А у нас какая мотивация? Основная статья экспорта — энергоносители. А уровень тарифных барьеров на них совершенно не зависит от того, входит ли страна-экспортер в ВТО или нет. По данным самой ВТО, таможенные пошлины на нефть в ЕС — 2,9%, в США — 2,3%. Но это ниже среднего уровня тарифной защиты этих рынков. Но зато посмотрите, что творится в аграрном секторе! Средние тарифы по сельхозпродукции в Канаде — 22,9%, в ЕС — 17,3%, в Японии — 18,2%. Как известно, сельхозпродукция пока выведена из области жесткого регулирования ВТО. Прорвемся ли мы на мировые рынки со своими сельхозтоварами? Я не уверен.
— Но мы же должны уходить от сырьевой направленности экспорта. А антидемпинговые барьеры на пути российской готовой продукции год от года растут. По данным Минэкономразвития, российские экспортеры ежегодно теряют до $2 млрд от торговой дискриминации. По мнению российских переговорщиков, вступление в ВТО позволит резко сократить число антидемпинговых процедур, а в тех случаях, когда невозможно будет совсем их избежать, существенно снизить уровень наказания. Вы не согласны с такой аргументацией?
— Вот еще одна из самых больших иллюзий. Если Алексея Мордашова, главу "Северстали", монополизировавшего право выступать от имени всего российского бизнеса по поводу ВТО, еще можно простить, так как он просто никогда не изучал внешнюю экономику, а значит, может и заблуждаться, то Максима Медведкова, зама Грефа, никак нельзя: он ведь специалист в этом вопросе. Так вот, грамотный специалист знает, что антидемпинговые расследования обусловлены прежде всего изменением валютного курса стран. Как только национальная валюта дешевеет, становится легче преодолевать тарифные барьеры. Представьте, что валюта той или иной страны подешевела на 20%. И тогда ее товарам ничего не стоит преодолеть и пятипроцентную, и даже десятипроцентную таможенную пошлину. В этом случае местный производитель, столкнувшийся с дешевым импортом, начинает теребить правительство, для того чтобы оно начинало антидемпинговое расследование.
Но еще не все. В докладе ВТО за 2001 год читаем: "Между членами ВТО в 1999 году было инициировано 360 антидемпинговых расследований, а в первой половине 2000 года — 235". То есть антидемпинговые расследования никто не прекратит только из-за того, что страна вступила в ВТО. Миф о том, что вступление в ВТО — это инструмент ухода от антидемпинговых расследований, надо развеять.
— Но в Минэкономразвития утверждают, что если антидемпинговые процедуры против России будут вестись как против члена ВТО, то возможные наказания будут более избирательными и мягкими. Например, касаться не всей отрасли, а только отдельных предприятий, поставляющих продукцию по демпинговым ценам.
— Это еще более серьезное заблуждение. Сейчас западные страны хотят ввести в отношении России учет следующих факторов: какое у нас трудовое законодательство, трудовые и экологические стандарты. Вот если у нас трудовые стандарты ниже, чем на Западе, это может рассматриваться как демпинг.
Здесь есть и другая сторона проблемы. У нас нет достаточного числа квалифицированных специалистов, которые могли бы в непрерывном режиме отслеживать в других странах случаи демпинга или противоречащих нормам ВТО госсубсидий отдельным предприятиям и целым отраслям. А ведь недавно ЕС выдвинул претензии США в том, что они неправомерно поддержали авиационную отрасль на сумму $4 млрд. А с нас все требуют эту отрасль при вступлении в ВТО открыть. А что творится с господдержкой сельского хозяйства в мире? $236,7 млрд ежегодно, из них в Европе — свыше $110 млрд. У нас госбюджет в семь раз меньше.
И еще. Я категорически выступаю не только за введение защитных мер, но и за ясные критерии и сроки снятия такой защиты. Именно эти критерии и сроки являются инструментом, с одной стороны, стимулирования производителя, а с другой — защиты потребителя.
Кстати, вот пример, как можно отбиться от антидемпинговых преследований, не будучи членом ВТО. В 1998 году в ЕС против "Сибирского алюминия" конкурентами из Норвегии был возбужден иск по поводу того, что 14% европейского рынка фольги приходится на фольгу, производимую на Саянском заводе. Наняли хорошую американскую компанию Stuard & Stuard, и в результате "Сибал" был первой компанией, которая в срок представила все документы по этому делу. И выиграли, просто доказав, что зарплата в российской алюминиевой отрасли в четыре-пять раз выше, чем в других отраслях. То есть нет демпинга по зарплате, нет демпинга по другим показателям. В общем, не только нормы и правила ВТО надо соблюдать, а еще нормы и правила судебных разбирательств.
— Один из российских переговорщиков назвал недавно ВТО своего рода торгово-экономическим ООН, где политика играет все большую роль. При этом он призвал не затягивать переговоры, а вести их более квалифицированно, чтобы защитить после вступления в ВТО те или иные отрасли (например, автомобилестроение) посредством договоренностей о переходных периодах, когда высокие таможенные пошлины сохраняются довольно долго. Вам не кажется такая позиция здравой?
— У нас всегда были замечательные переговорщики, но вот как только надо выстроить правильную переговорную стратегию, то они все куда-то деваются. Меня как раз и волнует не столько сам вектор вступления в ВТО, а тактика и скорость. Приведу два примера. Соглашение о создании североамериканской торговой зоны было подписано 2 января 1988 года и вступило в силу через год, но полная отмена таможенных тарифов между США и Канадой осуществлялась в течение девяти лет. От Швеции при вступлении в ЕС потребовали отказаться от продажи алкоголя только через госмагазины. Стокгольм взял семь лет на то, чтобы постепенно приучить граждан к увеличению предложения на рынке вина и пива. Нужно четко осознавать свои национальные интересы. Сенека говорил, что "никакой ветер не будет тебе попутным, если не знаешь, к какой пристани путь держишь". Мы должны знать до вступления в ВТО, какие отрасли выдержат конкуренцию, какие нет. Поэтому нужно создать промышленную стратегию России и в ней определить, какие факторы лежат в основе конкурентоспособности национальной экономики. И вокруг этого уже вести переговоры, потому что на самом деле если ты не понимаешь, что нужно защищать в первую очередь, автомобилестроение или авиацию, то как тогда выдержать напор торгового представителя США Роберта Зеллика, который говорит, что мы будем прежде всего добиваться от России допуска американских самолетов? Кстати, когда утверждают, что открытие рынка — благо для потребителя, то я добавляю: для безработного потребителя. 1 млн российских автомобилестроителей, оказавшись без работы, Ford не купят.
В общем, вектор вступления в ВТО, конечно, правильный, но его реализация должна исходить из стратегических приоритетов, которые должны быть публично артикулированы и правительством, и президентом. А что касается определения ВТО как торгово-экономического ООН, то я с этим тоже не согласен. В ООН одна страна обладает одним голосом, а в ВТО вес страны определяется мощью ее экономики. Так что ВТО — это скорее торговый мировой банк.