Сергей Лавров и Джон Керри обсудили сирийский кризис. Переговоры дипломатов завершились в Москве. Ожидается, что главы внешнеполитических ведомств сегодня также встретятся с Владимиром Путиным. Стороны должны согласовать список террористических группировок, для борьбы с которыми необходимо объединить усилия. Ранее в российском МИДе заявили, что переговоры Лаврова и Керри состоялись по инициативе США. Научный сотрудник Института США и Канады РАН Геворг Мирзаян ответил на вопросы ведущего «Коммерсантъ FM» Марата Кашина.
Фото: Mandel Ngan/Pool, Reuters
— Как вы думаете, почему США так настаивали на этой встрече, и почему российские власти так старательно подчеркивают то обстоятельство, что именно по инициативе США состоялась эта встреча?
— Почему подчеркивают, я думаю, понятно. Нам необходимо демонстрировать всем, кто до сих пор не понял, что Россия не находится ни в какой изоляции, не является больше никаким изгоем, поэтому нужно будет всем показать, что даже сами американцы настаивают на встрече с Сергеем Лавровым и Владимиром Путиным.
Почему Керри приехал, в принципе, тоже понятно, — это взаимный интерес: ни нам, ни американцам сейчас не нужна эскалация ни по одному из двух вопросов, которые обсуждали Керри и Лавров и Керри и Путин — это украинский и сирийский. Не нужно возобновление гражданской войны на Украине, ни какие-то серьезные пертурбации или изменения баланса сил в Сирии.
— Надо сказать, справедливости ради, что в период эскалации по украинскому вопросу и по сирийскому Лавров и Керри встречались регулярно. Не было длительного периода, когда бы эти встречи не происходили, вы согласны?
— Не скажите, они были. До синхронного визита Нуланд и Керри в Москву очень долго никаких переговоров на высоком уровне между российскими и американскими чиновниками не было. Американские чиновники просили эти переговоры, но они не хотели их делать открытыми. Они хотели как-нибудь, где-нибудь провести секретные встречи для того, чтобы обсудить сложные моменты. Россия принципиально отказывалась от такого рода переговоров, потому что России были нужны именно публичные, открытые переговоры. И несколько месяцев назад, точнее, в середине этого года, Керри наконец-то сдался и в первый раз вместе с Нуланд прилетел в Москву.
— Но телефонные переговоры поддерживались, сообщения об этом постоянно появлялись в СМИ.
— Это не считается.
— Не считается? Понятно, обсуждался сирийский кризис, какой ключевой вопрос, какие условия могли быть выдвинуты сторонами, о чем они могли договориться?
— Скорее всего, речь шла об исполнении венских соглашений, скорее всего, речь шла о параметрах политического процесса. И мы, и американцы, согласны с тем, что сирийский конфликт, помимо военного, должен обязательно иметь политическое решение в виде компромисса между Башаром Асадом и «умеренными отрубателями голов» из числа сирийской оппозиции. Вопрос в том, какие будут условия этого компромисса, каков будет баланс сил в формате, как он будет проходить, на каких условиях будут идти переговоры, на какие уступки должен пойти Асад и так далее. Это требует очень долгого и очень сложного обсуждения не только внутри самой оппозиции, чем она сейчас и занимается или, может, не занимается под саудовским руководством, а еще между Россией и Соединенными Штатами.
— А когда, как вы говорите, «умеренные отрубатели голов» смогут вступить в переговоры с Башаром Асадом, и возможно ли его присутствие в этом переходном правительстве?
— Во-первых, на компромисс стороны готовы пойти только в том случае, если они уверены, что нет никаких других вариантов победы. Российские самолеты убеждают умеренных товарищей, что никаких других вариантов победы над Асадом, кроме компромисса с ним, у них нет. Но помимо убеждения в этом нужно, чтобы эти ребята все вместе сели, договорились, кто будет их представлять, договорились о каких-то общих планах, общих концепциях, а это же огромное количество группировок. Мы можем, конечно, договариваться с основными, наиболее адекватными из них по отдельности, как это сейчас и происходит в некоторых районах Сирии уже, но это очень долгий муторный процесс. Они должны найти, прежде всего, согласие между собой, но это сейчас очень сложно сделать, у всех очень большие амбиции.