Как экономический кризис отразился на духовной жизни россиян? В каких вопросах церковь может идти на компромисс с обществом? Нужна ли дискуссия в религии? На эти и другие вопросы протоиерей Всеволод Чаплин ответил ведущему «Коммерсантъ FM» Анатолию Кузичеву в рамках программы «Действующие лица».
Фото: Владислав Лоншаков, Коммерсантъ
«Надо критиковать власть по самым разным поводам»
Всеволод Чаплин о том, что такое церковь: «Это люди и бог. Люди ведь не просто приходят туда, чтобы заработать денег или потусоваться, или какую-то послушать музыку, о чем-нибудь поговорить отвлеченном. Это общение с богом, это молитва. Это место, в котором бог присутствует. Это не избавляет нас от грехов, от проблем, но бог помогает нам с ними справиться, не решая при этом все за нас. Церковь и вообще христианская жизнь — это синергия божеского действия и человеческого действия, ты должен проявлять свою волю, прилагать свои силы, не ожидая, что господь твои проблемы, особенно всякие мелкие житейские проблемы, решит за тебя без тебя».
О сращении церкви и государства: «Вы знаете, есть диалог, есть взаимодействие, есть споры. Я примерно 20 лет, даже, наверное, больше, 23 года, спорил с чиновниками по разным поводам и делал это в официальном качестве. Это были те же нравственные вопросы, нравственность СМИ, нравственность культуры, аборты. Естественно, какие-то практические интересы церкви, попытки отбить стремление некоторых государственных деятелей вмешаться в жизнь религиозных общин через всякий мелочный контроль, особенно многие пытались вмешиваться в кадровую политику, говорили, как бы нам убедить святейшего или синод этого поставить сюда, того — туда и так далее. Это очень плохая практика, практика, которую даже в советское время мы успешно старались отбивать и отбивали в значительном количестве случаев. Те, кто не отбивал, сами потом сломались и оказывались в очень подчиненном положении. Надо спорить, надо критиковать власть по самым разным поводам. Очень важно, чтобы люди видели, что власть слушает, когда церковь говорит ей правду, неудобную правду».
«Святейший патриарх никогда не был человеком, уверенным в собственной власти»
Всеволод Чаплин о проблемах мировой экономики: «Мир без самостоятельной России — это игра в одни ворота, которая обязательно кончится плохо, ведь экономический кризис не только в России имеет место. Глобальная финансовая пирамида, в которой 90% денег делается другими деньгами за счет финансовых манипуляций, не может не рухнуть рано или поздно. Очень плохо, если ее будут обрушивать при помощи большой войны, но у нас есть шанс это остановить, если мы попробуем закрутить мировую экономику и мировые процессы в целом по другим правилам. Получится или нет, я не знаю. Но чтобы получилось, очень важно не потерять себя под этим экономическим давлением».
О духовной миссии: «Мы умеем выживать даже тогда, когда мы голодны, но для этого нужна великая цель. Она у нас потихонечку появляется: переустроить мир. Не выжить. Выжить — этого мало. Цель не может заключаться в чем-то, что касается только меня лично, моей жизни, даже жизни моего поколения, моего рода, моей страны. Мы должны изменить мир любовью».
О задаче церкви: «Задача церкви ведь не понравиться кому-то. Церковь — это не коммерческая структура, это не политическая партия, ей не нужно себя продать, ей не нужно обеспечить себе, извините, какие-нибудь итоги политического голосования. Ей нужно сказать правду, даже если она не понравится 99% того или иного социума. У церкви не может быть пиар-стратегии, целью которой было бы понравиться всем. Церковь должна слушать не народ, а Христа. Но при этом она должна, конечно, делать все, чтобы в ней самой не возникали такие вакуумные зоны, в которых живут десятки, сотни, а может быть, и тысячи людей, боятся шаг сделать, боятся слово сказать».
«Пастырей должна воспитывать сама община»
Всеволод Чаплин о своем увольнении из РПЦ: «Я очень, кстати, этому рад. Я стал более свободным человеком, получил возможность более свободно высказываться. Я скажу прямо: я устал на той должности, я говорил в том числе святейшему патриарху, что больше пяти лет сидеть на этой должности сложно, я просидел почти семь, больше шести. Инициатива эта была не моя, хотя я подумывал, чтобы сам уйти, даже делился такими планами с людьми, но, в конце концов, получилось так, как получилось. Работа была тяжелая, 10 тыс. документов в год, значительная часть из них, конечно, это всякая мелкая бюрократическая ерунда, но 60% — это серьезные документы, которые приходилось править по ночам. Большой вал работы, конечно, переговоры с чиновниками, переговоры с другими религиями. Пять лет на такой должности хватает достаточно».
О необходимости дискуссии в религии: «Церковь — это не армия. У нас есть квазикатолическое представление о том, что во главе церкви один земной человек, один папа, а дальше все стройными рядами идут за ним. Даже в католической церкви сегодня это не так. Но надо доверять нашему народу, он не глупый, он не злой, он не бунташный. В ходе дискуссии обязательно родятся какие-то и управленческие правильные решения, и правильные духовные интуиции.
У нас боялись дискуссии в 1980-х годах, в свое время Горбачев пытался сначала открыть дискуссию, потом ее закрыть. Потом все получилось достаточно сложно, но в итоге мы пришли не к самому плохому варианту общественного устройства. Его нужно, я уверен, еще пересматривать, настраивать, и не только тонко, а всерьез, может быть, Конституцию рано или поздно нужно новую пытаться придумывать и обсуждать. Но в итоге все-таки Россия не скатилась ни в революцию, ни в полную анархию. Получилось не так уж плохо.
Я верю, что у нас народ, в том числе верующий народ, духовенство — эти люди достаточно серьезные, мудрые, способные к нормальной дискуссии, способные к тому, чтобы без всякого диктата сверху рождать правильные решения и правильные выходы из сложных проблем».