 |
Под гнетом все более тяжких улик
В эпоху зороастризма в Древнем Иране обвиненный в тяжком преступлении должен был пробежать по узкому коридору, устланному горящими поленьями. Если он не сгорал по пути, то считался оправданным. В средневековой Европе неоспоримым доказательством связи с нечистой силой были родимые пятна на теле подследственного, из которых при уколе иглой не текла кровь. При судопроизводстве в крестьянских общинах России XVI века решение выносилось с помощью решета, которое само поворачивалось при произнесении имени подозреваемого. Еще в середине XIX века в США показателем виновности подозреваемого в убийстве служило возобновление кровотечения из свежего трупа при приближении убийцы. И лишь в концу XIX века — совершенно в духе викторианской эпохи — криминалистику попытались ввести в русло технического прогресса и превратить в строгую естественно-научную дисциплину.
Две первые попытки — система Бертильона и теория Ломброзо — оказались непригодными. Так называемый бертильонаж (антропометрический обмер тел рецидивистов и занесение его результатов в картотеку) уступил место фотоснимкам. Теория Ломброзо о том, что склонность к преступлениям — признак врожденный (по-современному — генетический) и выражается в длине нижней челюсти, толщине надбровных дуг и длине рук, отпала сама собой. Третья попытка оказалась более перспективной.
Вина на кончиках пальцев
Первым в мире государством, где отпечаток пальца был официально признан как неоспоримое доказательство вины подозреваемого, стала захолустная в то время Аргентина. Ровно 110 лет назад, в 1891 году, чиновнику из полицейского управления провинции Буэнос-Айрес Хуану Вучетичу было поручено создать бюро для освоения нового метода идентификации преступников. Новшество еще нигде в мире не применялось, но начальник полиции провинции выписывал и читал европейские криминалистические журналы, на страницах которых тогда шла дискуссия о применимости дактилоскопии при расследовании тяжких преступлений. Хуан Вучетич в течение года создал базу данных из отпечатков пальцев как сидящих в тюрьмах провинции преступников, так и всех своих знакомых и убедился, что рисунок папиллярных линий на подушечках пальцев действительно уникален у каждого человека. В 1892 году по отпечаткам пальцев он сумел привлечь к суду жительницу провинции Буэнос-Айрес Франциску Рохас, которая убила своих двоих детей из-за того, что те мешали ей выйти замуж за молодого любовника. Суд согласился с заключением Вучетича.
В июне 1896 года аргентинская полиция стала официально использовать метод дактилоскопии, следом за ней — полиции остальных стран. В России Министерство юстиции утвердило дактилоскопию официальным методом 16 декабря 1906 года.
С тех пор благодаря детективным книжкам и кинофильмам все узнали, что оставлять отпечатки пальцев на месте преступления не стоит. Но далеко не всем известно, что заключение о совпадении отпечатков считается несомненным только в том случае, если они совпадают по всем 12 элементам папиллярных рисунков — узелкам, петлям и т. д. К сожалению, на месте преступления злодеи чрезвычайно редко оставляют отпечатки, подобные тем, которые снимает опытный эксперт в лаборатории. В реальной жизни экспертам не всегда удается рассмотреть на оставленных отпечатках пальцев и три-четыре обязательных элемента.
На воре уши торчат
Если же отпечатков пальцев найти вообще не удается, современная наука прибегает к иным, подчас совершенно новаторским методам. 16 декабря 1994 года в дом Джеймса Маккенна в штате Вашингтон влез грабитель и проломил череп спящему хозяину. Полиция обследовала дом, и эксперт по дактилоскопии Джордж Миллер обнаружил на двери спальни Маккенна отпечаток чьего-то уха.
Подозрение пало на некоего Дэвида Кунце. За четыре дня до убийства бывшая жена подозреваемого Дайана Джеймс сообщила Кунце, что собирается выйти замуж за Маккенна. Эта новость, по словам самого Кунце, сильно расстроила его. 21 сентября 1995 года Миллер и его коллега сняли у подозреваемого Кунце отпечаток уха. Затем по международным полицейским каналам был сделан запрос об опыте идентификации преступника по отпечатку уха. Так начало оформляться новое направление в криминалистике. Его можно было бы назвать отоскопией.
В результате долгой и кропотливой работы с привлечением более трех десятков криминалистов со всего мира 25 июня 1997 года суд присяжных признал Кунце виновным в убийстве и краже. Он был приговорен к пожизненному заключению. Правда, суд штата Вашингтон оговорил в своем вердикте, что делает как бы исключение для данного конкретного случая и внедрение отоскопии в мировую практику не рекомендует.
Только не по губам
18 декабря 1993 года в полицию штата Иллинойс поступил сигнал об убийстве. На месте происшествия был найден труп чернокожего мужчины, которого полиция сразу опознала. Это был наркодилер по кличке Пэл Мэл, нашпигованный 20 пулями. По сообщению свидетелей, на погибшего напали три афроамериканца в масках, стрелял один из них. Рядом с трупом валялся наполовину использованный рулончик скотча. Клейкую ленту направили на экспертизу и обнаружили на ней отпечаток чьих-то зубов и губ.
Подозрение в убийстве пало на местных "криминальных элементов". Полиция допросила подружку одного из них, Фреда Эллиса, которая рассказала, что в день совершения преступления она со своим другом упаковывала рождественские подарки, заклеивая пакеты скотчем. Эллиса арестовали, экспертиза подтвердила, что отпечаток его губ полностью совпадает с отпечатком на клейкой ленте, а суд присяжных признал его виновным в убийстве. Эллис получил 45 лет тюрьмы. Апелляционный суд штата, куда обратились его адвокаты, приняв во внимание, что, с одной стороны, новый криминалистический метод нельзя считать безусловно доказательным, но, с другой, нет каких-либо оснований сомневаться в том, что рисунок морщин на губах человека не менее уникален, чем рисунок папиллярных линий на пальцах, оставил приговор в силе.
По кровавому следу
Когда на месте преступления нет вообще никаких отпечатков, на помощь следствию приходят современные методы химического анализа. Правда, подчас их помощь сильно запаздывает.
4 июля 1954 года в пригороде Кливленда в собственной спальне была убита Мэрилин Рис Шеппард. В убийстве был заподозрен ее муж доктор Сэм Шеппард.
Эта истории наделала много шуму по всей Америке: добропорядочный гражданин, врач убивает свою беременную жену и оставляет сиротой семилетнего сына Сэмюэла! Газеты, телевидение и радио немедленно подключились к расследованию. Передавали, что у Шеппарда есть любовница; любовница и внебрачный сын; несколько внебрачных детей и много любовниц. Шеппарда приговорили к пожизненному заключению. В тюрьме он провел десять лет. 16 июля 1964 года доктора выпустили из тюрьмы на основании постановления Верховного суда, гласившего, что из-за шумихи в СМИ Шеппард был в свое время лишен справедливого судебного разбирательства. Через два года окружной суд присяжных признал Шеппарда невиновным. Еще через два года по этой истории был снят знаменитый фильм "Беглец", а спустя еще два в возрасте 46 лет Сэм Шеппард скончался.
В 1993 году сын доктора Шеппарда Сэмюэл начал собственное расследование. Ему удалось добиться повторного исследования образцов крови, пятна которой были обнаружены в спальне убитой. 4 марта 1998 года суд штата Огайо вынес вердикт: результаты исследования ДНК подтверждают невиновность доктора Сэма Шеппарда. Вслед за тем было проведено исследование ДНК еще нескольких подозревавшихся в преступлении лиц, в том числе мойщика окон Ричарда Эберлинга, еще в 1959 году арестованного за мелкую кражу у очередных клиентов. В ходе обыска у него было найдено кольцо убитой, но он уверял, что просто стащил его во время работы. Оказалось, что ДНК человека, оставившего пятна крови в комнате Мэрилин Шеппард, полностью совпадает с ДНК Эберлинга. 25 июля 1998 года осужденный Ричард Эберлинг умер в тюрьме.
Виновен по шести локусам
В апреле 1999 года британские полицейские криминалисты провели ДНК-анализ проб, отобранных на месте вооруженного грабежа. Результаты анализа сравнили с базой данных лаборатории министерства внутренних дел Великобритании, в которой хранятся ДНК-портреты более 700 тыс. человек. У одного из этих 700 тыс. оказалась идентичная ДНК. Злодей жил в 200 милях от места преступления, остальное было делом техники — полицейский наряд получил адрес грабителя и поехал по нему, чтобы арестовать громилу и препроводить его в тюрьму.
Имя преступника, точное место и обстоятельства грабежа официально не сообщались полицией даже задним числом, потому что, приехав, группа захвата столкнулась с инвалидом, страдавшим болезнью Паркинсона. С первого взгляда было видно, что он не мог не только совершить грабеж, но даже добраться до места преступления. Тем не менее уважение простых полицейских к последним достижениям науки оказалось сильнее здравого смысла, и калеку увезли в тюремную камеру. Затем в полиции усомнились в результатах анализа ДНК и повторили его. Итог был тот же — полное совпадение по шести локусам (участкам молекулы ДНК). Вероятность случайного совпадения — 1:37 000 000. Отныне криминалистам Англии велено проводить анализ ДНК по десяти локусам, а в американском ФБР подняли планку до 13 локусов.
Так что технический прогресс способен на многое, но проблемы все равно остаются. Бегать по горящим поленьям, конечно, занятие малоприятное, но почему-то кажется, что даже в Древнем Иране инвалида с болезнью Паркинсона не стали бы обвинять в грабеже. А при необходимости подтвердить подозрения высокопоставленных лиц в коррупции, когда ни дактилоскопия, ни ДНК-анализ обычно не помогают, подобная мера, кстати, могла бы многим показаться уместной.
АННА КАЧУРОВСКАЯ, СЕРГЕЙ ПЕТУХОВ