Что привлекает европейскую молодежь в ДАИШ?
Молодежь — приоритетная для вербовщиков ДАИШ аудитория
Фото: Reuters
Практически все мировые СМИ демонстрируют жестокие преступления запрещенной в России группировки ДАИШ (арабское название «Исламского государства») против человечности и культуры. Тем не менее ряды этой террористической организации постоянно пополняются молодыми людьми, при этом не только из исламских стран, но и выходцами из США и государств Западной Европы. Как объяснить этот феномен?
Эрозия модели
Начнем с анализа формирования и состояния общества, в котором живет современная молодежь. Появление демократии как ведущего принципа общественного устройства Западной Европы однозначно связывается с идеями Просвещения и Великой французской революции (1789), которая стала переломным моментом современной истории и способствовала распространению и утверждению представлений о гражданских правах, политическом равенстве и личной свободе, принадлежащих каждому от рождения.
Последнее положение исходно признавало природное равенство всех людей по их задаткам и способностям, а все имеющиеся формы неравенства рассматривались как искусственные, обусловленные сложившейся в обществе несправедливостью, а также как следствие морально устаревших социальных институтов. Считалось, что достаточно освободиться от этих институтов — и человек проявится во всем величии своих духовных и физических сил.
И в этом было первое и величайшее заблуждение. Как убедительно доказано современной наукой и всем историческим и социальным опытом человечества, люди не равны по своим физическим, интеллектуальным и духовным качествам, и с этим, как отмечал даже Карл Маркс, "ничего нельзя поделать". Либеральная идеология, появившаяся как преемница идей Просвещения и провозгласившая приоритеты прежде всего свободы экономической, привела к еще более явному расслоению общества, что закономерно привело, в свою очередь, к появлению социалистических и коммунистических идей. Причина достаточно очевидна — дегуманизация идей Просвещения, из которых постепенно выхолащивалось "равенство и братство". По сути, в "новом издании" модернизированной западноевропейской идеологии осталась только идея экономической свободы, обретшая новое звучание в иллюзорно-спекулятивном лозунге "равенства возможностей", которого также никогда не существовало ни для отдельных людей, ни для стран и народов. В результате на смену идей всеобщего равенства и братства пришли идеи парциального звучания: пролетарской солидарности, социалистического единства и т.п., включая более позднюю идею ЕС и исламского единства.
В итоге от этической (а точнее, идеологической) составляющей демократии уже в ХХ века фактически ничего не осталось, но лидирующее экономическое положение западных стран на какой-то период компенсировало эту утрату и как бы реабилитировало демократическую модель как единственно верную и главенствующую.
Ловушки толкования
Никто не будет отрицать, что общеевропейскими усилиями была создана высокая духовная и материальная культура. В последнее столетие появилась тенденция объединять, а затем и путать культуру с техническим прогрессом. А позднее уже сам технический прогресс — с цивилизационным процессом, который лидерами экономически мощных государств идентифицируется исключительно с европейской цивилизацией, составляющей около 21 процента планетарной популяции. Нет ли здесь определенного заблуждения? Действительно ли весь неевропейский мир (79 процентов населения планеты) страстно желает присоединиться к этой цивилизации, в целом именуемой западным образом жизни? В этом "образе жизни" остается все меньше пространства для высоких смыслов и нравственности, которые подменяются товарным фетишизмом и сакрализацией материального достатка.
Все еще провозглашаемые демократические лозунги уже давно не подтверждаются и не верифицируются повседневной реальностью. Идеи демократии за прошедшие два века сильно обветшали и дискредитировались и уже не вызывают того пафоса и духовных порывов, с которыми когда-то шли на баррикады и на смерть. Всеобщее избирательное право — еще один фетиш, а учитывая систематическое снижение "барьера явки", его ценность определяется исключительно возможностью безграничной манипуляции общественным мнением.
Освоение новых территорий больше не сопровождается созданием и развитием производственных мощностей и заселением тех или иных регионов. Основным вариантом "освоения" стало все более технологичное изъятие природных ресурсов и кадрового потенциала с закономерно однонаправленным вектором их движения, а именно в страны — лидеры глобализации. Популярная фраза о том, что "мы все в одной лодке", дополнилась саркастическим примечанием: "Но некоторые в качестве провианта" и начала приобретать реальный смысл для целых стран и народов.
Расслоение населения по уровню доходов постоянно растет, особенно за счет сферы ничего не производящего (кроме финансовых операций) банковского капитала, достигая разрывов между самыми высокооплачиваемыми менеджерами и работающей беднотой в сотни и даже тысячи раз. Практически во всех странах появилась категория "более равных", безнаказанность которых пропорциональна их капиталу. Возникает вопрос: действительно ли демократия является высшей стадией развития человечества?
Высокая культура сменилась массовой, высокая политика — популизмом, высокая нравственность — нравственной нищетой. В результате некогда провозглашенные принципы свободы, равенства и братства и даже некогда чрезвычайно популярный лозунг мирного сосуществования стали звучать все более цинично. Нужно констатировать, что надежды просветителей не оправдались: мир не стал лучше и — главное — он не стал справедливее. Необходимо принять как данность: не идеи справедливости определяют индивидуальную и общественную жизнь, включая страны и народы, а жесткая конкуренция.
Адекватная современному периоду развития общества идеология должна не только разъяснять, но и регулировать противоречия между идеалами справедливости и реальной жизнью. При отсутствии идеологии (и налагаемых ею сдерживающих факторов экономического расслоения общества) уровень общественного недовольства и агрессивности в отношении всего, что оценивается как несправедливое, постоянно нарастает и ведет к дестабилизации социума. Следует признать, что определенная дестабилизация характерна сейчас для всего демократического мира, который входит в новую эпоху и переживает системный кризис.
Хотя весь мир испытывает реальное беспокойство по поводу исламского терроризма, на территории собственных государств люди гораздо чаще сталкиваются с бытовым фанатизмом и криминальным и полукриминальным терроризмом своих же сограждан. На один международный теракт приходятся сотни локальных, обычно квалифицируемых как преступные расстрелы одноклассников, домашнее насилие или хулиганство, а в других случаях вообще никак не квалифицируемых. По сути, эти два типа терроризма отличаются только масштабом угроз, жертв, наличием или отсутствием политических требований и освещением в СМИ. Но мир почему-то не замечает этих параллелей. В результате общее продвижение к пониманию современных социальных процессов явно тормозится — что-то постоянно недомысливается и недоговаривается.
Приведем анализ роста террористических настроений в США, который дал профессор Джеймс Фокс из Бостонского университета (2011): "В американском обществе существует определенное число людей, которые озлоблены на окружающий мир, полностью им разочарованы, считают свою жизнь разрушенной и не хотят больше жить... И решают жестоко отомстить тем, кто, по их мнению, несет ответственность за их неудачи и не дает им шанса справиться с жизненными проблемами. Выбирая между суицидом и кровавой расправой они, как правило, выбирают и то, и другое". Как известно, количество таких "случаев" нарастает из года в год. И эти теракты (Ланзы — в США, Брейвика — в Норвегии, Виноградова — в Москве и им подобных представителей титульных этносов) не имеют никакого отношения к исламскому терроризму. Может быть, стоит подумать о том, что кроме внешних причин роста агрессивности населения существуют и некие внутренние?
Что привлекает в ДАИШ?
Общеизвестно, что террористы-фанатики — это преимущественно молодые люди, для которых характерны такие свойства, как юношеский максимализм, романтика борьбы, склонность подвергать сомнению все устоявшиеся нормы и правила, а также устоявшиеся ценности в сочетании с энергичностью и агрессивностью психологических установок. При нахождении в здоровом социуме этим естественным психологическим потребностям молодых людей противостоит консолидированная позиция взрослого большинства и стабильное государство (как одна из важнейших родительских структур), и постепенно новое поколение становится социально более адаптивным.
Но ситуация качественно меняется, когда и это (взрослое) большинство оказывается в состоянии кризиса переоценки, общественного недовольства, пересмотра всех устоявшихся норм и правил и т.д., что сейчас характерно для всего мира, который, как уже было отмечено, явно входит в новую эпоху и переживает системный кризис смены парадигмы развития.
В середине и во второй половине ХХ века наиболее значимыми были антиимпериалистические выступления, основной движущей силой которых, как и ранее, была молодежь. Эти выступления активно поддерживались Советским Союзом как оплотом всей системы противодействия капиталистической идеологии. С крахом этой системы образовался идейный вакуум, и ничего нового или хотя бы интересного для молодых активистов предложено не было. В итоге часть молодежной активности растворилась в сексе, алкоголизме и поп-культуре. А другая часть начала искать идейные опоры за пределами демократического вакуума и империалистического беспредела. Затем на смену истощившемуся и активно подавляемому антиимпериалистическому движению пришли другие социальные активисты — антиглобалисты, также в основном молодые люди.
Определенное количество оппозиционно настроенных социальных активистов, жаждущих перемен и страстно желающих быть услышанными, всегда присутствует в любом обществе. Но если культура и социум не принимают, не обсуждают или исходно отвергают идеалы социального активиста, а наличная власть не обеспечивает его сколько-нибудь адекватной объяснительной системой современности, он легко может трансформироваться в социального фанатика. В принципе, крах любых идеалов и иллюзий может стать причиной "некоторого умопомешательства", как Николай Бердяев определял фанатизм.
Почему западная молодежь идет в ДАИШ? На этот вопрос уже неоднократно пытались ответить аналитики, журналисты и публицисты. Один из распространенных вариантов ответа: "Они едут воевать на Ближний Восток ради социальной справедливости", пропагандисты ДАИШ обещают им новый мир, где не будет всех упомянутых выше пороков. Безусловно, это очередные иллюзии и манипуляции, основанные на ведущих факторах общественного недовольства. Однако для молодых активистов, разочарованных в западном образе жизни, в ряде случаев они оказываются более чем привлекательными.
Западная пресса пишет, что таких уже не единицы, а тысячи, в том числе этнических европейцев, которых при вступлении в ряды ДАИШ вовсе не призывают немедленно принять ислам. Некоторые аналитики отмечают, что процесс притока новобранцев из западных стран усилился после банковского (ипотечного) кризиса 2008 года, когда все государства бросились спасать банки, а не скатившихся в долговую яму граждан. Тысячи людей из Европы и США готовы бороться за идею какого-то нового общественного устройства, хотя сами они пока не понимают, каким именно оно должно быть. Есть только недовольство наличным состоянием современного демократического сообщества. Но никто не предложил им иных идей и иной модели.
Мир шокирован и возмущен: добровольцы из благополучной Европы идут к тем, кто убивает ни в чем не повинных людей, отрезает головы пленным, топит людей, закованных в кандалы, разрушает святыни. Но так ведь уже было. Думаю, что накануне юбилея октября 1917-го стоит вспомнить, что происходило в одной очень верующей и богобоязненной православной стране 100 лет назад, когда был провозглашен лозунг свободы, равенства, братства и без какой-либо религиозной подоплеки была объявлена непримиримая борьба за новую справедливость под лозунгами: "Фабрики — рабочим!", "Землю — крестьянам!", "Власть — народу!", "Мир хижинам — война дворцам!", "Да здравствует красный террор!" и т.д. И при отсутствии радио, телевидения, интернета и прочих современных СМИ эти идеи в самые короткие сроки всколыхнули огромную страну и миллионы оболваненных людей бросились в кровавую битву.
Пролетариат был просто опьянен идеей всеобщего равенства и провозглашения его самым передовым классом. А патологически поверив в эту историческую иллюзию, отказался от веры предков и погряз в крови. Но идея новой справедливости была крайне соблазнительной. Воодушевленные этой идеей, в ряды Красной армии, карательных отрядов и ЧК вступали тысячи высокообразованных людей, офицеров, студентов, творческой интеллигенции и даже романтически настроенных представителей крупного капитала. И ведь искренне боролись за торжество справедливости, расстреливая классовых врагов целыми семьями, включая малолетних детей, как исходно враждебный класс... Чем это закончилось, старшее поколение хорошо помнит.
Мы все еще недооцениваем роль и силу идей. А идея справедливости — это не только лозунг, но и маркер потребности перемен. Цивилизованного ответа на этот запрос социума, увы, пока не прозвучало. А "токсичная альтернатива" продолжает действовать.