Почти 40-летнее геостратегическое противостояние Эр-Рияда и Тегерана вступает в новую фазу. Нервная реакция Саудовской Аравии на усиление Ирана и его выход из международной изоляции после отмены санкций означает, что в ближайшем будущем помирить двух лидеров исламского мира не удастся никому и их противостояние отзовется не только на Ближнем Востоке, но и за его пределами.
На улицах Тегерана продолжатся обвинения США и Израиля во всех бедах, но на международной арене Иран постарается вести себя в отношениях с Западом как можно тише, чтобы побыстрее встроиться в мировой рынок
Фото: Vahid Salemi, File, AP
Явным признаком того, что давнее противоборство двух стран выходит на новый уровень, стала череда событий декабря 2015 — января 2016 года. Шаги, предпринятые Саудовской Аравией в эти месяцы, были связаны с анонсированным в конце прошлого года официальными лицами США и Европы намерением снять с Ирана экономические санкции после достигнутого в июле прошлого года соглашения по ядерной программе. К 17 января, когда было официально объявлено о снятии ограничений с Тегерана, саудовские власти сделали все возможное, чтобы попытаться компенсировать возвращение соперника в мировую экономику и политику региональной изоляцией и скомпрометировать шиитский режим в глазах Запада, чтобы продемонстрировать необходимость сохранения в отношении Ирана оружейных санкций и других ограничений. Важно было нанести удар по репутации Ирана и накануне запланированных на январь в Женеве переговоров между сирийским режимом и оппозицией, к которым США подключили Тегеран после успеха в Вене.
В декабре Саудовская Аравия провела конференцию по объединению сирийской оппозиции, на которую съехались как представители международно признанного политического органа — Национальной коалиции, так и лидеры поддерживаемых Эр-Риядом радикальных салафитских группировок. На последних с некоторой опаской смотрят даже в самой Саудовской Аравии, однако их непредсказуемость и связи с запрещенными в РФ "Исламским государством" и "Джебхат ан-Нусрой" компенсируются ролью главной ударной силы в противостоянии сирийской армии, усиленной иранскими военными и отрядами шиитского движения "Хезболла". В идеале мероприятие должно было создать впечатление, что противники сирийского режима выступают единым фронтом, причем фактически с одобрения международного сообщества (российскую инициативу внести опекаемые Эр-Риядом радикальные группы в общий террористический список другие участники процесса одобрять, очевидно, не спешат). Конференция не обошлась без скандалов между оппозиционными силами, но итоговый документ принять все же удалось.
Почти сразу вслед за этим Эр-Рияд объявил о создании новой "антитеррористической коалиции", по факту — декларативного союза 34 стран Ближнего Востока и Африки. В полноценный военный альянс, тем более антишиитский, это образование трансформировано быть не может, однако его география и особенно участие в нем Ливана и Йемена, на которые распространяется непосредственный интерес Тегерана, должны были стать мощным раздражителем для последнего.
Наконец, продемонстрировав свое влияние в регионе, в начале января саудовские власти пошли на откровенную провокацию, казнив шиитского проповедника, осужденного в 2012 году за организацию беспорядков в населенной преимущественно шиитами Восточной провинции Саудовской Аравии.
Если ответная атака на саудовское посольство в Тегеране и не была непосредственной целью саудовских властей, то и неожиданностью она точно не стала: события развивались по сценарию 1988 года, когда дипломатические отношения между двумя странами были разорваны в первый раз.
"Саудовцы блестяще использовали ситуацию, чтобы доказать свое неоспоримое лидерство в мусульманском мире,— считает профессор кафедры современного Востока факультета истории, политологии и права РГГУ Григорий Косач.— За разрывом дипотношений последовали осуждение ливанской "Хезболлы" всеми арабскими странами (что попутно оказало эффект на ситуацию в Ливане, где уже почти два года из-за обострения шиитско-суннитских противоречий не могут выбрать президента), полная поддержка саудовских действий против шиитских повстанцев-хуситов в Йемене и осуждение их вооружения и спонсирования Ираном, а также полная поддержка саудовской позиции по Сирии на заседании Лиги арабских государств, разрыв и понижение уровня дипотношений с Тегераном несколькими странами".
В комментариях западных СМИ Тегеран нередко представляли как потерпевшую сторону
Хотя в "войне слов" в те дни официальные лица двух стран позволили себе непривычно жесткие и оскорбительные высказывания (примечательно, одно из главных обвинений обеих сторон — связи с "Исламским государством" (организация запрещена в РФ)), Тегеран накануне ожидаемого объявления об отмене санкций повел себя осторожно. Отвергнув причастность руководства к акту возмездия и выдвинув саудовцам встречные обвинения в атаке на иранскую дипмиссию в Йемене, он смог не остаться в абсолютном проигрыше. В комментариях западных СМИ Тегеран нередко представляли как потерпевшую сторону, а Эр-Рияд — как помеху региональному урегулированию и международным усилиям по окончательному решению проблемы иранской ядерной программы.
Атака на саудовское посольство в Тегеране (на фото) стала одним из немногих видимых проявлений противостояния двух стран — основная борьба за лидерство в мусульманском мире разворачивается за пределами Ирана и Саудовской Аравии
Фото: AP
Соседям двух стран очевидно, что ничего хорошего этот скандал не предвещает. Особенно тем, кто пытается сохранить связи с обоими полюсами противостояния или уже стал территорией их опосредованной войны. С предложением о посредничестве выступили несколько стран: Турция, Оман, Ирак, Пакистан и Россия, которой любое обострение грозит дальнейшим увязанием в сирийском конфликте.
Однако стороны дали понять, что не нуждаются в посредниках. Действительно, когда в прошлом Тегеран и Эр-Рияд видели смысл в диалоге, они находили для этого форматы. Так было, например, когда в разгар гражданской войны в Сирии в августе 2012 года покойный король Абдалла тепло принимал Махмуда Ахмадинежада на саммите Организации исламского сотрудничества в Мекке. Но уже тогда стало очевидно, что договориться не удастся. С тех пор ухудшение двусторонних отношений стремительно шло по нарастающей.
Прямой военный конфликт между двумя странами, которым не откажешь в прагматизме, был исключен изначально. Можно считать, что пик обострения позади, хотя в ближайшее время возможны нападения на иранских и саудовских официальных лиц, теракты и другие провокации.
Основная же борьба развернется на привычном поле. После утихания публичного скандала конкуренты с удвоенной энергией примутся инвестировать в уже ведущиеся войны на чужой территории. Собеседники "Власти" в саудовском экспертном сообществе уверены, что Тегерану после снятия санкций не терпится отыграться за десятилетие политики сдерживания. Причем активизация борьбы за влияние распространится, скорее всего, и на постсоветское пространство. С точки зрения иранского руководства, стране слишком долго приходилось играть роль, не соответствующую ни ее региональному значению, ни военному потенциалу, ни объемам природных ресурсов, ни духовному авторитету.
Задачи оспорить первенство Эр-Рияда в мусульманском мире Тегеран никогда не ставил, но после исламской революции работа по подрыву влияния Саудовской Аравии велась везде, где можно было задействовать шиитский фактор. Теперь Тегерану нужно удержать территории, которые он уже считает своими — Ирак, Ливан и особенно Сирию, а также заставить Эр-Рияд понести потери на его территории — в Йемене, Бахрейне и желательно Восточной провинции Саудовской Аравии (недавняя казнь группы шиитов в принципе уже подготовила почву для дестабилизации).
Восстание шиитов в крошечном Бахрейне, с которым в прошлые годы саудовский правящий дом справился бы без труда, сегодня может быть воспринято как знак потери контроля над ситуацией. Тем более что, как признался "Власти" собеседник в руководстве вооруженных сил одной из стран Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССГАПЗ), ведущих военную операцию по поддержанию законной власти в Йемене, у командования, несмотря на начальные успехи, есть серьезные сомнения, что ее удастся завершить к весне, как планировалось. При этом, по словам собеседника, изначально было понятно, что добиться решительной победы в условиях гористой местности Йемена невозможно. А значит, шиитские повстанцы хуситы превращаются в постоянно требующий внимания фактор, тем более что их союз с Ираном потенциально ставит под угрозу сразу несколько ключевых маршрутов транспортировки нефти из стран Залива.
Чужими руками создавая саудовцам как можно больше проблем, требующих их вмешательства, Тегеран постарается как можно тише вести себя в отношениях с Западом, чтобы, несмотря на провокации, побыстрее восстановить свою экономику и встроиться в мировой рынок. Даже при сохранении низких цен на нефть Иран после снятия санкций оказывается в плюсе, чего не скажешь о Саудовской Аравии (на одних только новостях о снятии санкций с Тегерана символично рухнула саудовская фондовая биржа). Возможно, несмотря на риторику, Иран и не хотел бы видеть коллапс саудовского режима, вызванный обострением внутренних проблем (это имело бы катастрофические последствия для всего региона, причем не факт, что Тегеран оказался бы в выигрыше), но ему необходимо заставить Эр-Рияд свернуть внешнюю активность.
Возможности Тегерана по ослаблению саудовского режима сегодня несопоставимы с шансами Эр-Рияда повлиять на ситуацию в самом Иране. Правящий клан пытается всеми силами предотвратить кризис, не допустив значительного снижения уровня жизни населения — главного гаранта стабильности на протяжении всей истории королевства. Ситуация пока, несмотря на чувствительный дефицит бюджета, находится под контролем. Ее развитие будет зависеть от того, насколько успешной окажется реализация плана реформ, анонсированного принцем Мухаммедом ибн Сальманом, возглавившим Совет по экономике и развитию. В ближайшие годы королевство постарается диверсифицировать источники дохода, снизив зависимость от экспорта нефти.
Параллельно приходится искать альтернативу покровительству США, постепенно отдаляющимся от Эр-Рияда и его проблем в сторону Азиатско-Тихоокеанского региона. Саудовцам же сейчас важно как можно надежнее застраховаться на случай, если иранские подопечные в регионе ССГАПЗ всерьез будут угрожать стратегическим морским путям или нефтедобыче в Восточной провинции.
"В этот переходный период, когда сняты санкции с Ирана, число вызовов растет с каждым днем, американская внешняя политика переключается на другой регион. Все острее встает вопрос, кто возьмет на себя лидерство,— рассказал "Власти" саудовский политолог Маджид ат-Турки.— Наиболее вероятный, на мой взгляд, кандидат — Великобритания, а размещение британской военной базы в Бахрейне в 2014 году можно интерпретировать как первый шаг в этом направлении".
Одновременно Эр-Рияду приходится активнее готовить почву для решающего удара по Ирану. Пока за неимением лучшего приходится демонстрировать наспех собранную символическую коалицию, компенсируя ее неэффективность числом участников. Однако в перспективе нужна крупная победа, потому что только она сможет компенсировать доставляемые неприятности по всему региону.
Самый сокрушительный удар, который Эр-Рияд может нанести по Тегерану, это, разумеется, ликвидация сирийского режима. Сейчас это будет уже не так эффективно, как могло бы быть в эпоху, когда термин "шиитский полумесяц" еще не успел возникнуть, но сегодня контроль над Сирией стал для Саудовской Аравии уже делом принципа.
В распоряжении Эр-Рияда есть козырь — 20-миллионная российская мусульманская община, в среде которой на протяжении десятилетий велась салафитская пропаганда
Союз между будущим президентом Сирии алавитом Хафезом Асадом, которому в начале 70-х ради сохранения власти срочно пришлось стать вместо социалиста мусульманином, и шиитскими активистами возник задолго до исламской революции в Иране. И впоследствии, несмотря на существенные доктринальные различия алавизма и шиизма, этот союз меньшинства против большинства оказался едва ли не самым крепким в регионе, позволив шиитскому фактору укорениться в арабском мире. После того как пытавшийся играть собственную игру Саддам Хусейн (а ему на время даже удалось объединить против себя Тегеран и Эр-Рияд) был в 2003 году устранен, саудовцам пришлось наблюдать, как Ирак превращается в первое шиитское арабское государство, уходя в руки Тегерана почти без усилий со стороны последнего. Реванш был просто необходим, но шанс нанести удар по Дамаску появился только в 2011 году. Дальнейший ход конфликта в Сирии был определен не только ее уникальным геополитическим значением, но и культурно-историческим контекстом. Вскоре после вовлечения в него всех так или иначе заинтересованных сторон стало ясно, что в сложившейся комбинации решающего перевеса нет ни у кого.
Помимо Тегерана и Эр-Рияда, в Сирии увидела свой интерес Анкара, также претендующая на особую роль в мусульманском мире, внезапно решивший потягаться с Саудовской Аравией Катар и Россия, неожиданно получившая шанс вернуться в регион, потерянный в постсоветский период. И заполнить вакуум, образованный нерешительностью США.
В сегодняшней ситуации, когда Россия уже присутствует в Сирии как военный фактор, с точки зрения Саудовской Аравии, именно в Москве находится ключ к победе над Тегераном. Поэтому Эр-Рияд предпринимает все более настойчивые попытки изменить ситуацию в свою пользу, отправляя в Россию делегацию за делегацией.
В скором времени Москву намерен посетить сам король Сальман, объявление визита которого намекает на возможность некоего стратегического союза, выходящего за рамки сирийского урегулирования. Помимо заманчивых и своевременных предложений инвестировать в российскую экономику, заключить крупные контракты на поставки оружия (эта перспективная ниша была и остается занятой США, однако всегда была очень привлекательной для российского производителя), в распоряжении Эр-Рияда есть еще один козырь — 20-миллионная российская мусульманская община, в среде которой на протяжении десятилетий велась салафитская пропаганда.
В последнее время саудовские власти изменили тактику, перестав агрессивно требовать свержения Асада,— сегодня они говорят о выработке некоей "компромиссной модели" будущего политического устройства Сирии, не обязательно подразумевающей полный демонтаж системы. Вероятно, подразумевается, что Россия, пойдя на уступки, сможет сохранить свое присутствие в регионе, а потери для ирано-российского союза будут компенсированы тем, что новая страница откроется в российско-саудовских отношениях.
Проблема заключается в том, что компромиссный вариант политического устройства Сирии на практике воплотить нельзя, а также в том, что Эр-Рияд не удовлетворится промежуточным результатом, оставляющим Тегерану и его союзникам хоть какой-то простор для маневра. Даже если представить, что в Сирии попробуют создать систему наподобие ливанской, а в новые органы власти войдет и сирийская оппозиция, и представители бывшего правящего клана, долго эта конструкция не просуществует, не говоря уже о том, что ей не дадут возникнуть. Переходный период к такой системе будет означать лишь продолжение войны на новых, более выгодных для суннитов, условиях, когда им станет противостоять уже не "армия Асада", а остатки ненавидимого шиитского меньшинства и поддерживающие их "оккупанты".
В долгосрочной перспективе России будет крайне сложно удержать позиции во враждебном суннитском окружении (а здесь как фактор выступает еще и Турция), по отношениям с Ираном будет нанесен удар, а помощи от Саудовской Аравии ждать не придется, поскольку рычагов воздействия на нее у России уже не будет. Борьба с "Исламским государством", в которой Саудовская Аравия и Россия могли бы сотрудничать, по важности явно уступает борьбе Эр-Рияда с Тегераном. Впрочем, не исключено, что этот или другой "компромиссный вариант" (говорят также о возможности создания алавитского анклава на части территории Сирии) все же попытаются реализовать, потому что сохранять существующее положение до бесконечности невозможно. В любом случае Москве, если она действительно хочет оставаться на Ближнем Востоке в неопределенно долгий период его становления и передела региональными державами, придется заново и без особых для этого инструментов, кроме военного и дипломатического, выстраивать систему сдержек и противовесов. Опрошенные "Властью" эксперты из арабских стран Персидского залива сомневаются, что эта миссия России сегодня по силам.