 |
| Как только начинается демонстрация, магазины в пакистанских городах закрываются. А для продавцов фруктов, наоборот, наступает праздник: демонстранты очень любят гранаты, особенно свежевыжатый из них сок |
В самый разгар американских бомбардировок Афганистана пакистанский филиал службы Gallup провел опрос об отношении пакистанцев к происходящему.
Результаты оказались ошеломляющими. Выяснилось, что 87% пакистанцев симпатизируют талибам и только 3% — США. 82% считают Осаму бен Ладена моджахедом (борцом за веру) и борцом за независимость, а террористом — 6%. 75% выступают против предоставления баз на территории Пакистана для американских ударов по Афганистану.
Казалось бы, при таких показателях президенту Первезу Мушаррафу, почти безоговорочно поддержавшему американскую акцию, следовало бы ожидать столь же безоговорочного осуждения. Но нет! Оказывается, 51% пакистанцев считают, что президент поступил правильно, поддержав американцев (противоположного мнения придерживается 41%). Что касается общей оценки его действий во время кризиса, то 37% оценивают их как хорошие или очень хорошие, 42% — как в целом удовлетворительные и лишь 21% — как плохие или очень плохие.
Парадокс? На первый взгляд да. Но все вполне объяснимо: просто очень многие "объективные" социологические показатели в Пакистане не работают.
 |
Услышав мой встревоженный голос, Андрей страшно удивился: "Переворот? Ну да, переворот. Ну и что? У нас все спокойно, все в порядке. А переворот (тут он слегка вышел за рамки, положенные послу иностранной державы) в этой коррумпированной стране давно назрел".
Нечто подобное случилось со мной и в этом году, когда я прилетел в Исламабад через двое суток после начала американских бомбардировок Афганистана. Российские и международные СМИ в один голос трубили о росте антиамериканских и антиправительственных настроений. Некоторые информагентства пошли еще дальше — они просто передавали, что в Пакистане уже произошел государственный переворот. Наслушавшись этих сообщений, я вышел из здания аэропорта Исламабада и первым, кого увидел, был пресс-секретарь российского посольства Максуд Андержанов, тоже востоковед. Он буквально слово в слово повторил то, что два года назад говорил Андрей Гуляев: "Все спокойно, все в порядке, ситуация под контролем властей". А то, что жен российских дипломатов еще в начале октября отправили на родину, так предосторожность никогда не помешает.
И тем не менее выступления идут, а народ чем дальше, тем больше начинает выражать недовольство. Но тут надо учитывать одно объективное обстоятельство. Дело в том, что население Пакистана очень четко делится на элиту и маргиналов. Причем разделение проходит даже не столько по имущественному признаку, сколько по этническому.
Элита общества — это прежде всего панджабцы и отчасти синдхи, за полвека независимого существования страны сменявшие друг друга у кормила власти (с явным перевесом в пользу панджабцев). Чуть ниже в этой иерархии — говорящие на урду, государственном языке Пакистана, выходцы из Индии (мухаджиры), переселившиеся сюда после раздела Британской Индии в 1947 году, и носители ряда других индийских языков (лахнда, сирайки, хиндко и др.). И наконец, в самом низу иерархической лестницы находятся народы иранской группы — белуджи (балучи) и пуштуны.
Да, выступления идут, но где? Из крупных городов — в Пешаваре, городе, окруженном лагерями афганских беженцев (в основном пуштунов), в Кветте — столице Белуджистана, расположенной, как и Пешавар, близ границы с Афганистаном, да в Карачи. Номинально это столица провинции Синд, но, как и в любом мегаполисе, титульная нация (синдхи) в Карачи находится в явном меньшинстве, а население там весьма пестрое — фактически представлены выходцы практически из всех уголков Пакистана и из соседних Индии и Афганистана.
В последнее время выступления (и даже вооруженные, с захватом административных зданий) начались и на так называемых Северных территориях, в пакистанской части Кашмира. Но Кашмир — это, как говорится, совсем другая история.
А вот, скажем, Лахор, столица Панджаба, сохраняет спокойствие. И это несмотря на то, что там находятся штаб-квартиры ряда исламистских партий и именно оттуда постоянно раздаются призывы к массовым выступлениям и кампаниям неповиновения.
И этот объективный на сегодня факт — относительное спокойствие в Панджабе — служит залогом того, что президенту генералу Мушаррафу еще достаточно долго удастся удерживать власть и контроль над ситуацией. В конце концов, в его руках армия, а она на 80% состоит из панджабцев. И, как сказал мне один пакистанский журналист, армия не взбунтуется, пока ее будут посылать на подавление выступлений кого угодно, только не панджабцев.
 |
| Пакистанская армия на 80% состоит из панджабцев — этнической основы Пакистана. Афганские пуштуны для них - никто |
Показательно поведение жителей тех городов, по которым проходят шумные демонстрации. Пока в мечети идет молитва (а все демонстрации начинаются после ее окончания), люди занимаются своими обычными делами. Но стоит пронестись слушку "Демонстранты идут!", как разом закрываются железные шторы на витринах, а посетителей вежливо просят покинуть заведение. Демонстранты шумной толпой проходят мимо, и деловая жизнь возвращается в нормальную колею.
Более того, вслед за демонстрацией, как правило, идет целый обоз маркитантов, вовсю торгующих тем, что может пригодиться усталым воинам ислама: питьевой водой, орешками, фруктами, майками с портретом бен Ладена и т. п.
Но даже несмотря на то, что отдельные виды бизнеса даже процветают благодаря массовым скоплениям людей, в целом на деловую жизнь Пакистана непрекращающиеся волнения оказывают безусловно негативное воздействие.
Например, всеобщая забастовка в день приезда в Пакистан госсекретаря США Колина Пауэлла, 15 октября, увенчалась успехом в тех городах, где демонстранты проявляли особую активность,— в Карачи, Кветте, Пешаваре. Но, как говорили мне многие пакистанцы, хозяева закрывали свои магазины не из большой любви к афганцам, а из страха перед демонстрантами, которые могли не ровен час разбить витрину и поколотить хозяина, не подчинившегося призыву исламистов. А в Исламабаде, свидетельствую, торговля шла своим чередом.
Показательна в этом отношении одна беседа, которая состоялась у меня в Пешаваре с менеджером офиса продаж билетов компании British Airways. Господину Ахмеду Мумтазу около 50 лет, в компании он проработал уже лет 25. Сразу после терактов 11 сентября офис закрылся, и, когда откроется, неизвестно. "Ну, может, до Нового года они еще на всякий случай будут держать офис и платить мне зарплату,— грустно заметил господин Мумтаз.— А что потом? Компания British Airways, конечно, эту неприятность переживет, а я? Я ведь ничего другого делать не умею".
Потом в процессе разговора выяснилось, что проблема далеко не только в бомбежках и демонстрациях. Господин Мумтаз, коренной пакистанец, представитель народности хиндко, все свое неодобрение перенес с американцев на беженцев-афганцев, которых в Пакистане и так уже более 3 млн, а с каждым днем бомбежек прибывают все новые и новые.
"Они не просто сидят у нас на шее,— заметил господин Мумтаз.— Они разрушают нашу культуру". "Как так?" — не понял я. "Да их уже сейчас здесь, в Пешаваре, больше, чем нас, коренных пакистанцев. А что будет еще через некоторое время?" В общем, понаехали тут...
 |
| Окраина Исламабада. Едва завидев иностранного журналиста, дети, грустно стоявшие посреди дороги, начинают бурно протестовать против бомбежек Афганистана |
Если свести воедино все разрозненные высказывания, то получается вот какая картина. Участие бен Ладена в терактах 11 сентября не доказано. Виноват во всем Израиль. Осама и талибы — герои ислама, а для героя высшая цель — погибнуть на поле боя, поскольку павший герой прямиком попадает в рай, где его ублажают небесные девы, гурии. Американская продовольственная помощь — это подачка, а нас не купишь.
И так без конца, изо дня в день, всю неделю, пока я был в Пакистане. Но дальше слов дело не шло, да и говорилось все явно в расчете на то, что я — иностранный журналист и, значит, понесу эти слова дальше по миру.
После трех-четырех виденных мною более или менее крупных демонстраций (от нескольких сотен до нескольких тысяч человек), прошедших по одной и той же схеме — молитва, зажигательные лозунги, истеричные речи, сжигание чучела Буша,— меня особенно поразила одна, о которой, наверное, не писал никто.
Человек 15 мальчиков и девочек в опрятной школьной форме под присмотром старшего товарища грустно стояли посреди дороги — на узком газоне, разделяющем полосы движения. В руках они держали плакат "Прекратите убивать невинных афганских детей!".
Почему им вздумалось выйти на демонстрацию на окраине Исламабада, где нет ни одного иностранного представительства, разве что офис DHL, и кому они адресовали свой призыв, было совершенно непонятно. Но заметив иностранца с фотоаппаратом (меня), детишки преобразились — расправили плечи, вскинули вверх руки со сжатыми кулаками и начали выкрикивать лозунги, которые подсказывал им старший. Я сделал пару кадров и ушел, оставив их грустно стоять посреди дороги.
В общем-то, как я уяснил из разговоров с пакистанцами, воспринимающими происходящее более или менее отвлеченно, 21% пакистанцев, осуждающих своего президента, едва ли не все концентрируются на улицах и площадях, по которым ходят демонстрации. В других же местах — магазинах и офисах, отелях и автомобилях — мне приходилось слышать совсем другое. Действительно, симпатию к талибам (скорее, вообще к афганцам) выражают практически все, и все осуждают американские удары. Но о президенте все-таки говорят весьма уважительно. Причем логика такова: да, президент Мушарраф поддержал американцев. Но ведь он выступает за скорейшее окончание бомбежек. Мы эту позицию разделяем. И у всех возникает один вопрос: если все демонстранты такие герои, то почему они бушуют здесь, в Пакистане, а не едут в Афганистан, если им так не терпится в рай к гуриям?
Значит ли все это, что президент Мушарраф может чувствовать себя в безопасности бесконечно долго? Разумеется, нет. С одной стороны, за ним армия, а свои позиции главнокомандующего он недавно очень успешно укрепил, убрав с командных постов ряд генералов, открыто симпатизировавших талибам. Но, с другой стороны, по своему происхождению генерал Мушарраф не входит в элиту пакистанского общества: его родители — выходцы из Индии. И ситуация в принципе работает против него: если бомбежки будут продолжаться, а волнения охватят большее число городов и провинций и, не дай бог, докатятся до Панджаба, то президент может войти в конфликт с элитой. А это гораздо серьезнее, чем выступления нескольких тысяч, пусть даже десятков тысяч, демонстрантов в стране с почти 150-миллионным населением.
БОРИС ВОЛХОНСКИЙ