 |
| Всесильный кремлевский "завхоз" Авель Енукидзе был большим поклонником Станиславского и его системы, которая надежнее тюрьмы НКВД охраняла творческую молодежь от анархических творческих поисков, а придворный МХАТ — от раскольничьих происков молодых артистов театра |
Отношения искусства и власти надо строить правильно. Как в известном анекдоте о приеме Сталиным известных кинорежиссеров. "Чего вам не хватает для полноценного творчества?" — спросил вождь. "Квартиры",— сказал Довженко. "Дачи",— сказал Эйзенштейн. "'Краткого курса истории ВКП(б)' с дарственной надписью автора",— сказал Александров. Все получили то, о чем просили. Но Александров вдобавок к автографу — еще квартиру, машину и дачу.
"Бездарному руководству театра безгранично доверяет Станиславский"
Отношения во МХАТе всегда, как и полагалось советскому придворному драматическому театру, имели максимальный уровень накала. Как говорилось в известной истории об актерах Художественного, "они все желают друг другу только одного — смерти". Очередной всплеск страстей пришелся на лето 1932 года. 2 августа один из видных мхатовских режиссеров Илья Яковлевич Судаков направил письмо всесильному кремлевскому "завхозу" (см. #26 от 3 июля 2001 года) Авелю Енукидзе.
"В Комиссию ЦИК Союза С.С.Р. по руководству театрами — тов. А. С. Енукидзе
Режиссера МХАТ — Судакова И. Я.
Докладная записка о положении молодой труппы МХАТ Союза ССР
После Октябрьской революции творческая деятельность МХТ замерла. Театр повторял свои старые постановки, не создавая ничего нового... Только с 1924-1925 года можно говорить о первых шагах МХТ в условиях Советской России и надо здесь же отметить, что эти первые шаги театра органически были связаны с приходом в состав театра молодежи и молодой режиссуры бывшей 2-й студии МХТ и частично 3-й, Вахтанговской.
В 1925 году по инициативе молодежи и молодой режиссурой был сделан спектакль 'Горячее сердце', хотя и с участием стариков. В следующем, 1926 году исключительно с молодыми актерами молодой режиссурой были сделаны 'Дни Турбиных', в 1927 году молодой режиссурой с молодежью при одном В. И. Качалове от стариков был поставлен 'Бронепоезд', в 1928 году 'Блокада', в два последующих года без всякого участия стариков театра — 'Хлеб' и с участием Леонидова 'Страх', наряду с этим — 'Воскресение' с участием Качалова.
За эти годы молодая труппа выявила в своей среде целый ряд уже оформившихся талантливых актеров и актрис, именующихся сейчас середняками театра, это: Баталов, Хмелев, Прудкин, Ливанов, Станицын, Яншин, Добронравов, Ершов, Орлов, Кедров и др., Андровская, Еланская, Соколова, Тихомирова, Ан. Зуева, Тарасова, Бендина, Степанова и др. Кроме этого, и на Малой сцене молодежные спектакли — 'Квадратура круга', 'Наша молодость', 'Реклама' показывают новые кадры одаренных актеров — Кудрявцев, Грибов, Новиков, Титова, Молчанова, Морэс, Комиссаров и многие другие. Несомненно, что все эти кадры, и середняки и молодежь, своим ростом, культурой, вкусом обязаны старому воспитательному влиянию. Но наряду с этим этот рост кадров обусловливался наличием благоприятных обстоятельств для свободного проявления творческой молодой инициативы и активностью молодого руководства — молодой режиссуры...
В данное же время обстоятельства резко изменились, причем этот процесс изменения всех условий творческой работы оформлялся на протяжении двух последних лет. Существо перемены в том, что театр стал не общим делом свободного творчества составляющих его художников, а частной антрепризой К. С. Станиславского. Прежде всего была убита всякая инициатива и упразднены или обессмыслены все органы, через которые эта инициатива себя осуществляла. У К. С. Станиславского этот режим зажима связан с безграничным доверием к людям бездарным, ограниченным, которые лестью и показным усердием снискали это его доверие, и, к большому несчастью для дела, в лице активной и одаренной части молодой труппы К. С. видит своих личных врагов, людей, опасных для театра. Лишенный возможности выходить из своей квартиры, беспрерывно болея, К. С. Станиславский управляет театром через доверенных лиц — Сахновского (заместитель по художественной части), Таманцовой (личный секретарь К. С.), Калужского (зав. труппой), Подгорного (лицо неофициальное, но фигурирует представителем театра во всех инстанциях), Егорова (консультант, а теперь заместитель по хоз.-адм.-фин. части, бывший приказчик фирмы Алексеевых).
 |
| На этом снимке, напоминающем групповое бдение над телом усопшего, автор скандального письма в Кремль Илья Судаков (первый слева в первом ряду) — рука об руку с корифеями МХАТа. Но ни отцы-основатели театра, ни корифеи кремлевской политики не простят ему бунтарского письма: в 44-м сам Сталин вспомнит о нем и поставит точку в карьере известного режиссера |
Для всей труппы театра и всякого здравомыслящего человека ясно, что причина такого положения в бездарности фактического руководства театра, не умеющего организовать и художественно возглавить творческую инициативу труппы. Но роковое стечение обстоятельств в том, что только этому бездарному руководству безгранично доверяет Станиславский. Переубеждать его — бесполезно. Восставать против него — политически бестактно. Так создался заколдованный круг и подписан если не смертный приговор молодежи МХТ, то, во всяком случае, 5-10 лет принудительных работ, пока не отпадет наличное возглавление театра за естественной смертью.
Принудительной работа является не только по темпам, но и по тематике. Творческие кадры театра не держатся одинаковых социально-политических и этических мыслей и идеалов. Например, позиция руководства очень определенна и разнится от позиции активного ядра молодой труппы. Руководство театра не умеет сплотить современных драматургов вокруг себя. Наоборот, целый ряд ценных писателей это руководство оттолкнуло от себя, и в данное время репертуарных перспектив театр не имеет никаких. Например, отсутствие пьесы к 15-летию Октября, при всей почтенной академичности позиции — отрицания плохих пьес,— все же является результатом линии наименьшего сопротивления в данном вопросе. Отход от театра Леонова, Вс. Иванова, В. Катаева, Ю. Олеши — все это печальные плоды невнимательного и нечуткого отношения к автору, которое является, в свою очередь, результатом консервативной и реакционной линии К. С. Станиславского и поставленного им руководства.
Обрисованное выше в кратких, но четких чертах общее положение театра и его молодой труппы не может в дальнейшем оставаться без изменений...
Учитывая все это, обращая вместе с тем внимание Комиссии ЦИК на создавшееся положение, т. е. бесплановость, паралич творческой работы, апробированную последними годами неспособность руководства, а с другой стороны — огромные возможности коллектива МХТ и трагическую безысходность созревших, творческих сил, я и позволяю себе обратиться с настоящей докладной запиской в Комиссию ЦИК по руководству театрами и позволяю себе подобную смелость, как специалист, отдавший вместе с моими товарищами актерами достаточно сил Художественному театру.
Вот точная справка: под руководством К. С. Станиславского я поставил: 'Горячее сердце' и 'Растратчиков', под руководством В. И. Немировича-Данченко 'Блокаду', почти самостоятельно мною поставлены 'Воскресение' и 'Отелло' и совершенно самостоятельно 'Дни Турбиных', 'Бронепоезд', 'Хлеб' и 'Страх'. Это и дает мне право и возлагает на меня обязанность говорить от лица молодой труппы о пагубных дефектах театра. Я обращаюсь в Комиссию с почтительнейшей просьбой понять нелепейшее положение мое и моих товарищей актеров. Я не преувеличу, если скажу, что это мы создали МХТ, его послереволюционную репутацию, на наших плечах держатся обе его сцены,— стоит только заглянуть в репертуар, чтобы убедиться в этом. Полные сил, мы связаны по рукам и ногам. Если ничего нельзя изменить в структуре руководства театром, если невозможно проведение в жизнь организационных выводов, намеченных мною выше, то я обращаюсь с настоятельной просьбой дать нам право автономии в нашей работе...
Считаю нужным разъяснить, что такого рода автономия не имеет целью откол от театра, как это было с прежними студиями. Нам нельзя отколоться, и нас нельзя отколоть потому, что мы и есть театр. Наоборот, эта автономия может внести струю здорового соревнования в выполнении официального плана и нашего плана.
Цель автономии — пережить без творческого ущерба годы безвременья.
Нельзя закрывать глаза на то, что и этот выход будет связан с постоянной борьбой с дирекцией театра, которая будет говорить, что автономные работы мешают выполнению планов театра, ослабляют силы труппы. Но эти разговоры и будут означать, что проще и естественнее было бы упразднить имеющееся руководство театра.
И. Судаков".
"Правительственная Комиссия не допустит появления внутри театра группировок"
Разбирательство по докладу режиссера длилось долго. Комиссия запрашивала мнение корифея МХАТа, который, как и предсказывал Судаков, был категорически против его предложений. И 17 января 1933 года Енукидзе подписал итоговый документ, оформленный как письмо директору Московского художественного академического театра имени М. Горького народному артисту республики Станиславскому:
"Правительственная Комиссия по руководству ГАБТом и МХАТом, ознакомившись с Вашим письмом от 27 декабря 1932 года #39/с, считает правильными выдвинутые Вами ближайшие задачи МХАТа, заключающиеся:
а) в развитии и углублении мастерства до той высоты, которая требуется эпохой;
б) в исполнении на своей сцене наиболее глубокого и значительного советского репертуара и классики;
в) в создании академии, которая служила бы рассадником новых актерских и режиссерских кадров.
Ценя МХАТ как образцовый театр и избирая его базой развития театральной культуры в Союзе ССР, Правительственная Комиссия подчеркивает, что основанием для этой специальной оценки МХАТа является наличие в нем таких художников, как К. С. Станиславский, В. И. Немирович-Данченко, В. И. Качалов, Л. М. Леонидов, И. М. Москвин, О. Л. Книппер-Чехова и другие старики театра.
Точно так же опорой правительственной политики во МХАТе Комиссия считает выросшую молодую труппу театра, представляющую собой ряд крупных художественных величин, которую Правительственная Комиссия расценивает очень высоко и в которой она видит залог дальнейшего развития театральной культуры.
Правительственная Комиссия не находит в настоящее время во всей художественной работе театра оснований для противопоставления К. С. Станиславскому и старикам МХАТа какой-либо группы или отдельных лиц из состава молодежи как неразделяющих художественной линии К. С. Станиславского.
Правительственная Комиссия считает необходимым расширить базу МХАТа и с этой целью передает в его распоряжение помещение бывшего театра Корша, сцена которого художественно и организационно войдет в систему МХАТа в качестве его филиала.
Общее руководство обоими театрами поручено К. С. Станиславскому с предоставлением ему, как директору театра, права передоверия непосредственного руководства филиалом избранному им коллективу в лице В. И. Качалова, И. М. Москвина и Л. М. Леонидова.
Правительственная Комиссия просит дирекцию МХАТа пересмотреть производственный план театра, имея в виду образование филиала, и представить этот план на утверждение Комиссии по руководству.
Правительственная Комиссия уверена, что проведение задач, возложенных на МХАТ и его филиал, возможно лишь при твердом руководстве со стороны дирекции МХАТа как художественной, так и административной частью театра и при создании атмосферы дружной работы и единства в театре. Правительственная Комиссия рассматривает оба театра (МХАТ и филиал) и работников обоих театров как единый художественный коллектив и находит целесообразным, чтобы на сцене обоих театров выступали бы как 'старики', так и 'молодые' работники МХАТа.
Что же касается нынешней Малой сцены МХАТа, то она, по мнению Комиссии, может быть использована как сцена экспериментальных показов и как академия для подготовки новых кадров.
Правительственная Комиссия, высоко оценивая политическое и художественное значение МХАТа, предупреждает работников театра, что она не допустит появления внутри театра группировок, направленных против общественной и творческой линии МХАТа, определяемой создателями и руководителями театра — К. С. Станиславским и В. И. Немировичем-Данченко.
Председатель Правительственной Комиссии А. Енукидзе".
Оппозиционера Судакова из театра не уволили. Лишь через год после смерти Станиславского, в 1939 году, когда во МХАТе сложилась новая система сдержек и противовесов, его назначили художественным руководителем и главным режиссером Малого театра. Пять лет спустя отсутствие чутья подвело его окончательно. Он поставил пьесу "Кутузов", которая страшно не понравилась Сталину. Он увидел в старом и немощном главнокомандующем намек на себя. Сталинская формулировка "Шарлатан!" была последней точкой в карьере Судакова.
При содействии издательства ВАГРИУС "Власть" представляет серию исторических материалов в рубрике АРХИВ