Нас возвышающий дефолт

Разговоры об очередном кризисе ведутся повсеместно, перспективы рисуются мрачные, но тот, кто уже был свидетелем подобных экономических драм, не понаслышке знает об их полезной особенности: кризис избавляет от спеси и самолюбования и заставляет перейти от поиска легких денег к эффективному труду. "Деньги" вспоминают, как россияне пережили дефолт 1998 года и все, что с ним связано.

ВЛАДИМИР ГЕНДЛИН

Такой же разврат, что и в бизнесе

Лихие 90-е, как их сегодня любят называть, были интересным временем. Тогда была реальная конкуренция, была свобода предпринимательства, и многие талантливые люди на той волне высоко взлетели (если не застрелили на взлете). Богатели на пустом месте. С другой стороны, было много "пузырей". Банки зарабатывали на межбанковском кредитовании и на овернайтовых операциях (когда покупали валюту на Владивостокской бирже ночью, а утром продавали в Москве, наваривая сотые доли процента, но, учитывая крупные объемы операций, прибыль выходила неслабая). В то же время с середины 90-х у банков выявился острый интерес к промышленным активам, из-за чего разгорелись банковские информационные войны. В связи с этим некоторые журналисты, пиарщики и маркетологи тоже неплохо заработали.

В середине 90-х самыми известными и раскрученными банками были "СБС-Агро", Мост-банк, "Российский кредит", МЕНАТЕП, ОНЭКСИМ, "Империал", "Национальный кредит" и ряд других. Все они конкурировали друг с другом за промпредприятия. Даром что все они были пигмеями по активам по сравнению со Сбербанком. После 17 августа, когда был объявлен дефолт, почти все они прекратили свое существование. В 1999 году бывшие злейшие соперники скидывались на похороны главы Инкомбанка Владимира Виноградова, скончавшегося в двухкомнатной квартире на окраине Москвы.

После 70 лет запретов народ купался в удовольствиях, лившихся как из пожарного шланга. Плодились, как кролики, гей-клубы, каждая стеклянная забегаловка устанавливала у себя шест для стриптиза, в питерском клубе Dolls посетители ужинали за стеклянной столешницей, под которой извивалась обнаженная девушка, Тверская улица в Москве и Ленинградка вплоть до Зеленограда были усеяны проститутками, а каждая провинциальная гостиница начинала предложение своих услуг с фразы: "Не желаете ли девушку в номер?" В "Голодной утке", где было принято наблюдать девушек, танцующих на барной стойке топлес, однажды даже пообедала Наина Ельцина. В общем, такой же разврат, что и в бизнесе. Впрочем, была и масса продвинутых клубов. Например, в Tabula Rasa нередко можно было видеть Олега Бойко — хозяина банка "Национальный кредит", родственников владельца финансовой пирамиды GMM Антона Ненахова, известных депутатов Госдумы.

Все это вот к чему: к началу 1998 года Москва процветала и благоухала, привольно шиковали журналисты, дизайнеры, маркетологи и всевозможные выпускники западных MBA (двух юных юристов из Гарварда купили в ОНЭКСИМ с годовой зарплатой $200 тыс.— немыслимые деньги по тем временам). В магазинах "Седьмой континент" ввели фейс-контроль на входе. Многие из тогдашнего креативного класса с увлечением играли в ГКО (государственные краткосрочные обязательства), приносившие хорошие и стабильные проценты. Но почти вся остальная страна страдала от задержек зарплаты, и кузбасские шахтеры приезжали в столицу с палатками, чтобы колотить касками по мостовой.

В канун 1998 года глава администрации президента Анатолий Чубайс рассказал по телевизору, что страна находится на пороге экономического подъема. А в феврале 1998-го министр экономики Яков Уринсон обозначил этот подъем в 2%.

"Правительство не допустит дефолта"

Однако уже в начале 1998 года эксперты заговорили о возможном дефолте. В июне газета "Коммерсантъ" писала: "Сегодня на форвардном валютном рынке существует фактически одна проблема... Проблема эта — дефолт, то есть неплатежи. Нынешнее состояние российского форвардного рынка, к сожалению, дает все основания ожидать самого худшего развития событий. Подавляющее большинство сделок заключаются по курсу 6,8-7,0 руб./$ на покупку и 7,1-7,30 руб./$ — на продажу форвардных контрактов. Цифры эти сильно отличаются от декларированных в недавнем совместном заявлении ЦБ и правительства о денежной политике: по заверениям денежных властей, в 1998 году курс доллара не должен превысить отметку 7,13 руб./$ (среднегодовой курс 6,2 руб./$ плюс 15% допустимых отклонений). Поэтому можно предположить... что некоторые участники рынка, заключающие контракты по таким котировкам, изначально не намеревались выполнять обязательства перед контрагентами. Дальнейший ход событий вполне предсказуем: распространение неплатежей по всей банковской системе России, пересмотр иностранными банками лимитов на операции с российскими банками, снижение рейтингов кредитоспособности и, как следствие, резкое ухудшение ситуации в сопредельных секторах рынка".

Накануне дефолта эксперты пытались демонстрировать оптимизм. Финансовый аналитик инвестбанка CA-IB за четыре дня до дефолта высказался в газете "Коммерсантъ": "В третьем квартале, я уверен, правительство не допустит дефолта. Насколько я знаю, 6 млрд руб. будет выделено на инфляционное кредитование и еще 19 млрд руб.— на неинфляционное. Кроме того, государство продолжит политику, направленную на обеспечение стабильности рубля. На первые два месяца этих мер будет вполне достаточно".

Через три дня после объявления дефолта, Александр Смоленский, председатель совета директоров банковской группы "СБС-Агро":

— Последствия кризиса можно преодолеть до конца этого года... Во-первых, Государственной думе необходимо рассмотреть вопрос об ограничении вывоза наличной валюты из страны. Во-вторых, необходимо ввести жесточайший налог, вплоть до 50%, на ввоз юридическими лицами--хозяйствующими субъектами наличной валюты в Россию. Также необходимо прекратить свободное хождение наличной валюты при сохранении возможности открытия валютных счетов.

Георгий Мальцев, начальник управления стратегического анализа и планирования Инкомбанка:

— Ситуация, которая связана с ажиотажным спросом и непонятным курсом доллара, продлится еще примерно 7-10 дней. Но уже сейчас рынок находит пути к равновесному курсу. По нашим прогнозам, этот курс должен быть примерно равен 7,2 руб. за доллар.

Владимир Довгань, председатель совета директоров ЗАО "Довгань-холдинг":

— Я опасаюсь сегодня называть сроки выхода из финансового кризиса. А вот для преодоления его экономических последствий нам потребуется года три.

Анатолий Христич, председатель правления банка "Диалог-оптим":

— Думаю, что те болезненные и острые явления, которые мы наблюдаем, продержатся еще не больше двух недель. Другое дело — последствия кризиса. Они будут проявляться еще очень долго: у нас много проблем долгосрочного характера. Многие банки закроются.

Эдуард Грушевенко, вице-президент нефтяной компании ЮКОС:

— Ажиотажная паника уляжется где-то недели через полторы-две, а кризис будет продолжаться дальше. Источники кризиса заложены слишком глубоко. Он будет развиваться долго. Точнее, до тех пор, пока не заработает промышленность и не будет наконец принято нормальное налоговое законодательство.

Вопреки прогнозам экспертов, уже через пару недель курс доллара прорвал валютный коридор и взлетел до 24 руб. (с 6 руб. валютного коридора, то есть вчетверо). В один момент для горожан стали недоступны бары, рестораны и прочие заведения. Цены в магазинах тоже неприятно удивили. Было ощущение катастрофы.

"Тетку откачивали всем рынком"

Как обычно бывает в таких случаях, больше всего пострадали те, у кого были долги в валюте. Гендиректор юридической компании "Базальт" Василий Неделько сравнил 17 августа 1998 года с фильмами о начале Великой Отечественной войны. Татьяна Абакумова, работавшая в то время в рекламном отделе популярного еженедельника, вспоминает: "У меня на 17 августа 1998 года были только долги за купленную год назад квартиру. Долги были в долларах. Поэтому первый месяц хотелось просто повеситься".

Ольга Косец, президент межрегиональной общественной организации защиты и поддержки малого и среднего бизнеса "Деловые люди", директор швейного производства "Софиано", вспоминает, что были настоящие трагедии. В то время ее фирма шила брюки, а также брала на реализацию товар у цеховиков и торговала всем этим на рынке: "Соседка по палатке на рынке заняла деньги в долларах на поездку в Китай накануне кризиса, что-то порядка 20 тыс. Ведь на тот момент не было банков в сегодняшнем понимании, так что в кредит мы легко давали деньги друг другу. Она получила товар в пятницу и рассчитывала ко вторнику наторговать, поменять в баксы и рассчитаться. Товар был продан, но выручки хватило на пару тысяч. Тетку откачивали всем рынком".

Юлия Исакова, работавшая в 1998 году в московском издательстве, вспоминает: "14 августа 1998 года у нас практически закончился ремонт в квартире. Поэтому всю наличную валюту в этот день обменяли на рубли, курс еще получше выбирали, чтобы с понедельника закупать бытовую технику, заказывать мебель и т. д. Утром в понедельник, 17 августа, муж отвез меня в дом отдыха, а сам вернулся в Москву для этих самых закупок. В 12 часов я включила телевизор новости послушать... Хорошо, что я быстро бегаю,— у автомата в холле была первая. "Покупай все, что увидишь, дефолт!" — кричала я в трубку".

Игорь Тулин, владелец компании NewTube: "Дефолт 1998 года помню отчетливо. Незадолго до него купил трехкомнатную квартиру и начал делать ремонт, и тут на тебе! В этот день мы с женой поехали на Фрунзенскую набережную на строительную выставку. При заходе в павильон я увидел американский фильтр для воды, поинтересовался, сколько стоит, запомнил номер стенда и пошел дальше. Прошло минут 30, я вернулся к этому стенду, протягиваю деньги, а продавец называет сумму в шесть раз больше первоначальной. Многие продавцы были в панике, они не знали, по какой цене теперь торговать. На коридор мне не хватило буквально несколько упаковок ламината, так что эти две-три пачки обошлись мне по цене ламината, который ушел на все комнаты. Народ бросился скупать все подряд, в том числе ванны и унитазы. Послал старшего сына в магазин, чтобы он успел выписать товар и застолбить его. Когда я пришел в магазин, унитаз оставался один-единственный, с витрины. Сын сел на него и так дожидался моего прихода на виду у всех прохожих. Это было на бытовом уровне, а на уровне бизнеса все мое окружение испытало шок, тревогу и страх. Многие резко сократили вспомогательный персонал — водителей, уборщиц и т. д.".

Лариса Исаенкова, которая в тот год работала в международной консалтинговой компании, вспоминает: "Шли сигналы о грядущем кризисе. В феврале на переговорах узнала о бедственном положении "Роскреда", в результате муж на следующий день снял со счета деньги в этом банке. Грустная история, связанная с банком МЕНАТЕП. За четыре дня до дефолта пришла мысль снять деньги со счета, но не реализовалась. Были бесконечные забеги по банкам (там было порядка $20 тыс.), поутру там можно было что-то получать, потом нашлась компания "Партия", которая продолжительное время продавала бытовую технику по карточке. Выкупали каждый день, затем, когда по курсу все деньги закончились, оказалось, что ушла в овердрафт на $1 тыс., позвонила в банк, а там сказали: забудьте, все системы отключены. А вот господа из правительства могли через свои банкоматы в Белом доме снять с карточек все свои деньги, хотя банкоматы повсеместно не работали со следующего дня после объявления дефолта".

В конце 1998 года ВЦИОМ опубликовал следующие данные: у 42% населения — напряженное настроение, у 12% — страх с тоской, у 4% все о`кей, у 36% — нормально, хорошо, ровно, 8% затруднились с ответом.

"Это был самый волшебный кризис"

В экстремальных условиях пришлось включать креатив и идти на компромиссы. Кто-то снизил цены. Кто-то пошел на реструктуризацию. Кредиторы, желавшие получить долг, подбрасывали проекты своим должникам. Одна кожгалантерейная фирма вложила все свои деньги в недвижимость — и навсегда увязла в этом новом для нее бизнесе. Другие переориентировались на российских поставщиков: выяснилось, что многие наши фирмы способны заместить импорт. Даже западные компании научились реагировать гибко. Так, Japan Tobacco International с уходом с рынка ряда дистрибуторов начала напрямую работать с розницей: мерчандайзеры сами загружали машины коробками с товаром и развозили по точкам. Кроме того, JTI решила поддержать тех дистрибуторов, которые не "сели на товар", и ввела для них валютный коридор. Скажем, поставщик на две недели устанавливает для дистрибуторов свой гарантированный курс доллара — между 8,5 и 9,5 руб.

Быстро образовался рынок долгов. СМИ, интернет были полны объявлений: "Купим остатки на счетах в вашем банке". Остатки в Торибанке и в "СБС-Агро" сразу нарекли "ториками" и "агриками". Оказалось, что даже с зависшими счетами можно иметь дело. Как вариант — перевести свои счета в непроблемные банки, то есть не слишком крупные и не слишком мелкие, те, что не увязли в игре с ГКО.

Наргис Гулямова работала в 1998 году директором по рекламе и PR в известном издании. Реклама продавалась трудно, поэтому контракт с отечественным автозаводом, который удалось заключить летом, был из разряда высшего пилотажа. Оплата — постфактум. В день, назначенный для перечисления денег, дефолт и случился. "Мчусь к дистрибутору, ответственному за оплату. Подъехать нереально: перед зданием толпа. Попадаю наконец к директору. Грустно так на меня смотрит: "Да, мы должны, но..." И вдруг: "А машиной возьмете?" Мой мозг просигнализировал, что денег мне все равно никто не перечислит и на мое "мне нужно посоветоваться с шефом" нет ни секунды. Соглашаюсь. Я знаю, что машина стоит больше, чем прописано цифрами в контракте, но я же не умею продавать машины. Приезжаю в редакцию, иду к коллеге поделиться новостью, к нему зашел приятель в крайне расстроенных чувствах, сокрушается, что некуда вложить деньги. Ну, дальше ясно. Приятель немедленно купил наше чудо автопрома, я перевыполнила план, получила премию, расплатилась с долгами, все были счастливы",— рассказывает Наргис.

Как выяснилось, даже в кризис можно заработать. Особенно если у тебя доходы в валюте. Вадим Сковородин, главный редактор пермской деловой газеты Business Class: "Кризис 1998 года позволил мне купить квартиру. Как-то посредине лета на глаза попалось интервью с Анатолием Чубайсом, который давал осторожный, но предельно ясный прогноз: рубль обвалится. Я быстро забрал с депозита все наличные и перевел их в доллары. Потом, когда рубль действительно обвалился, покупка квартиры стала делом техники".

Ольга Косец: "Схожесть всех кризисов заключается в том, что выигрывают те, кому нечего терять. В 98-м была свобода торговли, провозглашенная 19-м указом президента Ельцина. У меня было человек пять надомниц, производили мужские брюки, а продавала я эти произведения на оптовом рынке в Краснодаре. О том, что случился дефолт, мы узнали от менял на рынке. Начался ажиотаж. Все скупали друг у друга все подряд. Цеховик, у которого я брала товар, сначала радовался, что я ему почистила склад от остатков, потом схватился за голову. По его подсчетам, в долларах он потерял целое состояние, порядка 200 тыс. Тот кризис дал толчок развитию легкой промышленности, ведь завозить готовый товар стало невыгодно. За неделю я заработала на новенькую "девятку", а через год мы в арендованном помещении уже производили 500 изделий в неделю. Одна моя подруга накануне дефолта отдала аванс за дом. Деньги у нее хранились в долларах. Когда началась паника, продавец дома решил, что после дефолта его лачуга будет стоить в несколько раз дороже, и расторг договор. Он вернул ей аванс с процентами. Через пару месяцев Татьяна купила практически дворец в центре Краснодара".

Такая же история вышла у журналистки Екатерины Заподинской: "За неделю до обрушения банка "СБС-Агро" чудом успела перевести оттуда по безналу $28,5 тыс. на счет ДСК-1 за однокомнатную квартиру в Дегунино. Живу в ней 17 лет".

Вообще, недвижимость стала настоящим Клондайком для сведущих людей. Игорь Тулин: "Механизм в Москве был очень простой. Лужков ввел практику по продаже части муниципальных квартир в новостройках, полагавшихся городу за выделение земли, и т. д. Цена метра устанавливалась на квартал в рублях и не подлежала изменению. Кто сообразил сразу, что новостройку у метро "Нагатинская" можно купить по вчерашним ценам,— тот выиграл. Доллар в рублях вырос, следовательно, квартира для тебя резко подешевела. Я знал людей, которые кинулись занимать деньги под разумные проценты в долг и вкладывались в новостройки. Один знакомый так приобрел отличную четырехкомнатную квартиру. Набрал денег, купил три квартиры, весной их продал, раздал долги и на остатки купил шикарную 140-метровую квартиру в Шмитовском проезде. Кстати, именно в этот момент чиновники из мэрии, близкие к жилищной тематике, тоже очень хорошо заработали — муниципальные квартиры закончились мгновенно".

Хорошо заработали на кризисе 1998 года те, кто имел контракты в валюте. А также ряд компаний c особыми услугами: например, у РБК взлетела подписка на их трансляцию курсов обменников. Когда вернулась на рынок реклама, хорошо поднялись типографии.

Вообще, кризис 1998 года стал очищающим периодом для российского бизнеса. Да и для всего общества. Всем было одинаково плохо, и все шли друг другу навстречу. Татьяна Абакумова смогла часть долга заплатить почти по старому курсу, а часть — растянуть еще на год. Торговка на краснодарском рынке, попавшая на $20 тыс., получила от терпеливого кредитора несколько месяцев на отработку долга. Ольга Косец: "Главная примета того времени — человеческого в нас было все же побольше, чем сейчас, как мне кажется".

Наргис Гулямова: "Сижу в кабинете, открывается дверь и входит... огромная коробка, а за ней уже человек — мой давний клиент, продавец крутой техники. Ставит коробку с самой модной на тот момент игрушкой: "Вообще, непонятно, что с бизнесом дальше будет. Я решил, пусть хоть кому-то будет хорошо. Это твоему ребенку подарок". Или вот: моя подруга долгое время арендовала у знакомых мне людей помещение, решила съезжать — ее фирма под каток кризиса попала. Выплачу, говорит, долг за аренду, но это огромные деньги, а скоро ребенок родится, как дальше будет — непонятно. Вечером того же дня какая-то тусовка, выпиваем в числе прочих с ее арендодателем (довольно суровым в бизнесе), рассказываю ему. Вдруг он: "А пусть хоть дети будут счастливы, да на фиг эти деньги, да кому все это надо, пусть не платит"".

"Это был самый волшебный кризис в моей жизни. Только он как-то быстро закончился. Все как будто торопились сделать что-то хорошее. Как будто все до этого играли какие-то роли в пьесе, а тут вдруг неожиданный звонок, и неизвестно, то ли антракт, то ли пожар, то ли театр закрывается",— говорит Наргис в заключение.