7 ноября Москва отметила сразу два праздника — День примирения и согласия, а также 84-ю годовщину Октябрьской революции. По наблюдению специального корреспондента Ъ АНДРЕЯ Ъ-КОЛЕСНИКОВА, с согласием и примирением у участников праздника вышло не все гладко, а вот революция задалась.
На Калужской площади собрались сторонники КПРФ и еще нескольких коммунистических партий. Первой должна была идти колонна "Трудовой России", за ними сторонники оргкомитета "Красный Октябрь", куда входят штук шесть компартий. Замыкать шествие через полчаса должна была колонна КПРФ. Но все получилось совсем не так, как задумали.
Я застал едва ли не самый драматичный момент, когда группа демонстрантов, возглавляемая грузовиком, клином входила в колонну КПРФ, из которой раздались жалобные крики коммунистов. Я решил, что это та самая провокация, о которой так долго предупреждали большевики накануне праздника. Пожилые люди с красными бантами орали друг на друга, как молодые. Прорыв к тому же возглавляли милиционеры.
— Позор тем, кто объявил лимит на революции! — кричал человек с мегафоном во главе группы прорыва.— Социализм спасет Россию! Прорвемся на улицу Димитрова!
Через некоторое время группа и правда прорвалась на улицу Димитрова. Перед ней уже не было никого. Тут уж прорываться стало некуда, и группа остановилась. В этот момент ее руководитель обратил внимание, что нет флага.
— Где флаг? Неужели вы потеряли его в бою?! Найти!
В общем, в конце концов оказалось, что "Красный Октябрь", который должен был идти впереди КПРФ, оказался сзади, потому что Виктор Анпилов, который должен был идти самым первым, в последний момент решил присоединиться к КПРФ, и все вмиг запуталось. Вот "Красный Октябрь" и решил прорываться вперед с боями, потому что, как объяснил его лидер Анатолий Крючков, сопредседатель объединения РКРП-РКП, его люди дерутся за свои права уже десять лет.
Флаг так и не нашли. Кроме того, Анатолий Крючков сообщил в мегафон, что милиция получила команду отрезать часть "Красного Октября", и эта часть теперь стоит, блокированная, где-то в глубине враждебно настроенной колонны КПРФ, и с ней в любую минуту может произойти самое страшное. Он бросился спасать своих людей, и я последовал за ним. На самом деле страхи оказались преувеличенными. Просто входящая в "Красный Октябрь" ВКПБ выходила из окружения КПРФ последней, и ее немного помяли. Милиционеры тем временем от греха отгородили КПРФ от "Красного Октября" своими телами, и теперь "Красный Октябрь" удалялся в полном одиночестве по направлению к Кремлю. Эта картина привела в бешенство колонну КПРФ. Люди окружили милицейского полковника.
— Перестаньте мешаться у нас под ногами! — кричали ему.— Вы не у себя в отделении! Это наша улица, у нас есть разрешение! А вы стойте со своими подчиненными на тротуарах!
— Да я-то здесь при чем? Это ваш руководитель не дает команду идти. Что я могу сделать?
Этот ответ, несмотря на его полную бессмысленность, удовлетворил почти всех. Только один маленького роста старичок все тянул руки к полковнику и кричал, что он знает гораздо больше других и что его никто не сможет обдурить.
А в паре десятков метров от них руководство КПРФ обсуждало с милицией кризисную ситуацию.
— Анпилов пошел разбираться с Крючковым,— успокаивал другого милицейского полковника один из организаторов.— Понимаете, что это значит?
Но полковник нервничал и требовал успокоить людей.
— Ведь сейчас будет взрыв! — кричал он.— Вы что, не понимаете?
— Ну и что? В крайнем случае и вы и я слетим с работы.
Наконец "Красный Октябрь" удалился на безопасное расстояние, и КПРФ тоже сдвинулась с места. Но неразбериха все равно осталась. Например, в колонне "Красного Октября" так и прошла весь путь захваченная им во время прорыва мытищинская организация КПРФ. Октябристы даже призвали ее организационно оформить отделение от полумертвого монстра, но мытищинские, совсем запутавшись в происходящем, решили молчать, как бы их ни пытали.
— Лучше бы мы в Мытищах демонстрацию провели! — в сердцах сказал один из них своему соседу.
— Конечно! — поддакнули ему.— Вон сколько в центр милиции понагнали! Аж страшно!
— Боятся нас...
Анатолий Крючков тем временем снова взял микрофон и стал обвинять Геннадия Зюганова в том, что тот недавно объявил лимит на революции.
— Вы на кого тут тянете? На Геннадия Андреевича? — закричал с тротуара грузный старик с большим зонтом. Он начал яростно тыкать этим зонтом в сторону Крючкова: — Я буду жаловаться в ЦК! И может быть, даже выступлю!
В общем, праздничное настроение было окончательно испорчено. Старик, ловко орудуя зонтом, пытался пробиться к микрофону, его не пускали, прохожие и демонстранты возмущались тем, как плохо все в этом году организовано.
— Главный кто? — кричал старик.— Вы мне только скажите, кто самый главный, и я разберусь!
— Путин,— ответили ему. Но он так и не успокоился.
В колонне КПРФ, двигавшейся на расстоянии полукилометра, играла музыка и пелись немецкие песни, но все равно было скучно. В перерывах между песнями ораторы, семеня рядом с грузовиком с аппаратурой, говорили, что США вот-вот развяжут самое страшное — информационную войну. Она страшна тем, что как только начнется, никому нельзя будет верить. Перед этой опасностью меркнет даже тот факт, что американские войска уже вошли в Узбекистан, вплотную приблизившись к нашим границам, и вот-вот станут вводить у нас свою демократию.
— Там Крючков такое про нас говорит! — захлебываясь от восторга, закричал тут молодой человек, прибежавший из рядов "Красного Октября".
— Что? Что?! — оживились люди.
— Говорит, что за ним идет Зюганов, который восемь лет сидит в Думе и помогает режиму свирепствовать!
— Ничего себе! А еще что?
Юношу не надо было просить дважды:
— Что Зюганов отрицательный, что он не нужен, в общем, что он сволочь! Говорит, что если кто-нибудь не верит, то пусть почитает его труды!
Да, в колонне "Красного Октября" было, безусловно, веселее. Я догнал ее и задал несколько вопросов самому Анатолию Крючкову.
— Ну а что Зюганов? Про него все известно. 1 мая 1993 года очень быстро убегал от милиции через Нескучный сад.
— Так ведь все убегали.
— Не все! Мы сражались. А сейчас как себя ведет? Как предатель. И сам же говорит — надо встраиваться в режим и вытеснять его. Ни хрена ему не удастся вытеснить. А встроиться удалось. А ведь я ему говорил еще как рядовой член ЦК первому секретарю: зачем сам уходишь от коммунизма и людей уводишь? А он говорил, что народ теперь не соберешь под коммунистические знамена, остались только патриотические.
Колонна "Красного Октября" тем временем подошла к Театральной площади. Когда люди встали вокруг машины с микрофонами, стало ясно, что их от силы человек двести. Всякий выступавший говорил, что с каждым годом люди все неохотней ходят на митинги и что сил уже почти не осталось. Только лидер РКРП Алексей Пригарин от отчаяния назвал происходящее праздником в честь выдвижения бойцов на решающую схватку с режимом. Да Олег Шенин выразил уверенность в том, что советская власть будет восстановлена и страна продолжит уверенное развитие по социалистическому пути. Но сокращение коммунистических рядов и он назвал поражением — временным.
— Да, силы наши ослабли,— подчеркнул и председатель еще какой-то компартии Александр Николаев.— Давят нас законами о труде, о пенсиях, отнимают у нас сторонников. Но ничего! Я был Генуе во время саммита восьмерки, и должен сказать, что за рубежом людям тоже несладко живется. Ни фига не сладко! Мучаются!
На Театральную площадь в это время входили первые колонны КПРФ. Здесь демонстрантов было гораздо больше, тысяч восемь--десять. Но ораторы точно так же жаловались на то, что ряды коммунистов тают на глазах.
— Да, мы вынуждены это признать. Но сколько бы нас ни было, мы все возьмемся за вилы и не пустим захватчиков на святую землю,— заявил казачий атаман Михаил Филин, имея в виду не Израиль, а родной Краснодарский край.
Много внимания уделили войне в Афганистане. Генерал-лейтенант Титов сказал, что бен Ладен нанес удар по гнездам мирового империализма, и особый упор сделал на то, что американский народ недостоин никакого сочувствия, потому что является автором мирового терроризма, так как, используя его, пытался задушить Кубу.
Лидер КПРФ Геннадий Зюганов предостерег от двух основных зол — участия в войне в Афганистане и распродажи Родины. Чтобы избежать и того, и другого, нужно народовластие.
— Я выступал недавно в разных университетах,— признался Геннадий Зюганов.— Везде горящие глаза, и все говорят: "Геннадий Андреевич, без народовластия не спасемся!"
А Виктор Анпилов в своем выступлении сравнил революцию и контрреволюцию. Революция, по его словам,— это ученик ПТУ Юра Гагарин, освобожденные женщины Востока, Северный морской путь и Феликс Дзержинский с его сердцем, открытым каждому маленькому человеку. А контрреволюция — это, собственно говоря, все остальное.
АНДРЕЙ Ъ-КОЛЕСНИКОВ