На прошлой неделе в Санкт-Петербурге в Музее Фаберже открылась ретроспективная выставка художницы Фриды Кало. Увидеть первыми переполненные эмоциями картины и рисунки Фриды Кало собрались Виктор Вексельберг, Сергей Нарышкин, Владимир Воронченко, Зельфира Трегулова, Михаил Пиотровский, Алексей Венедиктов, Семен Михайловский. У каждого из них были свои эмоции по поводу открывавшейся выставки, но не все стремились демонстрировать их так открыто и широко, как делала это госпожа Кало.
Фото: Коммерсантъ / Евгений Павленко / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Евгений Павленко / купить фото
Несмотря на легко прогнозируемую востребованность ретроспективной выставки работ Фриды Кало, нельзя не отметить, что этот выбор трудно назвать очевидным для культурно-исторического фонда «Связь времен», являющегося учредителем негосударственного Музея Фаберже. Все-таки этот фонд был основан совладельцем «Реновы» Виктором Вексельбергом после триумфального возвращения в Россию коллекции из 200 предметов, произведенных фирмой Фаберже, с девятью императорскими пасхальными яйцами во главе. Было бы крайне затруднительно найти что-то более далекое от изящнейших работ Карла Фаберже, чем автопортреты Фриды Кало, которая никогда не училась живописи и чьи работы критики относили то к фолк-арту, то к наивному искусству, то к сюрреализму (сама она в последнем случае очень возражала).
Впрочем, директор Музея Фаберже Владимир Воронченко объяснял выбор довольно просто: «В России было уже практически все, а вот Фриды Кало не было. Мы очень хотели найти то, чего никогда не было в нашей стране». Из дальнейших объяснений господина Воронченко становилось понятно, как так вышло. «Большую часть ее работ вообще нельзя вывозить из Мексики. А то, что можно вывезти, необходимо перемещать партиями не более чем по десять предметов. Мы четырьмя самолетами ее сюда везли»,— рассказывал он снова и снова. Определенно это был жест не менее эффектный, чем снять с торгов коллекцию Фаберже, выставленную на Sotheby`s семьей Форбс.
Так же эффектно смотрелся во дворце, ранее принадлежавшем Шуваловым и Нарышкиным, ансамбль мариачи, встречавший председателя Госдумы Сергея Нарышкина прямо на лестнице. Глава попечительского совета музея Нарышкин эту выставку и, видимо, эффектные четыре самолета объяснил дружбой народов: «В наше непростое время важно помнить, что культура всегда объединяет народы, даже живущие на разных континентах, дает дополнительную возможность творческим людям общаться и понимать друг друга».
Тут же стоял директор Государственного Эрмитажа Михаил Пиотровский с лицом совершенно безмятежным. Ему, впрочем, никто не верил. Гости обсуждали, что в прошлом году Эрмитаж смог устроить выставку одной работы Фриды Кало. «Вон той, с обезьянкой»,— уточнила глава минкульта Карачаево-Черкесии Мадина Гогова. Уже после официальной части, во время фуршета, эта тема продолжилась. Из бесед за пирожками выходило, что и заместитель заведующего отделом современного искусства Эрмитажа Екатерина Лопаткина стала куратором выставки в Музее Фаберже исключительно в силу надежд господина Пиотровского как-то соучаствовать в нынешней ретроспективе. Рассказывали, что он очень настаивал на помещении логотипа Государственного Эрмитажа на все сопровождающие выставку афиши и буклеты. Но не вышло. Госпожа Лопаткина лично провела экскурсию по выставке для господ Нарышкина, Воронченко и Пиотровского. Звучавшие из динамиков страстные латиноамериканские мелодии и ритмы были идеальным сопровождением вечера.
Впрочем, здесь же и совсем в ином настроении находился ректор Академии художеств Семен Михайловский, которого буквально накануне назначили комиссаром павильона России на Венецианской биеннале современного искусства в дополнение к аналогичному статусу на биеннале архитектурной. «Ну вот как так получилось, как получилось — просто повезло! — господин Михайловский сиял ярче, чем экран его смартфона, на котором он показывал изображение с аббревиатурой V.D.N.H.— Вот только что практически утвердили логотип нашей архитектурной выставки, но рассказывать, что же в нашем случае будет скрываться за этими буквами, я не стану».
Внимательно осмотрев все экспонаты, гости покинули музей. Уже на следующий день музею пришлось объявить о невозможности принимать в день более 2 тыс. человек.