|
Прикольная работа |
 |
| Ловля бабочек требует от мужчины отменного здоровья и выносливости горного козла |
Химия и жизнь
Свою первую бабочку профессор Леонид Каабак поймал в 1975 году в Таджикистане, где читал лекции о фосфорорганических соединениях (из них делают главным образом удобрения и боевые отравляющие вещества). Произошло это на Ферганском хребте, куда гостеприимные таджикские химики отвезли коллегу в рамках показа местных красот. Бабочка была из рода Аполлония.
Сейчас профессорская коллекция насчитывает около 10 тыс. экземпляров чешуекрылых. А сам специалист по фосфорорганическим соединениям успел стать членом Энтомологического общества Российской академии наук и Московского общества испытателей природы, побывать на Гиссаро-Алае, Тянь-Шане, в Непале, Перу, французской Гвиане и описать шесть подвидов бабочек, ранее неизвестных науке (один из них Каабак назвал в честь своей матери — Анютой).
 |
| За четверть века профессор Каабак собрал коллекцию из 10 тысяч бабочек |
Параллельно он продолжал работать в московском НИИ органической химии и технологий, где фосфорорганическими соединениями занимаются, имея в виду исключительно их ядовитые качества. В середине 1990-х институтский начальник по режиму и противодействию проискам иностранных разведок переквалифицировался в борца за химическое разоружение (и ныне довольно известен на этом поприще), в сверхсекретном заведении на шоссе Энтузиастов начали работать американские химики, а профессора Каабака выпустили за границу. Эту радостную новость он прокомментировал афоризмом Бернарда Шоу: "Нельзя стать специалистом в узком смысле, не став идиотом в широком".
Охотничьи истории
 |
| Занятия энтомологией требуют не только хорошей реакции, но и умения приспосабливаться к обстоятельствам и общаться с самыми разными людьми |
Если бы наши словарные запасы английского языка позволяли, я бы сказал мальчонке, что подобное путешествие для пожилых русских профессоров — детская забава. Вот был случай в 1979 году — тогда я отправился в Приморье искать Пенелопу. Бабочка эта редкая, но мне повезло. Но едва я взмахнул сачком, как сзади раздался треск. Обернувшись, я увидел метрах в пяти громадную, как цистерна, медвежью спину и с неожиданной для самого себя прытью рванул на скалу почти вертикально вверх. Я подумал, что зверь наверняка отстал, но надо его как-то припугнуть на будущее — ведь мне все равно придется ловить здесь Пенелопу. Подобно циклопу Полифему, я метнул со скалы вниз, в сторону косолапого, камень... Минуту спустя я уже держал в одной руке сачок, а в другой еще живую бабочку, правда не Пенелопу, и решал, отпустить ее или взять в коллекцию. Тем временем медведь бесшумно подошел ко мне сзади. Видимо, он тоже размышлял на ту же тему, но только относительно меня. Когда я резко повернулся и зачем-то взмахнул сачком, медведь испугался больше моего и удрал".
 |
В другой раз в перуанской сельве Каабак погнался за бабочкой с прозрачными крыльями и наткнулся на поляну, прикрытую какой-то голубой пленкой. Пленка была привязана к вкопанным в землю странным емкостям с крышками. Он заглянул в одну из них — кокаин. Количество его поражало воображение — настоящий волшебный сон наркомана. По словам профессора, ему все-таки хватило здравого смысла сообразить, что наркобизнес — не его область. В отличие от бизнеса на бабочках.
Взаимоотношения с красотой
 |
Проблем на таможне обычно не бывает. Перед поездкой куда-нибудь в тропики опытные ловцы берут в министерстве сельского хозяйства разрешение на ввоз "сухого материала". По словам профессора Каабака, однажды у него чуть не случился конфуз — как раз когда он прилетел полумертвый от малярии. Таможенники заинтересовались огромным рюкзаком за спиной, просветили и спросили: "Это у вас что, книги?". На самом же деле там были коробки с завернутыми в вату бабочками. Если соврать, что да, книги, могли проверить. "Это ведь научная экспедиция",— нашелся больной профессор и, закатив глаза, пошатнулся. Это его и спасло.
Конечно, чтобы собрать коллекцию бабочек в 10 тыс. экземпляров, необходимы немалые затраты. Леонид Каабак этого и не скрывает: "Безусловно, я потратил очень большие деньги. Но не надо забывать, что до 1990 года я был очень обеспеченным человеком: зарплата — 750 рублей. Кроме того, я читал лекции. И все заработанное тратил на поездки. А когда советская наука начала обваливаться, один из моих аспирантов посоветовал мне побыстрее все рубли перевести в "зеленые". Таким образом я обеспечил первые поездки за рубеж. Одно путешествие в тропики обходится не меньше чем в $3 тыс."
Важный источник доходов — литературные упражнения на тему бабочек. Из-под пера Леонида Каабака вышло несколько книг и большое количество заметок, опубликованных в периодике. Как ни странно, литература о чешуекрылых пользуется большой любовью у россиян, причем независимо от социального слоя. Так что гонорары за год позволяют накопить деньги на очередное "сафари". Например, скоро выйдет книга о ста самых красивых бабочках мира с текстом профессора Каабака. Это будет роскошный альбом, изданный на русском языке в Нидерландах, и стоить он будет прилично — около $10. Стартовый тираж весьма велик — 10 тыс. экземпляров. Однако издатели считают, что ничем не рискуют, они уверены, что книга разойдется быстро и придется даже ее допечатывать.
 |
| Своих самых редких и красивых бабочек Леонид Каабак ловил на высоте 5 тысяч метров над уровнем моря |
Самой дорогой бабочкой в профессорской коллекции считается Алатея, которая обитает на острове Бугенвиль,— $10 тыс. Другой ценный образец — самая крупная дневная бабочка Анаптера Александра из Новой Гвинеи с размахом крыльев 28 см. Такие сейчас предлагаются на специализированных западноевропейских ярмарках за $5 тыс. и выше. Но территория ее обитания уменьшается и со временем может исчезнуть вообще, а разводить Анаптеру пока никому не удавалось.
Леонид Каабак горюет об одном — в его коллекции нет тропических ярко-синих парусников. В 1998 году в Перу он встретил одного такого и уже нацелился на него сачком, но бабочка упорхнула. Каабак подкрался к паруснику вновь, но тут позади что-то оглушительно затрещало, профессор обернулся — там, где он стоял минуту назад, теперь лежало огромное сухое дерево. Парусник же исчез. Так красота спасла профессора Каабака.
БЭЛА ЛЯУВ