Правь, Британия, на выход

Из фантомной угрозы Brexit превратился в день календаря. Дата референдума о выходе Великобритании из ЕС уже назначена — 23 июня 2016 года. На кону — судьба не только этой страны, но и всей Европы. Более того, даже если британцы скажут "нет" выходу, ЕС вряд ли останется прежним.

АЛЕКСАНДР ЗОТИН

Тень империи

В постколониальную эпоху Великобритании пришлось променять свое имперское величие на финансовое — страна стала "мировой клиринговой конторой", а Лондон — одним из крупнейших деловых центров мира. Печальный опыт двух мировых войн заставил Британию пойти на более тесную интеграцию с континентальной Европой, сначала в виде членства в ЕЭС (вступление в 1973 году, референдум в 1975-м), а потом — и в более политически сплоченном ЕС.

Но попытки тесной экономической интеграции не всегда увенчивались успехом. Так, в 1990 году Великобритания присоединилась к ERM (Exchange Rate Mechanism, соглашению, ограничивавшему колебания обменного курса валют государств-членов вокруг синтетической европейской валюты — экю). Однако спустя всего два года Лондон вынужден был выйти из системы. Британский фунт оказался слишком переоцененным на фоне рецессии, в которую Великобритания вошла в том же 1990-м.

Невозможность девальвировать фунт относительно экю (и прежде всего относительно его ядра — дойчмарки) и поднять конкурентоспособность экономики была очевидным изъяном. На то, что рано или поздно фунт покинет ERM и девальвируется, стали делать ставку финансовые спекулянты, включая прославившегося благодаря атаке на британскую валюту Джорджа Сороса. 16 сентября 1992 года Банк Англии, уже истративший на поддержание завышенного курса национальной валюты более £6 млрд, не выдержал и вышел из ERM. Фунт девальвировался, а Сорос получил прибыль в размере около миллиарда фунтов.

"Неуклюжий партнер"

Печальный опыт не прошел даром — Великобритания не вступила в еврозону и сохранила собственную валюту и денежно-кредитную политику. Но британские евроскептики (самые яркие среди них — глава Партии независимости (UKIP) Найджел Фарадж и мэр Лондона Борис Джонсон) ставят под сомнение и пользу от членства королевства в ЕС. По их мнению, Лондон всегда чувствовал себя "неуклюжим партнером" в Евросоюзе (awkward partner — термин известного британского евроскептика Стефана Джорджа), никогда не играл первых ролей в формировании повестки дня, а скорее реагировал на навязанные изменения. Хотя Лондон по-прежнему влиятелен в определенных сферах (например, в вопросах общеевропейской безопасности и финансов), в целом он остается в меньшинстве, так и не сумев создать альянс, который бы противостоял франко-германской гегемонии и фискальной расхлябанности Южной Европы.

Отдельные аспекты экономического союза с континентом раздражают евроскептиков. Прежде всего это чрезмерное регулирование рынков чиновниками ЕС. В Брюсселе вырабатываются директивы по допустимой кривизне у огурцов и бананов, нормативы упаковки чая, правила об обязательном предоставлении игрушек свиньям (чтобы те грызли игрушки, а не друг друга).

Бурю негодования и вал ядовитого сарказма в Британии вызвала директива по экологичности различных товаров (Ecodesign), в результате которой осенью 2014 года был введен запрет на продажу пылесосов для дома мощностью более 1600 ватт. В дальнейшем брюссельские разработчики намерены запретить и другие бытовые товары включая фены, тостеры и чайники мощностью более 900 ватт (чайник в редакции "Денег" --2200-ваттный), что обидно для чаелюбивых британцев. К слову, разработку новой экодирективы в Брюсселе перенесли, специально чтобы не раздражать британцев до референдума.

Евроскептики утверждают, что регулирование ЕС обходится стране в 5% ВВП в год (данные UKIP). Однако проевропейские исследовательские группы, например Open Europe и Британская коммерческая палата, утверждают: анализ плюсов и минусов европейского регулирования говорит о том, что последнее эффективнее британского.

К сожалению, точных оценок бремени регулирования (compliance cost), как, например, в США, где Small Business Administration регулярно подсчитывает его стоимость для бизнеса, в ЕС нет. Но, судя по оценкам из различных секторов (сельского хозяйства, телекоммуникаций, строительства), в Европе стоимость эта значительно выше, чем в США. Так, если в Штатах compliance cost оценивается в $7 тыс. на одного работника в год (для мелкого бизнеса — более $10 тыс.), то в ЕС эта цифра где-то в полтора раза выше (В. Федорин в книге "Разговоры с Кахой Бендукидзе" приводит оценку Бендукидзе, который в свое время занимался подготовкой договора о свободной торговле Грузии с ЕС: $10 тыс.).

Еще одна проблема — миграционная волна, накрывшая Европу в последние полгода. В Лондоне не хотят предоставлять иммигрантам пособие и жилье по крайней мере до тех пор, пока мигрант не проработал в стране четыре года. Еврооптимисты, впрочем, утверждают, что мигранты приносят стране больше пользы, чем вреда,— пополняют молодыми кадрами стареющую рабочую силу и платят налоги.

Нынешний глава правительства и лидер консерваторов Дэвид Кэмерон формально занимает умеренную проевропейскую позицию, но именно он еще в 2013 году пообещал провести референдум о выходе из ЕС до 2017-го, если консерваторы выиграют парламентские выборы. И вот время пришло: референдум состоится 23 июня 2016-го.

Опросы общественного мнения показывают небольшое (в несколько процентов) превышение голосов еврооптимистов над евроскептиками. Однако британские опросы в последнее время очень ненадежны: например, они не слишком успешно предсказали итоги референдума в Шотландии и итоги последних парламентских выборов. Поэтому перспективу выхода Великобритании из ЕС совсем невероятной не назовешь. Экономисты уже занялись анализом возможных последствий.

Плюсы и минусы

Половина британского экспорта приходится на страны ЕС, а если учитывать государства, с которыми у ЕС есть соглашение о свободной торговле, доля увеличивается до 63%. В случае выхода из ЕС вряд ли что-то изменится — свободная торговля выгодна всем сторонам.

А даже если введут какие-то тарифы (скорее всего, невысокие), не факт, что Британия проиграет. "В этом случае Британия получит возможность проводить собственную торговую политику,— считают аналитики британской финансовой компании Woodford Investment Management.— Страны, не являющиеся членами ЕС, смогут договариваться с Британией проще и быстрее, чем когда они имеют дело с неповоротливой бюрократической машиной Брюсселя, пример Швейцарии здесь показателен". В любом случае, в соответствии с Лиссабонскими соглашениями стране, выходящей из ЕС, дается два года на выработку новых условий взаимодействия с Евросоюзом.

По мнению аналитиков Credit Suisse, свободная торговля между ЕС и Великобританией сохранится, но вот приток капитала, финансирующий большой дефицит текущего счета (4% ВВП), может иссякнуть. Причина — неопределенность в дальнейших отношениях с ЕС. В этом случае немедленные последствия будут серьезными, Credit Suisse прогнозирует резкое падение стоимости британских активов, прежде всего акций и недвижимости, а также падение фунта к доллару (до $1,2/£ с сегодняшних $1,39/£) "Падение фунта поднимет инфляцию, что окажет давление на реальные доходы домохозяйств и снизит потребление, как это было в годы падения фунта в 2007-2008-м. Инвестиции и занятость также пострадают из-за неопределенности. В самом экстремальном случае это может означать сокращение ВВП на 1-2% в краткосрочном периоде из-за токсической смеси сниженной уверенности бизнеса, более жестких условий финансирования, высокой инфляции и падения реальных доходов",— отмечают в Credit Suisse.

Впрочем, аналитики Credit Suisse оперируют довольно размытыми концептами уверенности и неопределенности, и совсем не факт, что выход из ЕС как-то негативно на них повлияет. А если и повлияет, сложно оценить, насколько серьезно. Так, экономисты Woodford приводят восемь оценок влияния выхода Великобритании из ЕС, осуществленных разными организациями в разные годы, начиная с 2000-го. Разброс мнений впечатляет: от минус 9,5% до плюс 10% ВВП. Впрочем, последняя оценка дана UKIP, что несколько снижает ее репрезентативность. 5% ВВП, по расчетам евроскептиков, теряется из-за избыточного европейского регулирования, 3,75% — из-за мисаллокации (по-русски можно было бы сказать "разбазаривания" или "неэффективного использования", но это не вполне точный перевод) ресурсов.

Закат Сити

И все же для определенных секторов экономики выход из ЕС, скорее всего, может иметь негативные последствия. Так, вероятно, сильно пострадает финансовый сектор. А он очень важен для Великобритании: экспорт финуслуг в ЕС — £19,4 млрд фунтов (40% от всего импорта финсектора), импорт из ЕС всего £3,3 млрд (итого нетто-экспорт £16,1 млрд ,или 0,9% ВВП). Практически любой глобальный банк или страховая компания имеют офис в лондонском Сити. Членство в ЕС стало большим конкурентным преимуществом для британского финсектора: начиная с 2000 года объем его трансакций вырос в 3,7 раза, а у финсектора Швейцарии, не входящей в ЕС,— всего в 1,7 раза. Участие в Евросоюзе позволяет финансовым институтам, базирующимся в Великобритании (не обязательно британским — например, швейцарским или американским), продавать услуги в другие страны ЕС, не имея там филиалов. Выход из Евросоюза лишит их этого права, а значит, снизится и число клиентов. Либо банки и другие финансовые компании вынуждены будут открывать филиалы в ЕС.

Впрочем, оценить реальный эффект выхода крайне тяжело. Например, возможно, как отмечают экономисты Woodford, финансовым институтам достаточно будет повесить "бронзовую вывеску" где-нибудь в ЕС, а реальный бизнес останется в Лондоне. Но вряд ли такое решение удовлетворит всех. Например, СЕО HSBC Holdings Стюарт Гулливер уже заявил, что, если Великобритания выйдет из ЕС, компания переведет около тысячи из пяти тысяч своих лондонских сотрудников в Париж.

Согласно исследованиям лоббистской группы TheCityUK, 37% опрошенных финансовых компаний в подобной ситуации будут рассматривать вопрос о переезде из Лондона. Всего же в случае Brexit'a экспорт финансовых услуг в ЕС, по подсчетам Capital Economics, может упасть почти в два раза, до £10 млрд. Серьезный удар, особенно учитывая, что до сих пор Лондону удавалось блокировать почти все важные решения ЕС, ущемлявшие интересы Сити (например, решение ЕЦБ по переносу в еврозону клиринговых услуг по контрактам в евро и введение общеевропейского налога на финансовые трансакции). В случае выхода из ЕС влиять на принятие решений не получится.

Другим возможным аутсайдером станет сектор недвижимости: падение цен, по расчетам Woodford, может составить 15%. Впрочем, британские, а особенно лондонские цены на недвижимость и так перегреты, так что некоторое снижение им не помешает. В социальных сетях кое-кто из лондонцев пишет, что будет голосовать за выход страны из ЕС, не имея ничего против европейской интеграции,— исключительно в расчете на удешевление недвижимости.

Brexit изменит не только Великобританию: потеряй ЕС самого либерального члена союза, последовательно защищающего принципы свободного рынка, и не останется противовеса франко-германскому дирижизму. А в этом случае и перспективы самого ЕС станут менее предсказуемыми. С другой стороны, сам факт проведения референдума можно рассматривать как своеобразный шантаж: либо Евросоюз станет тем, чем замышлялся,— общим рынком, либо его просто не будет.