«Популистом сегодня нельзя быть, времена не те, особенно в Сибири»

Томская область первой и пока единственной среди российских регионов добилась подписания правительственного распоряжения о создании инновационного территориального центра. Таким образом регион закрепил стратегию своего развития на федеральном уровне. Проект «ИНО Томск» работает уже год. О первых результатах, конкуренции внутри макрорегиона Сибирь, возможностях снижения зависимости экономики от нефтегазовой отрасли и административном ресурсе корреспонденту „Ъ“ АННЕ ГАДАЛИНОЙ рассказал губернатор Томской области СЕРГЕЙ ЖВАЧКИН.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Предыдущая фотография

Следующая фотография

1 / 3

Время коммунистического завтра прошло, люди хотят жить, и хорошо жить, сегодня

Фото: Коммерсантъ / Кирилл Кухмарь

Задача власти — построить мост. Помочь тем, у кого есть идея, найти тех, кому она нужна

Фото: Коммерсантъ / Кирилл Кухмарь

Когда две стороны договариваются и одной выгодно, а другой нет — это уже рэкет

Фото: Коммерсантъ / Кирилл Кухмарь

— Федеральное правительство принимает очередной пакет антикризисных мер. ЦБ в своих прогнозах ориентируется не на инфляцию, а на цены. В то же время вы призываете не говорить о происходящем в экономике как о кризисе. Почему?

— Сегодня экономический спад по всему миру. Есть европейские страны, где жить намного сложнее с точки зрения простого человека. У меня остались связи и в Европе, и в Америке, я общаюсь с людьми. Но самое страшное в сегодняшнем дне не столько экономика, я не вижу здесь больших проблем, сколько то, что мы стали хуже жить. Об этом надо думать. Но надо разделять: для экономики — одни механизмы, для граждан — другие. Нужно помогать людям. А людям — это и значит стране. У нас же опять идут эти советские лозунги: в таком-то году построим коммунизм, сейчас капитализм строим. Томичей не очень волнует, сколько нефти мы будем добывать в 2025 году. Их даже не волнует, сколько мы будем добывать в этом. Им важно, чтобы цены были меньше, работа была, проезд в общественном транспорте доступным, дороги чистыми. И на это куда меньше средств нужно, чем построить новый нефтеперерабатывающий завод. И, может быть, в тяжелые времена на этом акцент делать и помогать всем вместе? Потому что заводы, фабрики и пароходы — это вторично.

Я недавно выступал на Гайдаровском форуме и спрашивал, почему мы говорим о кризисе? Возьмите словарь и посмотрите, что такое экономический кризис. Там есть конкретное определение по пунктам: массовое закрытие заводов; более 10% безработных в течение определенного периода времени, гиперинфляция и так далее. Ни одного пункта у нас нет. Да, есть проблемы. Этот кризис общий, и выиграют те, кто думает не только как его пережить, но и о том, что будет дальше. Ну стихнет шторм рано или поздно, паника-то зачем?

— Каждый регион справляется с кризисом по-своему. Но у каждого есть своя специфика в экономике. Считается, что ведущая роль в экономике Томской области остается за добычей углеводородов. Насколько актуальна проблема диверсификации экономики в условиях падения цен на нефть?

— В этом сила страны. В том, что у каждого региона своя специфика. Чем больше свобод у регионов (но не в том плане, мол, берите сколько хотите, как это было раньше), тем лучше.

Я хочу разрушить сложившийся миф о том, что Томская область исключительно нефтегазовый регион.

Во-первых, основной налог с нефтегазовой отрасли — НДПИ, и он полностью уходит в федеральный бюджет. На сегодняшний день содержание моногородов нефтяников и газовиков — Стрежевого, Кедрового — обходится нам дороже, чем мы получаем налогов. Вот такой парадокс. По цифрам в ВРП доля нефтегаза около 30%, но всегда путают распределение этого общего пирога: то, что мы зарабатываем, с тем, что остается в регионе. Так вот, доля налоговых поступлений от нефтегазового сектора в регионе около 20%. Для сравнения: 45% мы получаем с обрабатывающих отраслей, которые находятся на территории Томской области.

Во-вторых, у нас диверсифицирована экономика. Да, у нас есть нефтегаз, но еще у нас есть атомная промышленность — наша гордость Сибирский химический комбинат, есть лес и лесопереработка, машиностроение, научно-образовательный комплекс. Все вместе это и есть экономика Томской области. Мы не монопродукт выпускаем. Еще 10 лет назад доля нефтегазового сектора была около 35%, и даже больше, но каждый год мы снижаем зависимость от этой отрасли.

Неправильно в целом сегодня рассуждать о падении цен на нефть. Страшно не это, а падение объемов добычи. У нас почти три года было падение добычи нефти, по объективным причинам: у нас старейшие месторождения, они сложнейшие по условиям добычи. В нашем регионе априори добыча дороже, и это надо учитывать. Но «Томскнефть» поставляет продукцию на внутренний рынок, где цена даже подросла. Поэтому существенного влияния стоимость барреля на нас не оказывает.

— В каком направлении томская экономика может развиваться?

— У нас деревообработка выросла за прошлый год на 54%. У всех падение, у нас рост, потому что мы занимаемся диверсификацией. Это опять же миф о том, что Россия сидит на нефтегазе. А что нужно сделать — закрыть скважину? Мы должны радоваться, что у нас богатейшая земля, особенно сибирская. А вот как использовать — это вопрос. Нужна глубокая переработка сырья. Кто-то предлагает вообще остановить поставки на экспорт на несколько лет и дать компаниям команду, чтобы за это время они продавали не сырье, а продукт переработки. Но к этому надо грамотно подойти с точки зрения экономики. Что продавать, как перерабатывать, может какие-то налоговые преференции компаниям дать. Но делать это надо. Вопрос частично политический, поэтому он так сложно решается. А что делать — специалисты знают. Но на это надо решиться.

Не могу еще раз не подчеркнуть, что даже притом что у нас всего 20% нефтяных налогов, мы на пятом месте в РФ по перечислению налогов на душу населения. Чтобы вы понимали, о чем речь, за 2015 год мы перечислили в бюджет РФ больше, чем Новосибирская, Омская, Кемеровская области и Алтайский край, вместе взятые.

— Какова долговая нагрузка на региональный бюджет?

— 57%, но мы взяли обязательства вернуться на 50%. Правительством установлены правила: если у региона долг в районе 50%, тогда коммерческие кредиты в большем объеме заменяются на федеральные. Мы в прошлом году получили большую сумму на такую замену. Это очень важно, ведь чем больше задолженность, тем сложнее получать кредиты.

Я все-таки из бизнеса пришел и в сегодняшние непростые времена вижу задачу одну — жизнеобеспечение людей, которые живут в Томской области. Чтобы не получилось как в некоторых регионах: год еще наполовину прошел, а уже не знают, чем зарплату людям выплачивать. В этом плане у нас есть пакет мер, мы довольно хорошо прошли 2015 год, и не сомневаюсь, что 2016 год пройдем. У нас принят так называемый плавающий бюджет, действует комиссия, которая определяет, какие проекты, не относящиеся к социальной сфере, мы, условно говоря, не распечатываем. Раз в три месяца собираемся и решаем: появились дополнительные деньги — значит, начинаем новый проект. Конечно, можно, и для меня как губернатора было бы здорово, если бы мы здесь начали стройку, и здесь, и здесь… Но я считаю, это гиблое дело, когда одновременно начинаешь сто объектов и не заканчиваешь ни одного, лучше сделать один, но под ключ. И мы в Томской области стараемся идти по такому пути. Сначала обеспечиваем социальный блок, а все остальное — по мере того, как будет работать экономика, и в том числе власть. Популистом сегодня нельзя быть, времена не те, особенно в Сибири. Надо, чтобы работали котельные, был хлеб, заработная плата. У нас замечательные люди, они приспосабливаются к разным ситуациям и таким непростым экономическим условиям. Если им сильно не мешает власть, то они хорошо работают.

— Как вы оцениваете результаты сотрудничества с китайскими инвесторами в лесопромышленной сфере? Выполняют ли партнеры из КНР обещания, с которыми приходили в регион?

— Когда мы пришли командой работать в Томскую область, китайцы здесь уже работали по межправительственному соглашению. У нас были нарекания к их работе, к исполнению миграционного законодательства, природоохранного. Нам удалось достучаться до межправительственной комиссии и на самом высоком уровне китайской стороне это довести. Тут же было принято решение, и строительство лесоперерабатывающего комплекса было поручено компании, которая сегодня занимается аэрокосмической деятельностью в Китае. Они создали свое подразделение, которое здесь работает, и, надо сказать, очень хорошо работает, дисциплинированно. Мы с вице-премьером РФ Аркадием Дворковичем первый завод уже ввели в эксплуатацию, через два месяца вводим второй из десяти. Претензий сегодня практически нет. Вот так, система, которая работает в Китае, имеет свои плюсы.

Хочу еще раз подчеркнуть, почему этой теме уделяется такое внимание и со стороны правительства РФ. Лесопромышленный комплекс, который мы строим, и вместе с ним еще ряд объектов, — единственный в России, где работает частный капитал. Компания государственная, но там стоит частный инвестор. Что такое частные деньги? Государство в силу разных причин может пойти и в невыгодные инвестиционные проекты. И то, что частный бизнес сюда пошел, — это лакмусовая бумажка: он же на плохие условия не согласится.

И второе: как в жизни все взаимосвязано. О нашем регионе услышал владелец целлюлозно-бумажных комбинатов в Китае. Он узнал о наших возможностях, особенно по древесине нехвойных пород, посчитал, что сэкономит более $250 на 1 куб. м, если закроет завод в Бразилии и построит здесь. В мае была встреча лидеров России и Китая, и я подписал в их присутствии документы по разработке и строительству ЦБК.

Вслед за деревообработкой к нам пришел инвестор еще в один проект — по строительству ферм крупного рогатого скота. Когда мы начали строить, об этом услышали наши предприятия, которые занимаются производством вакцин. Им необходимы биоматериалы, которые есть в большом количестве на этих фермах. Плюс у нас есть закрытый город Северск (между прочим, самый большой закрытый в мире), который обеспечит необходимый режим для такого производства. Все связалось в одну цепочку, в результате мы изучаем проекты строительства нескольких предприятий по производству вакцин.

— Членство Томска в Сети главных городов Азии помогает продвижению региона и привлечению инвесторов?

— С точки зрения форматирования бизнеса — безусловно. У нас многие предприятия сами по себе занимались международным сотрудничеством. Но это были разовые контакты. Задача власти — помогать найти друг друга тем, кто в этом нуждается, связать спрос и предложение, науку и производство.

Еще один важный аспект — узнаваемость. Ну разве губернатора Токио удивишь численностью населения? Нет, конечно, но масштаб нашей территории поразил. Они все приехали посмотреть. И, конечно, самое главное, что установились хорошие отношения, человеческие. Такие вещи иногда недооцениваются, но бывает, что именно они срабатывают эффективнее.

Конечно, пока больших сдвигов нет, об этом рано говорить, но важно, что есть желание работать совместно. Интересен туризм, и в этой сфере могут участвовать все регионы Сибири. Перспективны контакты университетов, нашей медицины. Может, это пока и больше имиджевый проект, но он очень важен. Особенно для нас. Использовать надо все потенциальные возможности любой страны или региона.

— Томская область позиционирует себя как регион, активно развивающий высшую школу, науку. Вузы стремятся привлекать иностранных студентов. Почему выбран именно такой акцент в продвижении?

— Наука для Томска — это прежде всего вековые традиции. Сюда приезжала и работала профессура из Московского и Санкт-Петербургского, еще дореволюционных, университетов. Они привезли и укоренили особую научную школу.

Когда император Николай II принял решение о строительстве Томского политехнического университета, денег, как всегда, не хватало, строили эскадру броненосцев. Было дано распоряжение деньги изыскать. Министр финансов Сергей Витте в своем дневнике написал, что вычеркнул средства с броненосца и направил их на строительство Томского технологического института.

Вторая волна науки пришла в регион во время Великой Отечественной войны. В Томск были эвакуированы все крупные научные центры и здесь работали пять лет. Они потом уехали, а школы остались.

Третий толчок — атомный проект. Можете себе представить, надо было создать не только теорию. Академик Курчатов создал здесь особую школу практического применения научных знаний. Что придумывали ученые, на следующий день воплощали в цехах наших заводов. И этот подход остался. Прикладной характер томской науки позволяет сегодня на равных соперничать с Москвой и Санкт-Петербургом, а не просто за красивые глаза что-то получать. В 90-е именно прикладной характер томской науки позволил не просто выжить высшей школе, но и развиваться.

Когда мы начали искать, в чем могут быть преимущества региона, мы посмотрели: с одной стороны — научно-образовательный комплекс, который действительно уникальный, с другой — в Томске сохранились предприятия, работающие на космос, оборонку. Есть спрос, и есть предложение. Мы за последние годы вдвое увеличили бюджет Томской области. Как? Задача власти — построить мост. Помочь тем, у кого есть идея, найти тех, кому она нужна. И когда мы в Томской области это сделали, поступления в бюджет в виде налогов стали на глазах возрастать.

К примеру, «Газпром». С одной стороны, это компания, которая является потребителем всех ноу-хау, с другой — она все покупала за границей.

Я, кстати, категорически не приветствую то понятие импортозамещения, которое сегодня у нас активно продвигается. Импортозамещение — это не значит, что мы обиделись на кого-то и сейчас наш дядя Ваня будет выпускать то же самое. Он выпустит, вопросов нет, но какого качества? Импортозамещение — это технологии на порядок выше, а ценообразование ниже. И вот вам пример. Мы собрали с Миллером (глава «Газпрома» Алексей Миллер.— „Ъ“) в Томске более 30 директоров наших заводов и сказали: если хотите серьезно войти в пул поставщиков компании, вы должны показать плюс в технологиях и минус в цене. Но это не значит, что кто-то вам даст сейчас хоть рубль. Вы должны сделать переоснастку производств, приступить к НИОКР.

На сегодняшний день по крупному с тем же «Газпромом» работают шесть предприятий области из тех, кого мы приглашали. Те, кто, закусив удила, начали пахать, сегодня предлагают рынку уникальные вещи. Плюс в технологиях получен, а минус в цене сами посчитайте. Для «Газпрома» оборудование томских предприятий обходится от 15 до 30% дешевле, чем аналоги, которые компания покупала во Франции и США. И это при высочайшем качестве. Поэтому, конечно, мы еще договор с «Газпромом» подписали.

Я сам из бизнеса и поэтому всегда говорю: когда две стороны договариваются и одной стороне выгодно, а другой нет — это уже рэкет. А если это с государством — это государственный рэкет. В любом деле, особенно там, где участвует государство, должна быть взаимная выгода. Иначе это просто не будет работать или будет коррумпировано.

Все же очень просто. Еще в 2012 году «Газпром» закупал в Томской области оборудования на 300 млн руб., в 2015 году — на 3 млрд руб. А в 2017-м планируем 8 млрд! А что такое эти миллиарды? Выросли капитализация, налоги, зарплата. У нас предприятия получили заказы на 20–25 лет в рамках проекта «Сила Сибири» — вот что такое импортозамещение.

— В прошлом году регион подписал «дорожные карты» сотрудничества с рядом крупных федеральных компаний. Об эффективности вы уже сказали, а насколько сложно привлечь инвесторов такого масштаба в регион, ведь есть же конкуренция и есть лоббистские ресурсы губернаторов?

— Я, конечно, говорил на примере «Газпрома», но есть и другие. С «Интер РАО» контракт на 1 млрд руб. подписан, с «Россетями», СИБУРом, мы со многими работаем.

Лоббизм будет, от этого никуда не денешься. Он нужен, обидно, конечно, когда лоббируют не тебя. И это нормальная ситуация. Конечно, конкуренция между регионами есть. Плохо, что борьба есть, а интеграции нет. Мы очень много на этом теряем. И когда разговариваешь с губернаторами: «Давайте работать совместно», отвечают: «Нет, я сам». Это ошибка. Все великие и могучие, это понятно, но вот это единство внутри макрорегиона должно появиться.

Развивать экономики без учета территориального объединения — это неправильно, на мой взгляд. Сегодня, к сожалению, такой кооперации нет. И это надо, конечно, поправить. Это первое.

Второе: я считаю абсолютно неправильной политику, когда мы всю Россию на один манер устраиваем. Например, особые экономические зоны. Даешь в каждом регионе ОЭЗ, индустриальные парки!.. Зачем? Может, не во всех регионах они нужны, если там нет науки, крупных производств. Зачем там индустриальный парк, в который государство будет вкладывать деньги? Может, там лучше туризм развивать или сельское хозяйство? Конкуренция за федеральные деньги в таком виде неправильная, надо подходить адресно. Тогда сразу станет понятно, что, например, Томск и Кемерово по транспортной схеме несколько отличаются от Москвы и Санкт-Петербурга, что у регионов есть своя изюминка, но эту изюминку надо использовать.

В-третьих, на мой взгляд, мы в последнее время слишком увлеклись форумами, которые проводит каждый регион. Это мне напоминает бригадный подряд. Даешь орловскую непрерывку по всей стране! Нужна она или нет — непонятно. Мы, конечно, тоже проводим форум, но не по принципу «коротко о разном». UNOVUS — форум молодых ученых, первый и единственный в стране.

У нас шесть государственных университетов, и все они конкурируют за абитуриентов. В Томске учатся студенты из 75 регионов страны и 47 стран мира, в основном Средней и Юго-Восточной Азии. Это, кстати, еще одна статья дохода для Томска. Мы провели исследование: каждый месяц студенты в городе оставляют 1 млрд руб. Представляете, какая это экономическая составляющая!

— Проект «ИНО Томск» как появился и насколько он перспективен?

— Сложно сегодня сказать, как это произошло. Сошлись вместе все интересы. Что такое «ИНО Томск», чтобы было понятно. Это единственный в России проект подобного рода. Это межведомственный инструмент. Можно ругать прежнюю плановую экономику, но в ней была четкая иерархия: за это отвечал Госплан, за то — отраслевые министерства. Сегодня вроде отвечают все, но получается как у Райкина: один за пуговицы, другой за гульфик, а за качество никто. И получается, чтобы построить студенческий кампус на набережной Томи, надо объяснять, что сначала Минприроды сделает дамбу, после этого Минстрой сделает инженерные коммуникации, но до этого нужно согласовать проект строительства общежитий. Вот эти межведомственные согласования — это же страшная вещь. Даже в условиях рыночной экономики кто-то должен давать целеуказания. Этого сегодня у нас нет. «ИНО Томск» — такой межведомственный орган, который, как Госплан, определяет, что на ближайшие годы должно быть реализовано в Томской области. Он объединяет 12 федеральных министерств, государственных компаний и регион. В этом проекте все расписано, но эти планы, конечно, корректируются, и автоматически все, что в этот проект попадает, становится государственной программой с полезными и приятными для региона последствиями. Это, конечно, не значит, что на 100% нам деньги дадут, за деньгами тоже походить надо, но, во всяком случае, мне не надо идти к министрам с объяснениями. Потому что есть понятный механизм принятия решений. Его основная задача — вывести наш научно-образовательный комплекс на мировой уровень, использовать нашу промышленность для стыковки с потребителями — крупными госкорпорациями, и плюс — создание среды.

Когда мы четыре года назад пришли и проанализировали, как живет особая экономическая зона, открытая у нас в 2006 году, интересная вещь выяснилась. Если сначала для бизнеса главным было снижение налогооблагаемой базы, уменьшение таможенных барьеров для предприятий, то сегодня для резидентов важнее наличие детских садов, фитнес-залов, ресторанов. Все это — среда.

Мы потратили почти два года, пока доказали в правительстве, что необходимо менять подход. Хорошее образование, работа, заработная плата без обустроенной среды не удержат людей.

Мы ведь во многом благодаря «ИНО Томску» построили 35 детских садов за три года. Можно построить гиганты-заводы, но время коммунистического завтра прошло, люди хотят жить, и хорошо жить, сегодня.

— Для вас важно снизить темпы трудовой миграции из региона?

— Эта тема важна для всех, но я бы не назвал ее первоочередной задачей, потому что мы все-таки кузница кадров для Сибири и для России. Плюс у нас уже восьмой год фиксируется демографический рост. Рождается больше, чем умирает, и уезжать от нас стали меньше, чем приезжать. Но, естественно, фильтрация будет. И, думаю, это хорошо. Нужно искать звездочек, выращивать их и создавать для них условия. Все же должно быть для человека, а то мы создадим все условия для предприятий, а для людей что?

— Вы в политику пришли из бизнеса, предыдущий опыт помогает или мешает? И кто для вас губернатор — в первую очередь управленец или политик?

— Я никогда не работал в частном бизнесе, я всегда был наемным работником. И я принципиально считаю: ничего просто так в жизни не бывает, и даже самый отрицательный момент — это опыт. На губернаторов не учат, но я не представляю свою работу, если бы у меня не было за плечами моего жизненного опыта. Да я бы и не согласился. На политическое поле прийти и командовать тем, в чем ты не понимаешь, я считаю, невозможно. Да нет, можно, конечно, но толку от этого мало. Я от земли не отрывался. И долгие годы работал руководителем и считал, что знаю все. Но когда здесь поработал, я понял, что ошибаюсь. Это совершенно другая ответственность.

— Пройти губернаторские выборы вам интересно?

— Я в свое время выдвигался, когда еще был первый съезд народных депутатов, в 1991 году. Кроме того, я дважды был депутатом Томской областной думы. В Советском Союзе была ассоциация молодых руководителей, и я был первым избранным в Западной Сибири руководителем треста «Томскнефтестрой», меня избирал народ, был такой метод при Горбачеве. Так что я выборы проходил еще в 90-х, по сравнению с ними то, что сейчас, — детский сад.

— Но сегодня выборы — это, скорее, ресурсы и технологии. Разве нет?

— Да, но, к счастью, эти ресурсы и технологии решают не все. Вот вы спросили, политик я или практик. Я прожил много лет, и у меня за плечами столько, что хватит не на одного человека. Да, хотелось бы продолжить работу губернатора. У меня нет бизнеса, на который я бы тут работал. Но если люди скажут, что я не достоин, это не будет для меня личной трагедией. Мои полномочия заканчиваются в марте 2017 года.

— В этом году пройдут выборы в региональную и Государственную думу РФ. Как вы оцениваете шансы партий на победу в избирательной гонке и насколько активен будет административный ресурс? Вы возглавите партийный список?

— Я член «Единой России», но в своей работе я говорю, что у меня одна партия — партия томичей. Я считаю, все партии достойны участвовать в избирательной кампании, прежде всего парламентские, конечно. Но для меня государство — это все-таки инструмент единения. А главная партия сегодня — «Единая Россия», это надо понимать, и в этом нет ничего плохого. Я как человек, который состоит в партии, конечно, буду ее поддерживать. Может, и список возглавлю.

Я государственник, и с точки зрения государства единство должно быть. Да, кому-то нравятся идеалы коммунистической партии, кому-то другие. У нас есть разные партии, и это хорошо, у человека есть выбор. Но, для того чтобы у нас был единый хребет, у нас должна быть одна главная партия.

Что касается административного ресурса, сказать, что его нет, будет наивно. Но уже не 90-е, и того ресурса, который был, сегодня уже нет и невозможно применить. Это будет самоубийственно. Да, есть опосредованное влияние того, что губернатор возглавляет список партии, но оно не определяющее.

И если кто-то призывает не ходить на выборы, они делают только себе хуже. На месте оппозиционных партий я бы, наоборот, сказал: бежим все на выборы.

Независимо от того, к какой партии кто принадлежит или симпатизирует, направленность должна быть на то, чтобы регионы жили лучше. Но есть и те, кто занимается только лозунгами и пиаром себя любимого и своей партии. Молодежь членство в партии воспринимает как социальный лифт.

— Сегодня много обсуждается тема замены прямых выборов мэров назначаемыми сити-менеджерами. Какой формат, на ваш взгляд, наиболее эффективен?

— Разный. Россия разная, и нельзя всех подгонять под одну гребенку. У нас есть ЗАТО Северск, там сити-менеджер. В Томске — прямые выборы мэра. Я считаю, люди должны сами определяться, что для них лучше, а обязанность и у мэра, и у сити-менеджера одна — работа. Я из принципа считаю, что должны быть выборы, и я на них пойду, не хочу, чтобы мне говорили: вот назначенный губернатор. Выберут — буду губернатором. Томичи не воспримут другой вариант, кроме прямых выборов. В этом вопросе надо учитывать особенность территории.

— Какой вы видите Томскую область, чего как губернатор хотите добиться для региона?

— Чтобы люди жили лучше и гордились тем, что живут в Томской области. Если человек будет любить улицу, дом свой — это для него и есть, по сути, Россия. Когда я впервые во времена Советского Союза съездил в США и после этого выступал на пленуме, рассказывал, как меня поразило, что там даже над туалетами можно увидеть национальный флаг. Спросил, что будет, если я попробую у себя на даче повесить флаг СССР. В зале поднялся смех. Я говорю: «Вот видите!» И мне за это «вот видите» строгий выговор влепили в учетную карточку.

Мы считаем, что слово «любовь» — оно скромное. А это главный инструмент. Мы-то любим, но забываем часто сказать это, иногда даже близким. Любовь — это главное в жизни, и вообще, любить надо жизнь. А у нас все «завтра». «Завтра коммунизм построим», «завтра накоплю денег», «машину куплю»… Мы не живем, а готовим себя к какому-то завтра. А жить надо сейчас.

ЛИЧНОЕ ДЕЛО

Жвачкин Сергей Анатольевич